http://www.kultura-portal.ru/tree_new/c ... id=1102538
Газета "Культура" №15 (7728) 22 апреля-5 мая 2010г.
Толстой по законам Джеймса Джойса
"Анна Каренина" в Мариинском театре
ПРЕМЬЕРА

Екатерина БЕЛЯЕВА
Санкт-Петербург - Москва

Как анонсировала "Культура", премьерой балета "Анна Каренина" в постановке Алексея Ратманского неделю назад открылся Международный фестиваль "Мариинский". Это не сенсационное событие, не мировая премьера, и тем не менее спектакль вызвал большой резонанс. Впрочем, так всегда бывает, когда в поединок вступают настоящие прима-балерины.

Ратманский взялся за литературную тему не совсем по собственной воле. Обычно хореограф отталкивается от музыки, которая в данный момент его волнует, а сюжет часто этой самой музыкой позже подсказывается. Но в данном случае речь идет о спецзаказе Датского королевского театра. Датчанам срочно понадобился балет большой формы с красивым романным сюжетом, иными словами - нечто драмбалетное. Ратманский сразу подумал о "Карениной", к которой уже есть готовая партитура уважаемого им Щедрина. Музыка эта не затертая, так как со времен "Карениной" Майи Плисецкой она не часто исполнялась. В итоге русские обеспечили хореографию, музыку и сюжет, а остальные составляющие были датские: Микаэль Мельбю отвечал за декорации и костюмы, Уэндел Харрингтон - за видеографику и Йорн Мелин - за свет. Успех спектакля в Дании трудно переоценить, ведь в истории местного балета нет параграфа, посвященного эпохе национального драмбалета. Ее там и не было: когда в СССР, а затем в Англии и Германии ставили сюжетные трехактные драмы с танцами, в Дании танцевались "Сильфиды", "Неаполи", "Народные предания", а также балеты Баланчина и Ландера. Что-то сюжетное и малотанцевальное, конечно, возникало время от времени и в Дании, но не оставило такого мощного осадка в памяти людей, как, скажем, аналогичное направление в Москве и Ленинграде.
В результате датчане получили то, что они хотели: большие страсти (Каренину и Вронского на премьере в 2004 году танцевала самая драматичная пара танцовщиков - Кеннет и Мари-Пьер Грев), стильный холодный дизайн от Мельбю и музыку Щедрина, которую они до того не слышали в принципе.

А что в Петербурге, где несколько лет назад фанаты Бориса Эйфмана аплодировали его версии нетленного сюжета на музыку Чайковского? Зачем скрывать, что от одного названия "Анна Каренина" веет скукой и вчерашним днем. С другой стороны, мнения рядового зрителя, критика и исполнителя всегда полярны. Когда Парижская Опера, известная как пионерка авангарда, в прошлом году вдруг обратилась к старому "Онегину" Кранко, было очень трудно один раз досмотреть балет до конца, а впереди еще были пять звездных составов исполнителей, мечтающих об этих "клюквенных" ролях. В Мариинке происходило что-то аналогичное - Каренину с жаром репетировали три балерины (Лопаткина, Вишнева, Кондаурова), нашлись два Вронских (молоденький и неискушенный Константин Зверев и "бывалый соблазнитель" Юрий Смекалов), на роли толстовских аристократов пробовались прославленные мариинские педагоги (Княгиня Щербацкая - Любовь Кунакова, Каренин - Сергей Бережной). Соответственно разгорался и интерес у публики, не избалованной премьерами с участием и Лопаткиной, и Вишневой. Оба дня премьеры грозили превратиться в бенефисы балерин.

Сложная хореография Ратманского вырывала по возможности балет из литературной вязкости - особенно порадовала сцена скачек, дотошные репетиции которой заставили мариинских артистов, обычно не таких проворных, синхронно скакать чуть не до потолка. Хотя, кто знает, может, дело не только в репетициях - ситуация в театре с уходом Махара Вазиева, при котором был ярко выраженный культ танцовщиц, в целом изменилась: мужская составляющая стала крепче и энергичнее.

Что же касается поединка балерин, то тут очень сложно судить. Ратманский редко дает большое высказывание балерине: его героини раскрываются в дуэте и всегда на равных с партнером. В первый вечер, на мой взгляд, Вишнева несколько проиграла своему юному партнеру - Звереву. Если и говорить о бенефисе, то мальчик однозначно забрал его себе. Видимо, Диана, в природе которой заложены в равных долях частички женщины-вамп a la Кармен и неисправимой кокетки Манон, прочитала образ Анны как еще одну ипостась роковой красавицы, которой суждено погибнуть в пылу страсти. Вишнева вплотную приблизилась к Мадам Бовари или Матильде де Ла-Моль Стендаля. Появившись в первой сцене на перроне (вся с ног до головы в черном), она всем своим видом дает знать, что она романная героиня, с которой произойдет что-то ужасное, страшное, кровавое. Это не значит, что смотреть на балерину в этот момент было неинтересно, наоборот, балет о Вишневой мог бы стать и стал в данном случае интереснее, чем балет о Карениной, но ведь от большого артиста всегда ожидаешь откровения, прорыва в новое. А откровением вечера стал Зверев, трепетный романтичный юноша, которому до сего момента не представлялось случая проявить свои драматические способности. Виной тому были выдающиеся технические характеристики танцовщика, а какой директор скоро отпустит исполнительного технолога в зав. отделом, вот Зверев и отрабатывал барщину в виде Индусского танца в "Баядерке" или Эспады в "Дон Кихоте", хотя с его умными мягкими стопами давно пора танцевать Джеймсов и Зигфридов. Каренина Вишневой не была под стать своему застенчивому герою - честно говоря, и в хореографии Ратманского сверхтехничной Вишневой было тесновато (что поделаешь, если балет приехал в Петербург уже сшитым по датским меркам) и, может, скучновато. Ее танец был нервным, порывистым, почти диким, тогда как партитура Щедрина построена на символах и полутонах. Но, повторяю, явление Вишневой в премьере в любом случае стало большим событием на фестивале. К тому же приятно, что именно она "вывела в свет" перспективного Зверева. Пара отлично смотрелась, и хотелось бы в будущем увидеть их вместе и в "Баядерке", и в "Лебедином озере", и в "Жизели".

Любовники второго дня произвели похожее впечатление, только герои поменялись местами: Лопаткина нашла еще одну свою большую роль, а Смекалов станцевал одного из тех мятущихся героев, которых ему в избытке дарил некогда Борис Эйфман. Его Вронский был предсказуем. Лопаткина же не разрешила зрителю думать, будто он со школьной скамьи знает, что представляет собой героиня Толстого. Как просто сказать "адюльтер аристократки с офицером", и как сложно представить, что там внутри у этой Анны Карениной. Лопаткина танцевала как раз про это - про "внутри". Так называемые любовные дуэты она провела совсем по-джойсовски: как будто все, что происходит в романе, с ней уже было, и она участвует в событиях по готовому сценарию, который не в силах ни изменить, ни переписать, и в то же время она тотально с ним не согласна, а остальные персонажи ничего о гранях ее мироощущения, болях ее усталого, так сложно устроенного мозга не знают. Ратманский сам подбросил балерине возможность пойти на эксперимент с потоком сознания, когда в прологе балета (чтобы датчане лучше разобрались, что к чему) вдоль задника в тумане проехали носилки с лежащей на них женщиной, а на авансцене мелькнул силуэт офицера (Вронский). Фаны Вишневой, оставшиеся в Питере, чтобы посмотреть на Каренину Лопаткиной, рассудили, что эта прима слишком холодна, но, почему-то тоже убедительна. Да, убедительна: нигде в мире нет такой одновременно красивой и умной балерины, которая, действуя ни в коем случае не рационально, а лишь интуитивно, нашла такой необычный подход к такой обычной, как кажется нам сейчас, Карениной.

Светлана Иванова перетанцевала Евгению Образцову в роли Кити - чего и следовало ожидать. Иванова выглядела настоящей соперницей (по пластичности и качеству танца) Анны на балу, а Образцова - капризной девочкой, у которой отняли любимую игрушку.

В первый день произошла небольшая заминка с поездом - красивый вагончик, в котором сидели герои, начал вращаться, как было задумано сценографом, но вдруг что-то заело, и пришлось на двадцать минут прерывать спектакль. Оказалось, что механизм задел линолеум и порвал его, однако премьерного настроения авария не сорвала, наоборот, подогрела интерес к происходящему. Если подумать и все взвесить, Мариинский театр окажется едва ли не самым древним акустическим динозавром в мире: ни в одном отремонтированном театре нет такой атмосферы, как здесь, и такого чудесного естественного звука. Ну а за креативный дизайн (настоящими Мельбю сделал только салон-вагон, кровать Анны, кресло Вронского и стол Каренина, остальное - видеопроекция), видимо, приходится платить терпением.

http://vppress.ru/stories/chto-by-ya-sk ... stomu-7280

«Что бы я сказал Толстому?»

"Вечерний Петербург", 27 апреля 2010

В рамках Х Международного фестиваля балета «Мариинский» прошла премьера «Анны Карениной» на музыку Родиона Щедрина в постановке Алексея Ратманского. Спектакль был поставлен в 2004 году для Датского балета, затем был повторен в Литве, Финляндии и Польше, а нынче добрался и до Мариинской сцены. В первый фестивальный день заглавную партию танцевала Диана Вишнёва, во второй — Ульяна Лопаткина. Корреспондент «Вечёрки» балетный критик Марианна Димант посмотрела оба состава.

Интересный эксперимент: если отнять у Толстого дар речи, психологическую зоркость и моральную категоричность, то что останется? Что останется, скажем, от его романа «Анна Каренина»? Немало.

Во-первых, роковой железнодорожный вагон, в результате трудных технических манипуляций приведенный-таки на прославленной Мариинской сцене в движение (правда, на генеральной репетиции он все никак не попадал в нужный темп во время вращений вокруг своей оси, а на премьере и вовсе остановился, зажевав кусок сценического линолеума).

Во-вторых, семейно-любовный треугольник, обернувшийся здесь, понятно, мелодрамой.

Затем персонажи второстепенные, мелькнувшие в начале и исчезнувшие к середине: Стива, Левин, семья Щербацких. Еще Кити, которой дана одна вариация и проход с Вронским в стилизованной мазурке. И мальчик Сережа, которого героиня то и дело жарко обнимает, — трогательно.

В финале, как и ожидалось, на мечущуюся по сцене фигуру женщины в трагическом, кровавого цвета одеянии катится паровоз. Музыка Щедрина бухает в это время зловещими ж.-д. перестуками, и итоговый бросок героини под поезд производится в полном соответствии с эстетикой данного вида искусства — пластично и элегантно. Поза распластанной на сцене женской фигуры в алом — прекрасна.

Еще в спектакле использованы видеопроекции, дающие крупные планы очаровательной Дианы и прелестной Ульяны, а иногда уточняющие место действия: Зимний дворец, кривая московская улица, венецианские каналы...

«Как вы думаете, что бы сказал Толстой, узнав, что из романа «Анна Каренина» сделан балет?» — спросила я у Алексея Ратманского.

«Ой, боюсь даже думать... Конечно, это упрощение и вульгаризация, но жанр такой…» — отвечал хореограф.

«А хотелось бы встретиться с автором? Поговорить?»

«Не думаю… Что бы я ему сказал?»

Закроем, в конце концов, глаза на Толстого и будем смотреть танцы как таковые.

Как часто у Ратманского бывает, движения, имеющие классическую основу, будто бы слегка сдвинуты им с вертикальной оси — торс остается прямым, а в бедрах намечается излом, так что танец выглядит синкопированным. Ловкой Диане Вишнёвой, язык этот в предшествующей работе с Ратманским уже освоившей, партия дается легко. Ульяне Лопаткиной, тело которой предназначено для танцев медленных и печальных, приходится поспевать, чтобы проартикулировать все хореографические мелочи, зато жест ее никогда не смазан, и каждый — значителен. Диана хороша в черном, Ульяне, пожалуй, особенно идет красное.

Оба Вронских, Константин Зверев и Юрий Смекалов, в офицерских рейтузах с лампасами смотрелись отлично. Первый был более хлыщеват, второй — неврастеничен.

Тот персонаж, что зовется А. А. Карениным (Ислом Баймурадов, Сергей Бережной), с напудренной до седины головой и скорбно поджатыми губами, совершал передвижения почти пластунские — было понятно, что он сильно «пелестрадал».

Отлично провел сцену скачек мужской кордебалет — танцовщики взмывали в высоких жете, имитируя лошадиные прыжки. Делали они это с энергией чрезвычайной — живая Фру-Фру их бы явно не обскакала.

Прямая речь

Диана ВИШНЁВА:
— Ратманский замечательно ставит дуэты, адажио — они получаются у него страстными, эмоциональными. Я вообще считаю, что он очень страстный балетмейстер. И его балет «Анна Каренина» весь пропитан страстью.

Ульяна ЛОПАТКИНА:
— Алексей мне говорил: «Ульяна, пожалуйста, не идите за этой музыкой буквально — не надо так много трагедии с самого начала…» А я человек музыкально зависимый — как услышу, у меня сразу сдвигаются брови…