http://www.kommersant.ru/region/spb/pag ... section=34

КоммерсантЪ САНКТ-ПЕТЕРБУРГ
№234 от 14.12.2006, ЧТ

Тень защиты детей
// Мариинский театр показал "Поворот винта"

Фестиваль "Золотая маска" начал представлять музыкальных номинантов 2007 года. Опера Бенджамина Бриттена "Поворот винта", поставленная в Мариинском театре англичанином Дэвидом Маквикаром, претендует на премию сразу в трех номинациях: "Лучшая оперная постановка", "Лучшая работа режиссера" и "Лучшая женская партия". "Поворот винта" в Музыкальном театре Станиславского и Немировича-Данченко слушала АЛЛА ШЕНДОРОВА.

Свою восьмую по счету оперу Бенджамин Бриттен написал 52 года назад по заказу Венецианской биеннале. Его соавторами стали Джон и Мафенви Пайпер -- художник и его жена, написавшая либретто по новелле классика английской литературы Генри Джеймса (1898). По сюжету молоденькая гувернантка попадает в странный загородный дом, где ей приходится не только воспитывать своих подопечных, сирот Флору и Майлза, но и бороться с привидениями, норовящими похитить их души.
Постановку Мариинского театра, впервые обратившегося к одной из самых известных опер и исполнившего ее на языке оригинала, можно считать хорошим подарком для англоманов. Помимо тончайшей многослойной музыки (Бенджамина Бриттена не зря считают классиком ХХ века), ровного вокала и очень хорошей игры оркестра (выступавшего в данном случае камерным составом под руководством Павла Смелкова) на спектакле можно насладиться всеми приметами английского стиля.
Окутанная сумраком сцена (оформление Тани Маккаллин и художника по свету Адама Сильвермана), изображающая одновременно и викторианский замок с готической обстановкой, и заброшенный парк с сухой листвой; Гувернантка, Экономка и слуги, одетые в костюмы XIX столетия и словно сошедшие со страниц романа "Джен Эйр". Когда же на сцену резво выбегают дети, Флора (Екатерина Реймхо) и Майлз (юный Николай Ирви, учащийся Хорового училища имени Глинки), происходящее начинает напоминать сказку о Мэри Поппинс. Но это длится лишь несколько мгновений -- музыка становится все тревожнее, сумрак сгущается, а Гувернантка (за эту партию сопрано Ирина Васильева выдвинута на "Маску"), перестав умиляться на воспитанников, замечает их странности. Выясняется, что дети вступили в сговор с тенью своей покойной гувернантки мисс Джессел, соблазненной слугой Питером Куинтом, тоже умершим и тоже претендующим на детские души. Затянувшаяся на полтора акта борьба сил добра и зла в данном случае и есть самое интересное, поскольку помимо удовольствия от музыки "Поворот винта" дает возможность поразмышлять над особенностями английской культуры вообще.
Борьба за детские души кончается победой Гувернантки: она заставляет мальчика отречься от духа Куинта, изгоняет его, но замечает, что тело ребенка недвижимо. Финал спектакля Дэвида Маквикара -- Гувернантка, склонившаяся над бездыханным тельцем и горестно выпевающая имя мальчика, -- почти повторяет знаменитый финал "Гамлета" в постановке Эймунтаса Някрошюса. Там призрак отца оплакивал труп сына, которого сам же и послал на мщение. Тут Гувернантка побеждает силы зла ценой детских жизней. Можно ли считать такой финал победой? Вероятно, чтобы уверенно ответить на такой вопрос, надо родиться и прожить жизнь в старом загородном доме с привидениями где-нибудь на востоке Англии. Или хотя бы посмотреть мариинский "Поворот винта".

http://www.rg.ru/2006/12/13/vint.html

Российская газета
Дата публикации 13 декабря 2006 г.

Призраки оперы
Мариинский театр показал в Москве "Поворот винта" Бенджамина Бриттена

Свою весеннюю премьеру "Поворота винта" Бенджамина Бриттена Мариинский театр показал на московской сцене Музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко в качестве спектакля - соискателя главной отечественной театральной награды: "Золотой маски". Постановка участвует в конкурсе в четырех номинациях: "Лучший спектакль", "Лучшая работа режиссера", "Лучшая работа художника в музыкальном театре" и "Лучшая женская роль".

Мистический оперный триллер, написанный английским классиком ХХ века на сюжет новеллы "Поворот винта" Генри Джеймса, появился в афише Мариинского театра впервые. И естественным решением разыграть на сцене чисто английскую мистику с привидениями стало приглашение постановочной группы из Великобритании - режиссера Дэвида Маквикара, художника Тани Маккаллин, режиссера по пластике Эндрю Джорджа и художника по свету Адама Сильвермана. Эта команда с берегов Альбиона и сотворила самый необычный и утонченный спектакль на сегодняшней сцене Мариинки.

Но прежде чем повествование о детях из английского поместья Блай, вступивших в сверхъестественный контакт с мертвыми гувернантами, начало вползать в зал, обнаружилось (вполне в соответствии с жанром), что в оркестровой яме вместо заявленного в программе Валерия Гергиева появилась другая "голова" дирижера, как потом выяснилось, Павла Смелкова. При этом поползли упорные слухи, что Гергиев в театре, но к пульту не вышел. Детали не разглашались. В этой странноватой атмосфере и закрутились будоражащие психику обороты бриттеновского "винта".

Безымянная Гувернантка, приглашенная к детям на смену утопившейся мисс Джессел и загадочно обледеневшего на дороге мистера Куинта неким невидимым Опекуном, раскручивала обороты жутковатой истории, где покойники методично приходят к юным Майлзу и Флоре и где трудно найти точку отсчета: происходящее на сцене - это галлюцинации неуравновешенной Гувернантки или символическая мистика, приоткрывающая завесу потустороннего мира.

Изысканное и аскетичное пространство затерянного во времени поместья Блай: это и XIX век - время гувернанток в духе Эйр и одновременно - отсутствующая эпоха, лабиринт спутанного сознания и подсознания. Галерея мутных стеклянных ширм на сцене, за которыми двигаются неясные призрачные тени, стремительно разрастающийся световой экран, озвучиваемый мертвенными арпеджио арфы, проемы зияющих дырами окон, увитых темным плющом: вход в "тот свет", здесь же: детская лошадка, самоиграющее фортепиано Майлза, кроватки, вокруг которых бродят призраки покойников. Ужас разворачивается медленно, медитативно, подробности высвечиваются, как в рембрандтовских полотнах, ярким лучом света, взрывающим тьму.

Прозрачная, отфильтрованная по тембрам оркестровка сведена к 18 инструментам: тихие дроби ударных, тоскливый английский рожок, застылые звуки арфы и челесты, въедливое вибратто струнных, извилистые, эротически окрашенные звуки кларнетов и флейт. Шедевр "музыки ужасов". Но главное у Бриттена - голос: высшая, по его словам, точка совершенства. Самая обольстительная, божественно красивая партия, предназначавшаяся когда-то для любимого тенора Питера Пирса, написана для мистера Куинта - покойника, призывающего Майлза для таинственных утех. Андрей Илюшников поет эту партию в духе Орфея: завораживающе сладко, лаская каждый звук, "впиваясь" голосом в хрупкое создание - мальчика Майлза, которого исполняет Николай Ирви, двенадцатилетний ученик Хорового училища им. Глинки. У Майлза уже существует прочная связь с покойником - так же, как и у его сестры Флоры (Екатерина Реймхо) с утопленницей мисс Джессел (Любовь Соколова). "Почему они такие очаровательные?" - мучается их Гувернантка. - "Они не с нами. Они - с ними". Изящные детки хоронят куклу в охапке листьев на могильном холмике, из которого выползает покойница, интригуют, говорят тарабарщину о "гнилых яблоках" или "восковых веках". Юному Ирви удается не только качественно исполнить сложнейшую дискантовую партию, но и создать изящный "двоящийся", как персонажи Достоевского, образ невинного, порочного, обворожительного и ужасающего отрока. "Винты" спектакля набирают обороты, живые и мертвые начинают петь ансамблями, мизансцены выстраиваются в резкие графические композиции страха, ужаса, страсти. Гувернантка в отточенном исполнении Ирины Васильевой из рефлексирующей, подавленной сомнениями скромной особы превращается в страстную оппонентку покойников, не замечая, как сама становится одержимой. Вопрос, кто кого победил в этой истории, остается за кадром. Майлз стал добычей обоих миров: и Гувернантки, сжимающей его мертвое тело в руках, и Куинта, с которым теперь душа Майлза встретится навечно.

Но то, что в победителях здесь оказалась красота, не вызывает сомнений. Причем тончайший синтез всех слоев спектакля: мистической атмосферы, выверенного по звуку оркестра, рациональных и одновременно безумных персонажей, достигнут здесь без привычного перекраивания сюжета и дешевых эффектов шоу. Удалось это потому, что постановщики из Британии не стали напрягать себя задачей бороться со "скелетами в шкафу", а развернули чисто английскую по духу картину традиционной красоты и соблазна ужасающих и порочных привидений Альбиона.

Ирина Муравьева

http://www.kultura-portal.ru/tree_new/c ... ric_id=200

Культура
№49 (7559) 14 - 20 декабря 2006г

Поворот Фальстафа
Мариинка досрочно открыла "Золотую Маску"

У Валерия Гергиева и Мариинки - свое собственное время, своя параллельная реальность, они выше обязательных для других правил и регламентов. Вот и на "Золотую Маску" чаще всего приезжают (если приезжают) еще до начала самого фестиваля, когда могут выкроить окно среди своих перманентных зарубежных вояжей: хотите нас - приспосабливайтесь к нашему ритму. И приспосабливаются. Теперь даже решили официально оформить такое особое положение Мариинки на "Маске", тем более что на сей раз все ее спектакли даются до начала фестиваля (балетные за несколько недель, а оперные - случай пока беспрецедентный - аж за несколько месяцев). И вот под эгидой "Золотой Маски" возник отдельный проект "Премьеры Мариинского театра в Москве", включающий прежде всего те, что номинированы на премию.

Таким образом, оперная "Маска" началась уже в декабре и, как и в прошлый раз, с главного козыря. На прошлом фестивале это было "Путешествие в Реймс", показанное более чем за месяц до основного фестиваля и задавшее планку, которой не смог соответствовать более ни один из спектаклей. Теперь - за три с лишним месяца до марафона - москвичам предъявлены сразу оба оперных номинанта от Мариинки: вердиевский "Фальстаф" и бриттеновский "Поворот винта". И, глядя на общий список, мы понимаем, что конкурировать с ними будет возможно лишь по частным номинациям вроде лучших ролей, мужских и женских, да лучшей работы режиссера...

На "Фальстафа" собралась, что называется, "вся Москва", и это неудивительно, учитывая, что поставил его Кирилл Серебренников.

Оперный дебют Серебренникова провальным, как нередко случается у режиссеров драмы, не назовешь, хотя и триумфальным тоже. Серебренников и в постановке оперы Верди предстал прежде всего... Серебренниковым. Здесь есть его излюбленные типажи, типичные для него приемы, приколы и аттракционы. Последние приобретают зачастую вполне самодовлеющий характер. Понятное дело, что действие спектакля происходит в самые что ни на есть наши дни, со всеми или почти всеми типичными их атрибутами. Тут вам и деловой офис, и косметический салон, и автостоянка с многочисленными и вполне настоящими машинами, и неоновая реклама, и мобильные телефоны. Тут и мафиозная группировка, и качки-охранники, и путаны обоих полов... А вот конкретных примет Москвы, Лондона или, скажем, Парижа (первоначально Серебренников собирался развернуть действие последней картины в Булонском лесу, но потом не стал этого педалировать, хотя отдельные намеки можно при желании обнаружить) здесь нет.

Фантазия режиссера работает иногда вместе с музыкой, иногда параллельно или автономно, впрямую, впрочем, нигде не идя поперек. Пожалуй, одна из лучших по режиссуре - третья картина, у Фальстафа, где особенно хороши, впрочем, не столько эпизоды в ванне, на грани фола, сколько иронические аллюзии романтического балета (в качестве хореографа выступает Алла Сигалова). А наиболее слабым по режиссуре оказалось последнее действие, где режиссерская фантазия явно пробуксовывает, выдавая в основном лишь новые костюмы, в том числе с гипертрофированными накладными грудями и задницами (художники по костюмам Ольга Резниченко и сам Серебренников). Вероятно, почувствовав это, режиссер решил в финале поставить неожиданную точку, заставив героя умереть от инфаркта. Вот только убедительной мотивировки придумать при сем не удосужился. А впрочем, мотивировки, подготовки, причинно-следственные связи, сверхзадачи - это все принадлежности совсем иного театра. Серебренников же (по крайней мере, в "Фальстафе") ставит просто яркое шоу, не забивая голову подобными вещами. Наверное, еще и поэтому антураж и всякого рода дополнительные персонажи нередко занимают режиссерское внимание куда больше, чем основные герои, хотя, впрочем, и последним здесь есть что поиграть.

Главная же претензия к режиссерской работе - откровенная вторичность многих находок по отношению к спектаклям как его собственным, так и других режиссеров. Даже автомобиль на сцену в "Фальстафе" несколькими годами ранее уже вывозил Дмитрий Бертман, в чьем спектакле, кстати, и изобретательности было заметно больше.

Отличный уровень продемонстрировали в "Фальстафе" солисты Мариинки и Валерий Гергиев со своим оркестром. Конечно, виртуозные вердиевские ансамбли были сшиты на живую нитку, но если вспомнить, как все это звучало на прошлогодней премьере в Большом, то здесь можно будет говорить почти что о высшем пилотаже. Превосходные работы показали Виктор Черноморцев (Фальстаф), Лариса Дядькова (Квикли), Татьяна Павловская (Алиса), Елена Соммер (Мэг), Ольга Трифонова (Наннетта)...

Второй спектакль мариинцев, "Поворот винта", повышенного ажиотажа не вызвал. И дело не только в том, что вместо Валерия Гергиева за пульт вышел молодой Павел Смелков, продирижировавший, впрочем, вполне достойно. Просто этот чисто английский, хоть и с русскими актерами сделанный спектакль, как и сама опера Бриттена, рассчитан на несколько иную аудиторию.

Однако по части постановки это несравненно более высокий класс. Здесь была не просто виртуозная работа с актерами (в том числе детьми) и сценическим пространством, не просто точно найденная и затягивающая буквально с самого начала атмосфера, но и то чрезвычайно редкое сегодня ощущение, что все перечисленное выше не просто идеально соответствует партитуре Бриттена, но как будто прямо из нее вырастает, являясь ее визуальным, пластическим, смысловым и цветовым эквивалентом. Режиссер Дэвид Маквикар и сценограф Таня Маккаллин наглядно показали, в чем, собственно, состоит истинное мастерство постановщиков в опере. А отсутствие в их работе жесткой концепции, учитывая характер произведения, можно считать даже плюсом.

В "Повороте винта" нет никакой игры в поддавки со зрителем, как нет и столь любезных "масочникам" постмодернистских перевертышей и нарочитой крутизны. То, что его тем не менее выдвинули, да еще и сразу по четырем номинациям, - хороший знак. И если жюри признает именно его лучшим спектаклем, а работы Маквикара и Маккаллин, соответственно, лучшими работами режиссера и художника, это будет только справедливо. Впрочем, основной фестиваль еще впереди и не будем ничего предвосхищать.

Дмитрий МОРОЗОВ
Фото Ирины КАЛЕДИНОЙ

http://news.ntv.ru/99483/

10.12.2006, 13:18

Оперные певицы выходят на сцену в бигуди

Мариинский театр привез в столицу свои оперные премьеры. Москвичи увидят «Фальстафа» — нашумевшую постановку Кирилла Серебренникова — и «Поворот винта» Дэвида Маквикара.

Серебренников, широко известный своими бунтарскими работами в театре и кино, решил попробовать себя на оперной сцене. Мастер изменил консервативный жанр почти до неузнаваемости. В его постановке певцы выходят на сцену в бигуди и боксерских перчатках. А Фальстаф исполняет арию, принимая ванну.

Репортаж корреспондента НТВ Анастасии Литвиновой.

+ Видео

http://www.trud.ru/issue/article.php?id=200612122300501

Труд № 230 за 12.12.2006

РЕЗКИЙ "ПОВОРОТ"

В минувшие выходные московских меломанов побаловал своими новыми оперными спектаклями Мариинский театр. Можно сказать, что таким образом досрочно начался фестиваль "Золотая маска".

Петербуржцы и их неугомонный лидер Валерий Гергиев подтвердили, что готовы браться за самые рискованные проекты. Вот, скажем, "Фальстаф" Верди - последняя опера великого маэстро, написанная им в 79 лет. Здесь уже нет тех неотразимых мелодий, которыми славятся "Травиата" или "Аида", но зато есть неслыханное мастерство ансамблевого письма, тонкость оркестровой партитуры. Не проработаешь все эти детали - будет звуковая каша, увязнешь в их школярском воспроизведении - действие затормозится. Именно так произошло с "Фальстафом" полтора года назад в Большом театре: все сыграно честно, а в результате - скука.

Труппе Гергиева удалось пройти по лезвию ножа: опера проносится перед тобой на одном дыхании. Лишь в финале режиссеру Кириллу Серебренникову и его партнерам-художникам изменил вкус - изящность и ясность мизансцен уступили место многолюдью и костюмной пестроте.

А вот "Поворот винта" Бенджамена Бриттена в постановке англичан Дэвида Маквикара и Тани Маккаллин, напротив - чем дальше, тем больше захватывал. Хотя поначалу возник эффект чуть ли не концертного исполнения: сцена черна, декораций практически нет... Но постепенно призрачно-красивая музыка, замечательно донесенная поющими актерами и инструментальным ансамблем, убедила, что любое сценическое украшательство было бы лишним...

Кстати, "Поворот винта" шел под управлением молодого дирижера Павла Смелкова. Отрадно, что у художественного руководителя всемирно прославленного театра подрастает хорошая смена.

Бирюков Сергей

http://www.mk.ru/numbers/2506/article88199.htm

Московский Комсомолец
от 12.12.2006

“Золотая маска” началась с “Фальстафа”
Мариинка готовится к театральной премии загодя


Автор фото: МИХАИЛ ГУТЕРМАН

Мариинский театр привез в Москву два спектакля, номинированных на “Золотую маску” за три с половиной месяца до официального старта самого фестиваля. Так удобно Санкт-Петербургскому театру и его руководителю Валерию Гергиеву, который сам решает, когда, где и что показывать публике и жюри. В свое время маэстро самолично решил, что он как дирижер в частной номинации заявляться не станет. Пожалуй, на этот раз гордое самоустранение маэстро сыграло в его пользу: представленный спектакль “Фальстаф” вряд ли заслуживает высшей награды за работу музыкального руководителя постановки.

“Фальстаф” поставил Кирилл Серебренников — фаворит нынешней “Маски”, номинированный и в опере, и в драме. Понять феномен Серебренникова или очень сложно, или, наоборот, слишком просто: с какой стороны посмотреть. Если со стороны режиссуры, то его “Фальстаф” — типичный для Серебренникова набор капустных приемов, основанных на примитивном принципе работы с костюмчиком или предметом. К примеру, надел Бардольфо (Василий Горшков) драные треники — и вот уже вам готовое режиссерское решение. Нацепила миссис Мэг Пейдж (Елена Соммер) дурацкую шляпку — и вот уже слеплен образ. Выехал мистер Форд на машине марки “Форд” — и пожалуйте вам, номинация на “Золотую маску”. Напоминает, правда, эпизод из “Двенадцати стульев”: когда в спектакле “Женитьба” вместо персонажа по фамилии Яичница на сцену выносили настоящую яичницу на сковородке. Но кто сейчас помнит Ильфа и Петрова? Не гнушается режиссер и заимствований: понравилась ему сцена в фитнес-центре из “Летучего голландца”, поставленного Конвичным в Большом театре, — давай ее к себе. Ну и, разумеется, спектакль обильно сдобрен притягательными для некоторой части публики вторжениями педиковатых юношей в узких коротеньких брючках, обтягивающих водолазках или — и того лучше — в женских платьях. Так ли это необходимо для выстраивания общей концепции “Фальстафа”? Ни боже мой. Просто приятно.
Возможно, именно режиссерская экспансия грубо взрезала музыкальную ткань спектакля, но в итоге вокальная сторона оперы оказалась под ударом. Ансамбли рассыпались как карточные домики. Сольные партии номинантов Виктора Черноморцева (Фальстаф) и Татьяны Павловской (Алиса) были довольно невыразительными. А некоторыми другими артистами, например Ларисой Дядьковой (миссис Квикли), спеты крайне неудачно. И хотя оркестр звучал мастерски, в целом спектакль не потянул на ту планку, которую до сих пор демонстрировала Мариинка. Уж во всяком случае, он не идет ни в какое сравнение с блистательным “Путешествием в Реймс”, представленным на прошлогоднем фестивале.
“Поворот винта” — второй спектакль Мариинского театра, выдвинутый на “Маску”, значительно скрасил разочарование от “Фальстафа”. Как многие оперы ХХ века, “Поворот винта” не слишком эмоциональное сочинение. Вдобавок написанное на мутно-мистический сюжет про английский дом с привидениями. Постановщики — режиссер Дэвид Маквинкар и художник Таня Маккалин — предъявили публике уместную четкость композиции и элегантную парадоксальность видеоряда, отсылающего к каким-то японским ассоциациям. Получился добротный спектакль, ровный и нескучный. Практически все: от светового решения до актерской работы самого маленького исполнителя роли Майлза, Николая Ирви, — создает впечатление умело произведенного продукта. Публика, правда, была слегка обескуражена тем, что маэстро Гергиев по неизвестным причинам не встал за дирижерский пульт, но для исполнения партитуры Бриттена это особого значения не имело.

Екатерина КРЕТОВА