Иногда "значительностью" прикрыта внутренняя пустота и холод.А широкий зритель (основные посетители столичных театров)любит "красоту,радость на сцене",не вникая в профессиональные тонкости,в которых не осведомлён.Ещё публика идёт на тех,кто "более раскручен"(примеры всем известны).Так всегда было и будет.Тем более в наше время "топ моделей",редкая из которых обладает каким-то артистизмом, а тем более актёрским мастерством и выразительностью.Так что - "кому попадья,а кому -попова дочка"( а часто - ни та и не другая).

Я вообще слово люблю к артистам не применяю,люблю я только родственников и более никого.В своих оценках моих пристрастий вы глубоко заблуждаетесь. Среди артистов ,у меня нет таких ,которые безооговорочно нравятся мне во всех партиях и на спектакли ,которых я пойду в любом случае.Захарова нравится в ЛО,"Корсаре","Русских сезонах" и "Среднем дуэте",Цискаридзе хороший Солор ,да и вообще все партии принцев это его,"Пахита" была интересна в его исполнении,правда возраст уже дает о себе знать.Ваню я далеко не обожаю,странное заключение,ладно бы вы так про Малахова или Гиллем написали,я бы уж промолчала,но не в данном случае,Ваня хороший Спартак,Филлип в "Пламени",но не принц и не Солор,кстати грязи у него не больше,чем у остальных.Александрову считаю достаточно грубой балериной,но кое-что можно посмотреть и в ее исполнении.Осипова где-то нравится,где-то нет,но всегда интересна,у нее все трактовки партий собственные ,никак у других,своя индивидуальная подача,она танцует всегда так, как чувствует. Вишнева,мне очень нравится своей этакой неуемностью и вечным поиском нового,но и конечно своим исполнительским мастерством.А в последнее время ,мне интересно творчество Терешкиной и Кондауровой,но опять не всегда и не везде,а каждая интересна в своем.Заинтересовал Холберг,но видела его мало,поэтому для себя сделала только один вывод,что потенциал у артиста большой,но вот как дальше будет, пока не знаю.Ну вот Лерра,разъяснила вам свои пристрастия,а то они у вас ,как мне кажется ,ошибочные.

Слова "люблю" и "обожаю" согласно,что зря написала.Не те это категории.Zena,я вас поняла

Zena, у меня технический вопрос. Всегда так было или только недавно появилось. Многие артисты БТ проговаривают губами то, что хотят сказать. В балете это делают определенным мимансом с жестикуляцией.
Здесь это напоминает детей, которые не должны в этот момент петь, но проговаривают губами текст рядом стоящего поющего ребенка.
То есть, если сидеть близко, хорошо видно, как артисты смешно и старательно говорят губами: Я тебя люблю или ненавижу. Может это не так уж и нужно в балете.
Кстати у выходцев из МТ этого нет. Может быть это явление как раз и представляется, как кураж и артистизм? И есть ли такая необходимость до такого входить в роль. А может это от зажатости верха, и они так борются со спазмом мышц лица?

Есть Naina и у выходцев МТ,у той же Захаровой,если ее к таковым можно отнести и у Сомовой например,наверное у них тоже верх зажат,не по мариински и они борются со спазмом мышц лица.
Дурная кстати привычка,которая почему-то получает распространение.

http://www.itogi.ru/iskus/2010/23/153145.html

Девушка и смерть
/ Искусство и культура / Искусство

Прима-балерина Большого театра Светлана Захарова: "В нашей профессии важно, чтобы тебя любили, искренне переживали и болели за тебя. Ждать подобного от артистов балета глупо и наивно. Если волноваться за других, на себя сил не останется. Никого не подпускаю слишком близко и не открываю душу"


В минувшие выходные в Большом театре играли премьеру одноактной мимодрамы "Юноша и смерть" хореографа Ролана Пети. Француз, которому в январе исполнилось 86 лет, впервые показал публике балет по идее Жана Кокто в далеком 1946 году и с тех пор многократно возобновлял постановки по всему миру. Но не в Москве. Теперь пришел наш черед. Маску Смерти примерила прима Большого, народная артистка России и по совместительству депутат Госдумы Светлана Захарова.

- Дыхание смерти ощутили?

- Решила для себя, что не буду играть ничего безысходно-трагического. Постаралась даже внешне уйти от привычного стереотипа. Моя героиня не стремится довести юношу до гибели, хотя порой жестоко обращается с ним, то позволяя ласки, то грубо отвергая их. А он безропотно терпит удары… И все же самоубийство происходит помимо ее воли. Случившееся - результат больного воображения молодого художника, который недоволен жизнью и собою.

- Тем не менее виселица на сцене стоит вполне реальная.

- Верно, в финале юноша вешается, но вряд ли в этом виновата несчастная любовь.

- В вашей жизни бывало подобное, Светлана?

- Чтобы кто-то из-за меня лез в петлю? К счастью, нет. Надеюсь, такое не произойдет и впредь.

- Значит, ничего личного?

- Никогда не соотношу себя и героинь, не путаю одно с другим. Хотя… Лет пять назад уже танцевала этот балет в Японии. Тогда мы успели провести лишь три репетиции. Помню, делала все иначе и к концу спектакля настолько вымоталась, что буквально валилась с ног. Видимо, и вправду пыталась сыграть девушку, убивающую юношу. Сейчас у меня другой образ…

- А вы часом не мистик?

- Иногда прочитаю сообщение в газете или увижу телесюжет о чем-то необъяснимом, аномальном, и - мурашки по телу. Но гораздо чаще испытываю душевный трепет, узнавая о чудесах, творимых православной верой. Вы наверняка слышали о тяжелобольных, исцелявшихся молитвой, о святых источниках и местах. Несколько лет назад я совершила паломничество в Израиль, прошла Скорбный путь Христа в Иерусалиме и без конца задавала себе вопросы, наяву ли это происходит, не грежу ли. Современному человеку, живущему в излишне рациональном, лишенном иллюзий и сантиментов мире, трудно понять все, что не укладывается в привычную систему координат, остается принимать это как данность. По крайней мере я стараюсь, поскольку считаю себя глубоко верующим человеком.

- Вы ведь выросли на Западной Украине, где доминирует униатская церковь.

- Меня крестили в православном храме. В Луцке я прожила первые десять лет, а потом поступила в хореографическое училище в Киеве. В пятнадцать перебралась в Питер, в Вагановскую академию. С тех пор ни разу не была в столице Украины. И в Луцк давно не ездила. Раньше заглядывала туда на каникулы, в отпуск, а потом нужда отпала. Ни родных там не осталось, ни друзей. Честно сказать, даже с однокашниками по киевскому училищу и "Вагановке" не поддерживаю отношений. Иногда случайно пересечемся, привет-привет, пара общих фраз, и разбегаемся в разные стороны. У каждого своя жизнь, интересы, проблемы.

- Ну да, вы теперь высоко летаете.

- Дело не в этом. Дружба ведь бывает не только между соучениками или коллегами. Мои близкие друзья никак не связаны с искусством. В нашей профессии важно, чтобы тебя любили, искренне переживали и болели за тебя. Ждать подобного от артистов балета глупо и наивно. Если волноваться за других, на себя сил не останется. Никого не подпускаю слишком близко и не открываю душу. Чревато. Хотя у меня хорошие, добрые отношения со многими партнерами-мужчинами. С женщинами сложнее…

- С кем гримерку делите?

- Полагаете, это имеет значение для зрителей?

- Праздное любопытство журналиста, Светлана. Не более.

- Хорошо, отвечу. С Галиной Степаненко.

- Выбор ваш или товарки?

- В 2003 году, когда я перешла в Большой из Мариинки, меня подселили к Галине. Это было еще в старом здании театра. Потом его закрыли на ремонт, и мы вместе переехали сюда. Уживаемся вполне мирно.

- А если бы дали возможность выбрать соседку?

- Предпочла бы остаться одна. И не потому, что сторонюсь или избегаю коллег. Без посторонних глаз удобнее. Легче сосредоточиться, настроиться на спектакль или репетицию, собраться с мыслями. Да и отдыхать лучше в одиночестве, для этого мне компания не нужна. Впрочем, с Галиной я встречаюсь нечасто. С другими балеринами тоже. Наши гримерки разбросаны по всему зданию, с утра занимаемся в разных классах, потом начинаются репетиции… Порой не видимся месяцами.

- Это и к лучшему?

- Ну почему? Ни с кем стараюсь не конфликтовать, веду себя ровно, доброжелательно, хотя порой чувствую зависть. Иногда прочту в прессе какую-нибудь гадость в свой адрес и диву даюсь: откуда что берется? Но до выяснения отношений не опускаюсь. Зачем? Пустая трата сил и нервов. Все равно недругов ни в чем не переубедишь.

- Кого считаете своей соперницей?

- Себя. Предпочитаю идти вперед, не оглядываясь по сторонам и не задумываясь о том, не наступает ли кто-нибудь на пятки. И от мысли, что другая лучше станцует ту или иную партию, не дрожу. Если так случится, слава богу. Для меня важно быть ни на кого не похожей, всегда ищу собственные краски и образы. Не люблю сравнений.

- Тем не менее недавно с интервалом в несколько дней прошел ваш бенефис в Кремле и гала-концерт Лопаткиной на сцене Театра Станиславского. Вы словно устроили заочное соревнование с примой Мариинки, параллели возникли сами собою…

- Это случайность, чистой воды совпадение. Я выбрала дату, которая была единственно возможна с учетом моего плотного графика. Мечтала выступить в Кремле и хочу поблагодарить всех, кто пришел на мой вечер. Не скрою, было приятно, что и партер, и балконы оказались заполнены, а это свыше пяти тысяч мест. Но, знаете, еще до начала представления я почувствовала: все пройдет хорошо. Вдруг ощутила олимпийское спокойствие, хотя всегда очень волнуюсь перед выходом на сцену.

- И все-таки еще раз про Ульяну. Вы были на ее гала-концерте?

- К сожалению, нет.

- Почему?

- Очень редко хожу на балет. Только иногда на гастролях, если есть свободное время.

- Боитесь расстроиться, глядя, как танцуют другие?

- Знаете, это такая ревность, когда кто-то исполняет твою партию… Смотришь и думаешь: а вот здесь я делаю так, а тут - этак… Не воспринимаю балет как обычный зритель, оцениваю все с позиций профи. Одна балерина пятку не дотянула, другая высоко прыгнула, но плохо приземлилась. И так далее. Это невозможно видеть спокойно. Если только выступает какая-то западная труппа с совершенно незнакомой хореографией. И все равно жду конца, чтобы понять, хорошим оказался балет или не очень.

- Поэтому и педагогом в будущем становиться не хотите? Нервы бережете?

- Пока не чувствую потребности. Не исключаю, что со временем все изменится. Людмила Семеняка, когда танцевала, тоже едва ли думала, что будет кого-то учить, тем не менее мы работаем вместе уже семь лет.

- Вы обе начинали в Питере, но не прижились там.

- Людмила Ивановна - коренная ленинградка, а я так, проходящий поезд. Хотя и с остановкой.

- Вам доверяли в Мариинке ведущие партии, сделали примой, но вы ушли…

- Да, я добилась статуса, привилегированного положения, однако, признаюсь, дышалось там не всегда легко. Часто не отпускали на личные гастроли, многое запрещали, неохотно шли навстречу.

- Прорывались с боем?

- Даже это не помогало. Не люблю толкаться или интриговать. Предпочитаю ждать. Когда устала, сказала до свиданья. Знаете, река ведь не за день выходит из берегов, многие ручейки должны слиться в едином потоке. Что-то оказалось последней каплей. Терпение лопнуло…

- Впервые в Большой вас пригласил Владимир Васильев?

- Мне исполнилось семнадцать лет, я только-только пришла в Мариинку и через три месяца получила предложение из Москвы. Васильев ставил в Большом "Лебединое озеро" и звал меня танцевать премьеру. Моя педагог заявила: "Даже не думай! Рано! Не справишься, надо набраться опыта, репертуара". Я и сама понимала: не потяну роль ни физически, ни технически. За семь лет меня еще трижды приглашали в Большой, и только на слова Анатолия Иксанова я ответила согласием, хотя и прежде условия выглядели очень соблазнительно: ведущая ставка, квартира и все-все-все.

- В Питере, значит, жилье вам не давали?

- Долго жила в общежитии, а потом сама купила. Въехала в квартиру буквально за полгода до отъезда в Москву… А здесь мне предложили на выбор несколько вариантов, мы ходили с мамой, смотрели.

- На что в первую очередь обращали внимание?

- На месторасположение. Для меня важно, чтобы жилье было в шаговой доступности от работы. В Москве из-за праздников и других мероприятий время от времени перекрывают центр, и до театра на машине не добраться. Порой даже станции метро работают лишь на вход. В таких случаях нам выдают спецпропуска, но чтобы не рисковать, лучше жить поблизости. Ненавижу опаздывать! Всегда загодя приезжаю на спектакль, предпочитаю спокойно к нему готовиться. Иначе можно не успеть прогреть связки или мышцы, впопыхах плохо наложить грим, сделать неудачную прическу. Этого хватит для испорченного настроения.

- Как вам работалось с Ратманским?

- Вы о хореографе или о начальнике?

- А вы проводите границу?

- Мы сошлись на "Русских сезонах", много репетировали, фантазировали, импровизировали, и это было классно. Впечатления остались самые лучшие. В качестве же подчиненной Алексея Осиповича я постаралась выстроить спокойные, интеллигентные отношения. Кажется, в итоге это удалось.

- Нейтралитет, пакт о ненападении?

- Ну да. Я называла свой график гастролей, с учетом этого верстался текущий репертуар Большого. У меня была полная свобода. Собственно, так остается и сейчас. В этом смысле ничего не изменилось.

- Получается, приоритет за контрактными поездками за кордон?

- Если речь идет о премьере, разумеется, отодвигаю гастроли и репетирую, сколько нужно. В зарубежных театрах к моей позиции относятся с пониманием. Хотя работы очень много, трудно все разрулить, физически везде успеть. Загружаюсь сверх меры, иногда телефон в руки брать страшно, на звонки отвечать.

- Вы ведь этуаль, главная балерина "Ла Скала".

- Не скрою, горжусь этим званием. В Большом сейчас, наверное, с десяток прим-балерин, плюс-минус, а в Милане такой статус присваивается лишь трем артистам. Среди них единственная женщина - я.

- Заметил, еще в Японию часто летаете.

- Был год, пять раз там выступала. Проходит пара месяцев, и опять начинает тянуть. Удивительная страна! Есть в ней что-то манящее и отталкивающее одновременно. Такой вот парадокс.

- При вашем, Светлана, количестве поездок по миру удивительно, что умудряетесь хотя бы изредка заглядывать на Охотный Ряд в Госдуму.

- Кажется, вы не очень правильно понимаете обязанности депутата в целом и то, чем занимаюсь непосредственно я. Для меня очень важны заседания Комитета по культуре. Стараюсь не пропускать их без крайней нужды. Как и встречи с избирателями, где люди высказывают замечания и пожелания. С тех пор как стала депутатом, прошло два с половиной года, срок достаточный, чтобы накопить опыт парламентской работы. Главное же, этот статус позволяет решать многие вопросы, которые в противном случае остались бы без ответа. У меня хорошие помощники, вместе с ними бьюсь сейчас над тем, чтобы узаконить отсрочки от призыва в армию ребят, работающих в творческих коллективах. Это серьезная проблема, справиться с ней мне помогает министр культуры Александр Авдеев. Недавно звонили из Мариинского театра: "Спасибо, Света, за наших мальчиков, которых отстояла". Приятно слышать. Я занимаюсь в Думе конкретными делами, а не самопиаром или лоббированием личных интересов. Зачем, если у меня и так все в порядке?

- А иным вашим коллегам ради славы и куска хлеба приходится сниматься в рекламе, прося парней-баскетболистов поцеловать их в пачку.

- Можно, не буду комментировать? На мой взгляд, подобное дискредитирует искусство, которому служу.

- Но вы ведь тоже не чураетесь рекламы.

- Да, однажды участвовала в Японии в кампании по продвижению новой фотокамеры с какими-то невероятными возможностями. Все было сделано очень профессионально и красиво, мне нечего стыдиться. Еще являюсь лицом известной швейцарской часовой фирмы. Все.

- Вы как-то обмолвились, что после окончания балетной карьеры намереваетесь стать профессиональным дипломатом. Планы не изменили?

- Почему-то кажется, у меня может получиться, определенные задатки есть. Другое дело, что не люблю загадывать наперед. Сегодня по-прежнему хочу танцевать и заниматься общественной работой. На большее пока не хватает ни времени, ни сил, а что будет завтра… Все в руках Божьих, но об этом мы уже говорили.
Андрей Ванденко

А теперь сделаем экскурс в 10 лет назад:

Балерина Светлана Захарова: "Сильный характер - условие профессии"

C изящной силой вскинутая за ухо нога. Невесомый прыжок, отчетливо фиксирующий в воздухе шпагат. Стальная надежность ввинчивающегося в планшет сцены вращения. Так танцует Светлана Захарова. Она родилась 20 лет назад в провинциальном украинском городке Луцке, сейчас Светлана - самая младшая из знаменитого балеринского триумвирата Мариинского театра Лопаткина-Вишнёва-Захарова. Ее лицо множат глянцевые модные журналы. Ей посвящают рецензии балетные критики Москвы, Нью-Йорка, Лондона, Токио.

Светлана, год назад вы получили национальную театральную премию "Золотая маска" за выступление в балете Дж.Баланчина "Серенада". В этом году вновь повторили успех - в реконструкции балета М.Петипа "Спящая красавица". Это изменило вашу жизнь?

На следующее утро я проснулась тем же человеком. Правда, теперь все время помню: я должна танцевать безукоризненно.

Вы знаете ваших персональных почитателей?

Есть даже такие люди, кто ходил смотреть специально на меня, когда я танцевала в Больших лебедях в "Лебедином озере". Я считаю, это мои друзья.
За границей, когда приезжает "Kirov-ballet", - так нас там называют - обычно ажиотаж. На Западе зрители умеют выразить свой восторг. Это, конечно, приятно. Но я себя чувствую некомфортно, когда заходишь в магазин, а тебя сразу узнают, обращают внимание - балерина стоит. Меня это очень сковывает, я сразу пытаюсь скрыться. Другое дело, что у нас сейчас меньше стали уделять внимания балету. Это печально.

У вас нет желания поработать в другой труппе?

Иногда такие мысли приходят. По приглашениям я уже танцевала в Большом и в знаменитом аргентинском театре "Колон". Но уехать в другую труппу надолго - не представляю себе этого.

До 16 лет вы учились в Киевском хореографическом училище. Не страшно было поменять его на петербургскую Академию русского балета имени Вагановой?

Все время, пока я училась в Киеве, думала о Петербурге, о Вагановской академии - она всегда считалась самой лучшей школой. Это было недостижимой мечтой. В 1995 году я стала лауреатом конкурса "Ваганова-Prix", который проходил в Петербурге, и мне предложили перейти на третий курс Вагановской Академии - после первого в Киеве. Конечно, страшно было менять город, коллектив, всех педагогов. Мне было 15 лет, но я была уже совершенно сознательным человеком. Все друзья и брат, который учится в медицинском институте, тоже остались в Киеве...

Как вас принял Петербург, Мариинский театр?

Я легко привыкаю к новой обстановке. Петербург мне очень подошел, стал родным. Мне здесь настолько все нравилось! Ходила, смотрела и не верила: я - в этом училище, в этих залах.
Через год меня пригласили в Мариинский театр. Никакой ревности я не чувствовала. Может, потому что из нашего выпуска в труппу взяли много девочек и мы были все вместе. Нам помогали освоить репертуар, выучить порядок. Спектаклей было так много, что я просто не выдерживала, было очень трудно.

Еще в училище вы станцевали сложнейшие роли - Никию в "Тенях" из "Баядерки", "Умирающего лебедя". Трудно было после этого встать в кордебалет?

В театре я никогда по-настоящему не стояла в кордебалете - ни разу не танцевала в массовых сценах. Сразу начала с "четверок", "двоек" - с корифейских партий. А через два месяца работы, когда труппа уехала на гастроли, станцевала свою первую главную партию - Марию в "Бахчисарайском фонтане". Потом все быстро пошло по нарастающей: Жизель, Одетта-Одиллия в "Лебедином озере", Принцесса Аврора в "Спящей красавице", Терпсихора в "Аполлоне". Вообще, гастроли - это благо для начинающих. Когда основная часть труппы в отъезде, в Петербурге продолжают идти спектакли. И молодым в это время дают небольшие роли, а иногда целые спектакли.

Вам интереснее работать, когда все удается с первого раза или когда роль дается сложно?

Обо мне говорят: "У нее все так легко получается, ей же делать нечего". Но так кажется только со стороны. Преодоление мне интересно.

Что для вас самое приятное в вашей профессии?

Я очень люблю гастроли. Мне очень нравится приезжать в неизвестный мир, знакомиться с новыми странами, новыми людьми. Но после двух недель гастролей я начинаю изнывать, не могу видеть гостиницы. Очень люблю возвращаться домой. И, что интересно, не на Украину, где я прожила большую часть жизни, а именно в Петербург.

Кто вас ждет дома?

Мама. Но ждет она в театральном общежитии. Своего дома у меня пока нет. В общежитии довольно комфортно, но моя мечта - собственная квартира.

Вы неоднократно говорили еще об одной мечте - станцевать Никию в "Баядерке". Недавно она наконец исполнилась. Никия - очень сильная женщина. А вы сильный человек?

Думаю, у меня сильный характер. Но проявляется он только в критические моменты. Вообще, у любой балерины характер очень сильный, это условие профессии, ведь каждая хочет быть первой, лучшей. Главное, чтобы этот характер не отравлял жизнь окружающим.

Важнейшая черта Никии - страстность. А вам страсть знакома?

Я уже говорила в своих интервью, что не хочу отвечать на вопросы о личной жизни. Зритель должен видеть то, что происходит на сцене.

Вам не кажется, что страсть более многолика? В Никии, танцовщице, жрице храма, страсть к небу и танцу сочеталась с любовью к смертному. А вы готовы к полному самоотречению ради профессии или оставляете место для "жизни"?

Наверное, оставляю. Но в данный момент не получается. С утра до вечера в театре. После работы главное желание - дойти до дома, упасть и уснуть. А утром снова бежишь в театр.

Все течет ,все меняется. И еще:"Никогда не говори никогда".

Балерина Светлана Захарова: «Беременность для меня была благостным периодом»

Чиновники уничтожают систему хореографического образования. Скоро некому будет танцевать на сцене», - говорит знаменитая балерина Большого театра, лауреат Госпремии РФ и депутат Государственной думы

В последнее время в жизни танцовщицы произошли значительные перемены. Светлана вышла замуж за известного скрипача Вадима Репина, который на днях получил орден Почётного легиона. Молодая пара ждёт пополнения их творческого семейства.

«Буду бороться до победного конца!»

«АиФ»: - Когда мы встречались в Большом театре, в глазах Светланы Захаровой был блеск. А тут, в Думе… Как я предполагаю, чиновничья работа вам особого удовольствия не доставляет?

С.З.: - В Большом театре выходишь на сцену и отвечаешь только за себя, показываешь то, что наработала в зале. Творчество - моя стихия, я с 10 лет этим занимаюсь. А в Думе... Здесь, конечно, всё по-другому. На решение многих вопросов ты в одиночку просто не можешь повлиять. Мне приходит огромная почта - люди просят о помощи. Некоторые письма - частные, касающиеся одного человека. И я пытаюсь помочь ему. Но есть системные проблемы, за которыми стоит судьба десятков людей, а может быть, и состояние нашей культуры в целом сегодня и в будущем. Очень болезненная для меня ситуация - призыв в армию наших молодых танцоров. А недавно возникла ещё одна проблема, которую я не представляла даже в страшном сне! В России могут закрыться ВСЕ балетные и музыкальные училища. Министерство образования отказалось утвердить программу среднего профессионального образования, составленную учёными советами Московской государственной академии хореографии и Академии русского балета им. Вагановой в Санкт-Петербурге. Даже в Великую Отечественную войну эти знаменитые профессиональные учреждения не закрывались, а эвакуировались! Почему же теперь, в мирное время, чиновники пытаются уничтожить то, что создавалось столетиями?! Если дело так и пойдёт, скоро некому будет танцевать на сцене: нарушение целостной системы хореографического образования не только уничтожает школы, но и обрекает на гибель русский классический балет. В таких вопросах я не могу не идти до конца.

Захарова на сцене

«АиФ»: - Но помимо Госдумы в вашей жизни есть ещё и Большой театр... Как там у вас обстоят дела?

С.З.: - Ну, как сказать… (Загадочно улыбается.) В данный момент нахожусь в декретном отпуске. Я всегда старалась скрывать личную жизнь и ещё никому не рассказывала об этом секрете. «АиФ» - первая газета, которой раскрываю тайну.

«АиФ»: - А кто отец будущего ребёнка? Он из творческой среды?

С.З.: - Этого я не скрываю. Отец моего ребёнка - скрипач Вадим Репин.

«АиФ»: - Два медведя в одной берлоге?..

С.З.: - Уживаются, уживаются! (Смеётся.)

«АиФ»: - Света, честно скажу: не ожидала такого шага от вас! Лауреат Госпремии, международное признание! Захарова была на таком взлёте, что…

С.З.: - …что всё время думала о ребёнке. Я мечтала последние годы о маленьком существе рядом. Мы с мужем ждали этого события. Никакого страха и отчаяния: «Вдруг что-то потеряю в карьере», - не было и нет. Я знаю: наверстаю, войду в форму, и всё дальше будет хорошо. В декабре должна была танцевать в «Гранд Опера» «Лебединое озеро». В «Ла Скала» - несколько спектаклей. В Национальном театре Токио. В Грецию каждый год приезжаю в конце лета - начале осени с сольными концертами… Я уже не говорю об интересных работах в Большом театре. Но решила отказаться от всего этого ради ребёнка. Откровенно скажу: когда только мечтала о малыше, представляла себе период беременности очень благостно, думала: «Господи, сколько же времени у меня будет! Я смогу ходить в музеи, театры, ездить на природу... Побывать там, там, много отдыхать...» А сейчас... Всё, всё вот так перечёркнуто. (Скрещивает руки крест-накрест.) Дня не хватает, чтобы разобраться со всеми делами. Видимо, у меня на роду написано работать-работать-работать! Хотя меня это устраивает. Иногда я задаю себе вопрос: «Если бы имела возможность начать всё сначала, как бы я прожила жизнь?»

«АиФ»: - И каков ответ?

С.З.: - Я поняла, что ничего не пожелала бы изменить! Хотела бы набить те же синяки, пройти те же падения и взлёты. Пусть моё детство закончилось в 10 лет, но теперь я считаю, что именно в этом возрасте ребёнок уже должен готовить себя к взрослой жизни, а не начинать лет в 15-16 думать, куда ему поступать после школы. Я занималась гимнастикой, танцами, плаванием, меня отдавали во все кружки, какие только можно было. Балет как искусство меня не очень волновал. Но сегодня благодарна маме, что она повезла меня поступать в хореографическую школу. Да, не скрою - было тяжело в интернате. Маленькая девочка плакала, скучала по дому
. Но это стоило того, через это надо было пройти, чтобы многому научиться. Я поняла также, как в детском коллективе завоёвывать лидерство.
Наши танцовщики везде нужны

«АиФ»: - Есть мнение, что скоро принцев в Большом театре некому будет танцевать - нет смены поколений...

С.З.: - Во-первых, был период, когда наши великие педагоги уезжали за рубеж, чтобы не существовать в нищенском положении, которого они не заслуживают. И, естественно, они находили там работу. Во-вторых, родители сегодня не хотят отдавать детей в хореографические школы. Сейчас главное в мире - деньги. Конечно, мамы и папы думают: «Сколько мой ребёнок будет получать? Зачем же ему тогда эта адски трудная, каторжная работа на сцене? Лучше он будет сидеть в чистом
офисе, ходить в костюме».

«АиФ»: - Майя Плисецкая, Галина Уланова - многие знаменитые балерины советского периода рассказывали в своих книгах, что во имя профессии делали аборты... А сегодня в Большом танцовщицы то одна, то другая уходят в декрет...

С.З.: - И тогда, и сейчас каждая балерина делала и делает свой собственный выбор. С другой стороны, в советское время творчество играло большую роль. В те времена, когда в театре балеты ставил Григорович, выходили шедевр за шедевром. Наверное, это тоже был стимул, и танцовщики ни о чём другом не думали, кроме своей работы, никакой другой жизни вокруг не замечали... Сейчас всё иначе. Если в театре ты в простое, берёшь свои вещи и едешь - пусть в менее престижный театр, зато там ты можешь себя реализовать. Многие солисты среднего уровня действуют именно так. Европа сейчас густо населена нашими артистами. И в Америке тоже нет такой базы, школы, выучки, как в России. Поэтому российские танцовщики везде нужны. Иногда думаю: «Слава богу, что я рождена именно в это время». С другой стороны... Жалею, конечно, что сейчас практически нет таких российских хореографов, которые что-то делали бы для страны… Из русских мастеров я, наверное, могу назвать только Алексея Ратманского и Бориса Эйфмана. Они могут представлять Россию. Больше никто... Всё, что я делала нового
в балете, - это всё были мои личные поиски. Мне говорили: «Ты танцуешь весь репертуар в Большом! Зачем тебе ещё что-то?» Но мне интересно - ведь впереди ещё столько неизведанного!

Досье
Светлана ЗАХАРОВА родилась в 1979 г. в г. Луцке. Окончила Академию русского балета имени А. Я. Вагановой. В 1996 г. принята в Мариинский театр. В 2003 г. перешла в Большой. Обладательница двух «Золотых масок», лауреат Госпремии РФ, народная артистка России.
http://www.aif.ru/culture/article/39570

Ну, по крайней мере, пусть в Думе выступает против дурацких реформ и против призыва ребят в армию! Конечно, если сравнить эти интервью разных лет, чувствуется, что стала неискренна: то все в Петербурге и в МТ нравилось, казалось своим и близким, а то вдруг, оказывается, и город ей не нравился, и в театре-то затирали, на гастроли не отпускали и т. д. Уж насчет этого нечего говорить. Никто ее не затирал. Имела здесь и репертуар, и премьеры, и гастроли с труппой, и личные - Вазиев в этом плане вообще никому особых препон не ставил, насколько я знаю. А уж как Моисеева с ней возилась! Понимала же, какой "материал" ей достался. Просто Свету очень уязвляло, что она не номер один, а только одна из трех лучших, наряду с Ульяной и Дианой. Это часто у нее проскальзывало и в жизни, и в разных интервью. Видимо, просто грызло ее. Поэтому и перешла в БТ - как же, "главный театр страны", и в нем наконец она будет первой и главной. Только возрадовалась - а тут Наташа Осипова. Которую можно любить или не любить, но многих качеств, ей присущих и захватывающих публику, у Светы нет и не будет никогда. Внутренне она всегда холодная на сцене. Единственным исключением были некоторые спектакли в первые ее годы в МТ, которые она танцевала с Зеленским. Помню их тогдашнюю "Жизель" - это было какое-то откровение, хотя я уж на своем веку столько раз посмотрела этот спектакль, и были порой тоже потрясающие исполнения. Но это было одно из самых сильных впечатлений от "Жизели". У них с Игорем тогда был роман (думаю, что это не секрет, потому что она и сама об этом говорила в интервью не раз), и хотя ни она, ни он не "хлопотали лицом" и тем более не "грызли кулисы", но эмоциональный настрой настолько сильно ощущался! Были также у них прекрасные общие "ЛО" и "Баядерки". Прекрасно удавался ей Баланчин - "Серенада" и Терпсихора, казалось, будто прямо на нее поставлены, и что-то они в ней затрагивали - природное совершенство формы как бы тянулось к совершенной хореографии, так я это воспринимаю. В "Then and Now" Ноймайера была более чем хороша. Но порой - и со временем все чаще - ощущалась внутренняя холодность при внешней бесподобной красоте формы. И это огорчало.