http://www.nv.vspb.ru/cgi-bin/pl/nv.pl?art=224631461

Невское время
/ 02.11.2005 /

ПРИЧУДЫ БОЛЬШОГО СТИЛЯ

Каждая опера Верди чем-нибудь да замечательна. Так, например, с написания "Набукко" (в очень тяжелый, заметим, для композитора период его жизни) для Верди начинается медленный, но верный взлет его карьеры оперного композитора. И хотя по количеству музыкальных "шлягеров" "Набукко" уступает многим творениям композитора, то все же один безусловный мелодический шедевр в этой опере имеется. Это хор Va‘ pensiero sull‘ ali dorate! ("Лети, мысль, на златых крылах!"). Хор этот, как известно, поют иудеи, захваченные в плен жестоким властителем Ассирии Навуходоносором (непроизносимое для итальянской речи, это имя превратилось в Набукко).


Ветхозаветные предания, положенные в основу либретто, как почти всегда в опере, не столь уж важны в своем изначальном смысле - и всегда могут рассматриваться как самое широкое иносказание или обобщение. Это лишь динамический фон для тех страстей, которые обуревают главных героев драмы. Некоторый драматический изъян ранней оперы Верди заключается как раз в том, что любовная пара (дочь Набукко Фенена и полководец Измаил) находятся как бы на втором плане, в то время как главными героями выступают царь Набукко и его старшая дочь Абигаиль, ослепленные страстью к власти, могуществу.
Приглашение режиссера Дмитрия Бертмана, руководителя московского театра "Геликон-опера" (как значится в программе спектакля - совместная постановка с этим театром) было для Мариинского театра смелым шагом. Однако известный ниспровергатель традиций, уверенно чувствующий себя на московской площадке, тут как-то потерялся. Предполагалось, скрепя сердце, увидеть в очередной раз вместо каких-то там доисторических времен гораздо более близкое нам разрушение империи Габсбургов (она долго рушилась), или эпизод из истории арабо-израильского конфликта, или еще что-нибудь в этом роде. Вышла же обычная костюмная постановка с вкраплением элементов современности и некоторых обобщений вроде пластических картин, столь популярных полтора века назад.
Весьма спорной представляется пластическая иллюстрация знаменитого хора пленных иудеев. На своем втором куплете они слагают из символических прутьев своей клетки большую шестиконечную звезду, причем почти на авансцене располагается некто, внешне удивительно напоминающий Иисуса Христа, благословляющего зрительный зал двуперстным (!) знамением. Трудно сказать, зачем это понадобилось режиссеру, ведь у Верди (и так мало интересующегося национальным и религиозным происхождением своих героев) этот хор принадлежит к числу наиболее "интернациональных". Более того, в широком дыхании и пластичной мелодике этого фрагмента сконцентрирован весь тот гуманистический заряд, присущий музыке Верди.
Остальное же в режиссуре и сценографии (художник-постановщик Игорь Нежный, художник костюмов - Татьяна Тулубеева) можно разделить на более или менее ожидаемое. Так, нефтяные башни на горизонте - это ожидаемые эффекты, а вот чего не ждешь - так это птичьих доспехов, в которые облекают Навуходоносора, когда он теряет рассудок, после того как в слепом безумии велит почитать себя как бога. Но и это "ружье", как увидим, не стреляет, в следующем выходе к нам выходит Набукко (напоминающий безумного Мельника из "Русалки" Даргомыжского) уже не в доспехах, а с чучелком птицы в руке.
Вообще, несмотря на закономерные ассоциации с другими своими героями (Грязной, Шакловитый) и вопреки психологической бедности образа Набукко, Виктор Черноморцев запоминается своей "фактурностью". Ирина Гордей исполнением роли Абигаиль в очередной раз доказала свое мастерство (именно как вердиевская исполнительница) в интерпретации своего в сущности одиозного персонажа, придав ему за счет вокальных красок некоторую многоплановость.

Павел ДМИТРИЕВ

http://spb.afisha.ru/theatre/play/?id=1285373

Афиша СПб

Богема
Режиссер И.Джадж



Полтора года назад случился забавный конфуз: критик подробно отрецензировал выступление Анны Нетребко — мариинской звезды планетарной известности — в партии Мими в «Богеме», особо подчеркивая то, как красота, стройность и бледность певицы идут к образу чахоточной героини. На деле Нетребко в тот раз дебютировала в другой женской партии оперы Пуччини — кокетки Мюзетты. Не под влиянием рецензии, полагаю, но идя обычным «богемным» маршрутом, согласно которому сопрано в этой опере сначала поет Мюзетту, потом — и Мюзетту, и Мими, а затем переходит только на Мими, Нетребко в начале января дебютирует-таки в этой (главной женской) партии.

Мюзетта и Мими, легкомысленная кокетка на содержании у богача и умирающая в объятиях любовника «серьезная» героиня, как разделенная надвое роль, в которой Нетребко сегодня правит миром, — Травиата. Зайдя на сайт annanetrebko.com, можно услышать восторженный хор голосов американских, английских, немецких, французских критиков, возвещающих: «Каллас — это вчерашний день. О, Анна!», «Она — совершенство!», «Можно подумать, что исполнялась опера «Анна Нетребко», а не «Травиата»… Восторги слышны давно — с мариинской «Травиаты» 2002 года, потом были венская и мюнхенская, но самые мощные залпы рекламы и рецензий прозвучали по поводу зальцбургской этим летом.

Запад сходит с ума по Нетребко. Как заметил Алекс Росс из «Нью-Йоркера», Анна на пути в элитарный круг «Йо-Йо-клуба», члены которого — классические музыканты, ставшие всеамериканскими знаменитостями (вроде виолончелиста Йо-Йо Ма). Признаки: появление в популярных ТВ-шоу, в гламурных журналах и в кино. Нетребко спела арию из «Травиаты» в «Дневнике принцессы-2», а набор ее фотографий в пресс-папке легко спутать с материалами журнала мод.

Мало того. 3 января Нетребко выходит в «Богеме» со своим партнером по «Травиате» мексиканским тенором Роландо Вильясоном (Гергиев настаивает на варианте «Вилазон»). Которого, в свою очередь, сравнивают с Доминго и которому прочат место в великой теноровой тройке — взамен выбывшего недавно Паваротти. Вильясон и Нетребко вместе поют концерты в Европе, а после «Травиаты» их окрестили «золотой парой»; на «Богему» они приедут в середине цикла спектаклей в Метрополитен. У Вильясона свой дебют — первый выход на мариинскую сцену.

Наконец, ради «золотой пары» и новогодних праздников «Богемой» продирижирует сам Гергиев — похоже, что и это дебют.

Ольга Манулкина, 15 декабря 2005

http://www.izvestia.ru/culture/article3049941

Известия
10.01.06

УМИРАТЬ, ТАК ОТ ПОЦЕЛУЕВ
Анна Нетребко и Роландо Вилазон спели "Богему" в Мариинке

22 января в Москве дает давно запланированный филармонический концерт самый актуальный оперный дуэт наших дней - российская сопрано Анна Нетребко и мексиканский тенор Роландо Вилазон. Но внезапный Валерий Гергиев в последний момент сумел опередить Москву - российский дебют "сладкой парочки", или "das traum paar", как называют дуэт на Западе, все-таки прошел в родном для Нетребко Мариинском театре.

Для легкого, блестящего и очень нерусского сопрано Анны Нетребко на родной Мариинской сцене было не так уж много партий. Одна из самых ей подходящих - хохотушка Мюзетта в опере Пуччини "Богема". Но что было хорошо для восходящей звезды, для теперешней, вовсю полыхающей, - совершенно негоже.

Поэтому, приехав домой на Новый год, певица впервые опробовала более значительную и "взрослую" партию Мими из той же оперы - через год ей предстоит петь ее уже по всему миру, в том числе в "Ковент-Гардене" и "Метрополитен". Тем более что теперь, когда оперный мир сходит с ума уже не только по одной Нетребко, а по ее дуэту с мексиканским тенором Роландо Вилазоном (в их совместной и очень бурной творческой жизни за последний год уже случились "Ромео и Джульетта" Гуно, "Любовный напиток" Доницетти, "Травиата" и "Риголетто" Верди), грех не сыграть прекрасно получающуюся у них любовную страсть в костюмах скромной вышивальщицы Мими и поэта Рудольфа.

Для Вилазона партия Рудольфа хорошо знакома - даже в чужом для себя мариинском спектакле, поставленном англичанином Ианом Джаджем в 2001 году, он вместе со своим пылким, обаятельным и балбесистым персонажем (отдавшим любимую женщину богачу, чтобы спасти ее от чахотки) чувствовал себя как рыба в воде. Его партнерша выглядела более сосредоточенно, как будто сдавала экзамен. Однако вокальные, не слишком досаждающие трудности и даже волнения, связанные с наспех сшитым ансамблем с Валерием Гергиевым (ради своей любимицы маэстро впервые продирижировал этой оперой), были не в счет по сравнению с другой, непростой и, в общем-то, до конца невыполнимой задачей: Нетребко нужно было скрыть свою очаровательную витальность под чахоточным имиджем героини.

Впрочем, это ей не впервой - в конце концов, вся Европа увешана сейчас рекламой нового диска с ее и Вилазона "Травиатой" с Зальцбургского фестиваля, где между именем Anna Netrebko и еще одной знаменитой оперной жертвой туберкулеза фактически поставлен знак равенства. В конце концов, видимо, именно таких Виолетт и Мими требуют современные массовые вкусы, когда их штурмует оперное искусство. И что же делать, если главные героини старых опер, как правило, безумно мучаются и умирают в финале, а современные глянцевые героини, в ряды которых уверенным шагом года три назад вошла Нетребко, привлекают цветущим видом, сексапильностью и уверенностью в завтрашнем дне? Приходится забывать о смерти и думать о любви. А точнее - о флирте и здоровой чувственности.

Так что не важно, что имел в виду режиссер мариинской "Богемы", перенесший историю парижской богемы из второй половины XIX века в 30-е годы XX (которая от этого путешествия во времени не сильно изменилась). Звездная пара рассказала о том, что женщины бывают красивыми и кокетливыми, а мужчины, даже что-то при этом поющие, могут их носить на руках. Пусть во время спектакля (вызвавшего, надо сказать, небывалый ажиотаж у питерской публики) не покидало немного шизофреническое ощущение, что на сцене собрались сразу две Мюзетты - Нетребко и фактическая исполнительница роли гризетки Ольга Трифонова (причем Нетребко, пожалуй, получилась помюзеттистей). Зато с сексапильностью Нетребко, помноженной на сексапильность Вилазона, и уверенностью в том, что звездная пара, очень натурально целующаяся с первой паузы до финального смертного ложа, легко зажигает зал, никаких вопросов не возникало.

• Екатерина Бирюкова

http://www.ng.ru/culture/2006-02-07/6_news.html

Независимая газета
07.02.2006

РОССИЙСКИЙ ДИРИЖЕР Валерий Гергиев удостоен премии Герберта фон Караяна за 2006 год, которая вручается выдающимся музыкантам современности. 53-летний дирижер и художественный руководитель Мариинского театра награжден за эмоциональные интерпретации произведений итальянских, немецких, но прежде всего русских композиторов, говорится в сообщении учредителей премии. Денежный эквивалент премии составляет 50 тыс. евро. В 2005 году премию Герберта фон Караяна получил другой российский музыкант – Евгений Кисин.

http://nanevskom.ru/numbers/product/355/

Журнал "На Невском"
январь 2006

Возвращение "Фальстафа"

"Фальстаф"
Мариинский театр
15 и 16 февраля



Первой премьерой театрального сезона стала в Мариинке опера Джузеппе Верди "Набукко". Последнее произведение этого же композитора -- опера "Фальстаф" -- станет одной из премьер нового года.

Опера Верди считается духовным завещанием великого итальянца в котором он распрощался с XIX веком и приветствовал век XX. После "Отелло" 80-летний Верди не собирался писать опер, однако, прочитав либретто Бойто по комедии Шекспира "Виндзорские проказницы" с добавлением сцен из его же исторической хроники "Генрих VI", маэстро изменил свое решение. Правда, сомнения в успехе постановки не оставляли его до самой премьеры. Еще во время репетиций Верди грозился снять оперу с постановки, если ее исполнение ему не понравится. Опасаясь провала, показать "Фальстафа" он был намерен лишь узкому кругу знакомых. Однако все опасения оказались напрасными: успех был настолько грандиозным, что правительство присвоило композитору титул маркиза, от которого, будучи убежденным демократом, Верди вежливо отказался.

Премьера в Ла-Скала состоялась в 1892 году. А в 1893-м опера была поставлена в Мариинском театре. С той поры здесь она звучала лишь в концертном исполнении.
Партитура оперы содержит в себе множество пародий, и не только на творчество таких композиторов, как, например, Вагнер. К себе автор тоже относится без пиетета, по ходу спектакля подшучивая над собственной сочинительской манерой.

Если Верди своей оперой приветствовал новый век, то и нынешняя постановка свидетельствует об обновлении. Валерий Гергиев ставить "Фальстафа" пригласил Кирилла Серебренникова, известного своей способностью вдохнуть новую жизнь в старые меха, и уже одно это имя вызывает особый интерес к будущей премьере. Далеко не всем нравится революционная деятельность театрального новатора: одни не могут простить ему мастурбирующих покойников в прежних постановках, другие ставят в упрек диплом физика. Однако спектакли, поставленные "физиком" в прошлом году, вывели его в число несомненных фаворитов последнего театрального сезона.

"Я не читаю клавир, -- говорит Серебренников, -- и в музыке мне нужна помощь. Но "Фальстафа" я выучил наизусть. Чтобы ориентироваться в партитуре, мне пришлось в течение нескольких месяцев каждый день слушать эту оперу - я теперь ее всю сам могу спеть". Кстати, Серебренников, не считает произведение Верди забавной комедией о любовных приключениях, как это принято считать, -- для него это "довольно печальная история".

Однако веселье в театре будет. С 27 февраля по 5 марта здесь второй раз пройдет фестиваль "Масленичная неделя", во время которой не только будут представлены оперы Римского-Корсакова "Сказка о царе Салтане", "Садко" и "Снегурочка", балеты Чайковского "Спящая красавица" и "Щелкунчик", а также "Волшебный орех" на музыку Слонимского. По традиции в Мариинке состоятся общедоступные концерты в фойе бельэтажа, а в университете грянет масленичный студенческий бал.

А.К

http://www.spb.timeout.ru/text/show/12182/

TimeOut Петербург

"Фальстаф" Верди



Кирилл Серебренников, дебютирующий в качестве оперного режиссера, на репетиции не пускал. Судя по эскизам его постоянных сотрудников, сценографа Николая Симонова и художника по костюмам Ольги Резниченко, история любвеобильного толстяка Фальстафа и виндзорских насмешниц будет разыграна в кислотных обстановках ХХ века. Предлагая новые обстоятельства, режиссер добивался от певцов изменения мотивировок и, невзирая на виртуозные вокальные партии, головоломные ансамбли и спрессованный темп спектакля, все должны быть в своей тарелке. (В случае с Фальстафом - в своей корзине). А иначе зачем в театр было звать мощного драматического режиссера? "Фальстаф" запредельно труден для постановки, его не взять авралом и крупным помолом. Для любого театра это тест на творческую зрелость. Вместо того чтобы обеспечить примадоннам эффектные арии, а театральным интендантам привычные сверхприбыли, Верди в своей последней опере перевернул жанр с ног на голову. Если герои "Аиды" или, к примеру, "Дон Карлоса" уж если заведут арию или хор, то все пять минут стоят и поют, "больше ничего не делают", а персонажи и публика могут драматургически расслабиться, то в "Фальстафе" Верди собирает музыку из отдельных фраз и предложений, которые ну никак не складываются во что бы то ни было завершенное. Отдельно в концерте не спеть арию Фальстафа или трио Мэг, Алисы и Нанетты - как самостоятельных номеров их просто нет. Хотя опера наполнена чудесными мелодическими откровениями, она состоит из недопетого и недоговоренного. Как только герои подступаются к чему-то напевному, тут же на сцене или в их собственном настроении что-то происходит - и музыка куда-то соскакивает. При этом порядок в этой драматической нарезке царит просто шекспировский. Верди требует от певцов такой же подвижной игры, как у драматических актеров: меняет фактуру, темп, вокальный характер с калейдоскопической быстротой. Либретто по "Виндзорским проказницам" Шекспира написал Арриго Бойто, сам далеко не последний оперный композитор (его оперу "Мефистофель" очень любили в первой половине ХХ века). Он, конечно, учитывал, что восьмидесятилетний Верди смотрел на шекспировскую кутерьму глазами доброго волшебника, мудреца на покое. Опера намного лиричнее своего драматического прототипа, хотя в едкую английскую комедию добавлены маски комедии дель арте. Верди с улыбкой рассматривает похотливого, жадного и трусливого главного героя, сухаря Кайюса, мегероватую миссис Квикли, горьких пьяниц Бардольфа и Пистоля, склочницу Алису. Что уж говорить о лирической паре - невинных Нанетте и Фентоне, которые всю оперу тянутся друг к другу через головы этих дядь и теть. Но Серебренников, судя по всему, ставит не только Верди, для него интересен еще и Шекспир, так что без "глобусовских" штучек не обойдется.

Б.Филановский

http://www.rian.ru/culture/theater/2006 ... 49285.html

С.-ПЕТЕРБУРГ, 15 фев - РИА Новости, Анна Новак. В Мариинском театре Петербурга 15 и 16 февраля состоится премьера оперы Джузеппе Верди "Фальстаф".

Как сообщили РИА Новости в пресс-службе театра, до сих пор этот последний шедевр Верди лишь однажды ставился в Мариинке. Сейчас он вернется на прославленную сцену северной столицы спустя почти столетие: в 1894 году петербуржцы впервые аплодировали постановке оперы, которая состоялась всего через год после мировой премьеры в Ла Скала.

Тогда в Мариинском театре постановка была осуществлена знаменитым дирижером Эдуардом Направником и режиссером Осипом Палечеком. "В конце XIX века группа художников театра очень подробно воссоздала декорации каждой картины по миланским эскизам. В спектакле были заняты выдающиеся певцы того времени - Аркадий Чернов, Федор Стравинский, Евгения Мравина, Мария Славина", - рассказали в пресс-службе театра.

Сейчас над премьерой работают музыкальный руководитель и дирижер Валерий Гергиев, режиссер Кирилл Серебренников, художник-постановщик Николай Симонов, художники по костюмам Ольга Резниченко и Кирилл Серебренников, ответственный концертмейстер Лариса Гергиева.

Среди оперных мастеров Мариинки, репетирующих премьеру - Виктор Черноморцев, Эдем Умеров, Александр Гергалов, Василий Герелло, Алексей Сафиулин, Даниил Штода, Дмитрий Воропаев, Андрей Илюшников, Николай Гассиев, Андрей Попов, Юрий Воробьев, Григорий Карасев, Михаил Петренко, Андрей Бобров, Василий Горшков, Татьяна Павловская, Оксана Шилова, Людмила Дудинова, Юлия Смородина, Ольга Трифонова, Мзия Ниорадзе, Лидия Бобохина, Анна Кикнадзе, Елена Соммер.

"История сценического воплощения "Фальстафа" в России не очень обширна. В Петербурге опера ставилась лишь дважды. Сейчас театр возвращает последний шедевр композитора в петербургскую афишу", - отметили в пресс-службе.

http://www.rg.ru/2006/02/15/opera.html

Российская газета
Дата публикации 15 февраля 2006 г.

С высоты пережитого
Завтра в Мариинке дают "Фальстафа"
Алексей Конкин

Солист Мариинского театра Виктор Черноморцев, лауреат театральной премии "Золотая маска" за роль Альбериха в вагнеровском "Золоте Рейна", выйдет на сцену в главной партии новой постановки последней оперы Джузеппе Верди "Фальстаф".


Спектакль готовит московский режиссер Кирилл Серебренников, а музыкальным руководителем постановки по традиции будет Валерий Гергиев. Накануне премьеры, которая состоится в Мариинском театре 15 и 16 февраля, будущий Фальстаф Виктор Черноморцев дал интервью "Российской газете".

Российская газета: Ваш путь в оперу был достаточно необычным: увлечение боксом, три года в десантных войсках, затем шофер-дальнобойщик и вдруг - Московская консерватория...

Виктор Черноморцев: Это, как говорится, "господин великий случай". Один человек случайно услышал, как я на улице пою русскую народную песню. Этим человеком оказалась Ксения Владимировна Касадская, педагог по вокалу. Она привела меня в мир искусства, в мир пения. Благодаря ей я оказался на оперной сцене, и жизнь моя пошла совсем по другому руслу.

РГ: Помните свои первые зрительские впечатления от оперных постановок?

Черноморцев: Очень хорошо помню свое первое впечатление от Большого тетра. Это был шок. Меня туда привел мой товарищ, Володя Попов, очень хороший тенор, который сейчас живет в Америке. В Большом давали "Бориса Годунова". Пели Александр Огнивцев, Владимир Атлантов и Ирина Архипова. Эти имена тогда были легендой.

РГ: А ваша первая оперная партия?

Черноморцев: Это было в Саратовском оперном театре имени Чернышевского - моем первом театре. Я спел партию Сильвио в "Паяцах". Очень волновался: смогу ли я? Но получилось хорошо. Потом Валентин в "Фаусте", Жермон в "Травиате", Елецкий в "Пиковой даме", Онегин...

РГ: Сегодня любимая партия есть?

Черноморцев: Альберих в "Золоте Рейна" Вагнера. Я очень люблю эту роль. Она дала мне возможность почувствовать, что у меня на оперной сцене что-то получилось. Особенно приятно, что это произошло на сцене Мариинского театра, к которой я прирос всей душой, как и к Санкт-Петербургу.

РГ: Вы участвуете в разных постановках: классическом спектакле "Мазепа" и осовремененной "Чародейке". Режиссерские трактовки классики не вызывают внутреннего протеста?

Черноморцев: Мне лично хотелось бы, чтобы русская классика сохраняла свое лицо. Но когда современные режиссеры, дирижеры видят спектакль в определенном решении, то мы как актеры-профессионалы должны подчиняться этому. Иногда я, конечно, спорю. Например, у меня был "Набукко" в Германии, и там такого наворотили... однако контракт подписан, и его надо исполнять. Что касается наших постановщиков, то мне нравится работать с Юрием Александровым. Он яркий, самобытный, интересный режиссер. Запомнилась последняя работа в "Набукко" с Дмитрием Бертманом. А сегодня мы выпускаем "Фальстафа".Молодой московский режиссер Кирилл Серебренников, который уже очень популярен. Мне как актеру очень нравится то, что он делает, хотя это и не классическое прочтение: действие вердиевского "Фальстафа" перенесено в 70-е годы, но я принимаю это не просто без протеста, а с увлечением. У нас получается история о человеке, который многое пережил и с высоты своего возраста как бы проживает жизнь заново.

http://www.kommersant.ru/region/spb/pag ... section=34


КоммерсантЪ
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ
№29 от 17.02.2006, ПТ

Смерть в до мажоре
// Кирилл Серебренников поставил "Фальстафа" Верди в Мариинском театре


Сводницу мисс Квикли (Мзия Ниорадзе) Фальстаф (Виктор Черноморцев) принимает без церемоний -- прямо в гостиничной ванне
Фото: Валентин Барановский

Мариинский театр показал премьеру оперы "Фальстаф". За пультом стоял, разумеется, Валерий Гергиев, а вот постановку последней оперы Верди осуществила команда из столицы -- режиссер Кирилл Серебренников, художник Николай Симонов и хореограф Алла Сигалова. Москвич РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ удостоверился, что петербургская публика приняла москвичей тепло.

Вердиевский "Фальстаф" -- дебют Кирилла Серебренникова в опере. Когда драматические режиссеры волею судьбы оказываются в музыкальном театре, то по окончании работы они превращаются в кладезь анекдотов, родившихся от встречи с условностями и традициями, отличными от привычного этим людям театра. Вот одна из реприз, достойных, по-моему, войти в анналы. После знаменитой финальной фуги режиссер просит Фальстафа упасть замертво; пожилая концертмейстерша, хранительница заветов и канонов, в возмущении бросает сначала клавиши, а потом -- партитуру в лицо режиссера: "Молодой человек, запомните навсегда: смерти в до мажоре не бывает!" Про то, каким образом режиссер убедил исполняющего партию Фальстафа Виктора Черноморцева сидеть голым по пояс в облаке пены и потом делать ласточку, а другого певца петь, когда его вниз головой волокут по сцене за ноги, молва пока молчит.
Что касается смерти в вышеназванной тональности, то она очень даже бывает, когда за дело берется изобретательный неофит. Дважды одураченный толстяк Джон Фальстаф падает замертво буквально под сходящиеся половинки занавеса, брошенный повеселившейся на лесном пикнике толпой богачей и нанятых ими аниматоров, -- падает под выполненный в духе рекламы кока-колы неоновый билборд с пропетым только что слоганом "Все в мире -- шутка". Умирает уже после того, как его шутливо похоронили, свалив к ногам бедолаги погребальные венки. После того, как герои, выстроившись в шеренгу на авансцене, примирительно выпили шампанского, успев обмануть публику столь нехарактерным для режиссера-радикала благостным финалом. Уже после того, как в сумбурной и беспорядочной последней картине стало казаться, что режиссер, вопреки собственным обещаниям, поставил не обыкновенно веселую историю как грустную, а очевидно грустную -- как веселую.
Героев Шекспира и Верди (напомним, что "Фальстаф" написан на основе комедии "Виндзорские насмешницы" и исторической хроники "Генрих IV") господин Серебренников переселил из Виндзора незапамятных веков в прошлый век. Причем в весь век сразу. Когда мистер Форд с толпой вооруженной охраны въезжает в собственный дом на огромном черном кабриолете марки Ford, дело начинает пахнет вестернами и гангстерскими разборками. Когда дамы-насмешницы устраивают где-то на окраине города кастинг среди проституток, вспоминается сладкий итальянский неореализм: туманная влажная ночь, огоньки автомобилей и уличный экран, на котором мелькает черно-белое кино. Длинные плащи, черные очки дам и томительная пластика прилагаются.
А самыми веселыми выглядят сцены, расписывающие быт скучающей буржуазии, каковой в спектакле Мариинского театра предстает виндзорская общественность. Жена миллионера Алиса Форд, ее дочь Наннетта (несомненная удача Ольги Трифоновой) и подружки по высшему обществу коротают время в салоне красоты, где над дамочками колдуют манерные мальчики-стилисты в обтягивающих футболках и брючках. Настоящие мужчины тем временем тренируются в спортивном клубе. А Джон Фальстаф живет в гостиничном номере -- он похож на стареющего наивного провинциала, приехавшего в богатую столицу в надежде на большую удачу. Но не пренебрегающего и малой: он прогоняет собутыльников, чтобы поскорее завалить на диван корпулентную буфетчицу. Хвастливые и печальные рассуждения шекспировского плута, сделавшие опустившегося рыцаря Фальстафа предметом штудий литературоведов, не слишком важны для этого спектакля. Здесь речь идет о том, как скучающие гламурные стервы походя погубили безвредного простофилю. Надо сказать, что господин Черноморцев отлично справился не только с самой партией, но и с поставленными ему актерскими задачами.
Вообще, выбор оперы для дебюта Кирилла Серебренникова можно считать снайперски точным. Эта опера-анекдот, которую называют музыкально-театральным коктейлем, благодарно поддалась придирчивому взгляду фантазера. И хотя действие "Фальстафа" и так не обделено событиями, присочиненные господином Серебренниковым параллельные игры смотрятся живо и уместно -- как пузатые чертенята в майках, на которых растроился Фальстафов паж, или ожившие призраки вспыхнувшей у Форда ревности, толпа белых андрогинов в серебристых масках. В общем, "Фальстаф" стал прежде всего оживленным театральным спектаклем, во всяком случае, публика на премьере аплодировала не сольным выступлениям певцов (впрочем, в этом сочинении Верди и арий-то нет в обычном понимании), а режиссерским находкам, что в опере случается довольно редко.
Дирижер Валерий Гергиев, судя по всему, был в этот вечер не только музыкальным руководителем, но и одним из самых впечатленных зрителей. Именно искренним воодушевлением маэстро от постановочной удачи собственного театра можно объяснить то, что музыканты и солисты иногда не совпадали. В те моменты, когда на сцене происходило немое действие, господин Гергиев пришпоривал оркестр. Но подчас он неожиданно менял темпы: то дирижерская палочка задумывалась там, где события должны весело нестись вскачь, то поторапливалась там, где как раз требовались детали и подробности. Правда, с ансамблями, которые в "Фальстафе" представляют главную трудность, оркестр и певцы совместными усилиями справились неплохо. Впрочем, когда дирижер привыкнет к постановке и освоится в партитуре, дело наверняка пойдет лучше. Есть надежда, что это произойдет раньше, чем "Фальстаф" сойдет со сцены: спектакль явно одобрен зрителями и должен бы теперь идти часто.

http://www.izvestia.ru/culture/article3076065


ПОШУТИТЬ ПОСЛЕДНИМ

Кирилл Серебренников поставил свою первую оперу


• Екатерина Бирюкова 17:35 17.02.06


В Мариинском театре прошла самая ожидаемая и одновременно пугающая местную публику премьера сезона. После Дмитрия Чернякова и Дмитрия Бертмана отважный Валерий Гергиев пригласил очередного московского infant terrible поставить сто лет не шедшего на мариинской сцене вердиевского "Фальстафа". В своей первой оперной работе Кирилл Серебренников показал, что все зло от женщин.

"Фальстаф", написанный по шекспировским мотивам, - последняя опера Верди, который на старости лет вздумал пошутить. Речь в ней идет о старом, толстом, отменно веселом и (при желании режиссера) обаятельном цинике с благородным прошлым, который, не отдавая себе отчета в том, что это прошлое уже прошло, становится объектом изощренных издевательств четырех представительниц слабого пола и нескольких подвластных им представителей сильного.

Что касается музыки, то эта опера славна своими восхитительными, кружевными и невероятно трудными ансамблями, которые, безусловно, по силам труппе Мариинки, если отвести на их разучивание и сведение с оркестром достаточно времени. В случае его хронического отсутствия приходится надеяться, что через несколько показов все сойдется само (например, на гастролях в Новосибирске, куда "Фальстафа" везут в рамках ближайшего Пасхального фестиваля). А пока на премьере самыми мощными звуковыми впечатлениями были фирменные шквалы гергиевского оркестра, с небывалым азартом рвущегося впереди солистов.

С другой стороны, до ансамблевых ли кружев, когда на сцене бьют друг другу морды, делают маникюр, изображают итальянскую мафию, смотрят кино, уворачиваются от какой-то рогатой и пузатой нечисти и занимаются еще кучей всяких мелких дел, составляющих эффектную, забавную, мастерски сработанную, тоже по-своему кружевную картинку, для нашей оперной сцены являющуюся некоторым откровением. Судя по аплодисментам, которыми зал приветствовал постановочные гэги (например, погруженное в пенную ванну могучее, будто специально выращенное для роли сэра Джона Фальстафа тело выразительного Виктора Черноморцева), шутки прошли на ура.

С серьезностью все сложнее. Серебренников со своим постоянным художником Николаем Симоновым поставил спектакль в стиле "Рублевка. Live", эстетски заретушировав его общедоступный глянец ароматом 70-х. Телефоны - еще не мобильные, машины - еще не округлые, но жизнь, в общем-то, наша. Судя по всему, главному герою режиссер не очень-то симпатизирует, хотя и наградил его в отличие от окружающих отморозков одной книгой, пошловатыми, но все же нестыдными для настоящего мужика мечтаниями о распутных принцессах и попахивающим нафталином парадным фраком.

Уж тем более режиссер не симпатизирует четверке стройных, крайне неприятных стерв (Татьяна Павловская в тяжеловатой для ее голоса партии Алисы Форд, удачная Ольга Трифонова в роли ее дочки Наннетты, убедительная Мзия Ниорадзе - миссис Квикли и корректная Анна Кикнадзе - Мэг), которые зверствуют не от какой-то душевной травмы, а от полного своего бездушия.

Кажется, наибольшее сочувствие вызывают у него подкаблучники: бегающий за Наннеттой Фентон (Даниил Штода, который прилично справляется со своей партией, даже крутя педали велосипеда) и ревнивый Форд (уверенный Василий Герелло), чья истерика проходит на фоне хоровода танцоров в подвенечных платьях (хореограф - Алла Сигалова). Короче говоря, спектакль показывает внутренний мир затравленного мужчины и внешний мир победившей его женщины.

Увы, в итоге этот увлекательный конфликт приводит к разочаровывающему разгулу последней картины, решенному в стилистике садо-мазо - с плетками, черным кожзаменителем, буфонными накладными телесами, мужским кордебалетом и кроватью с распростертым на ней Фальстафом. После всего перенесенного тому остается - вопреки либретто - повалиться замертво на последних тактах оперы, пытаясь этим оригинальным способом доказать, что хорошо смеется тот, кто смеется последний. Но доказательства не принимаются. На самом деле шутки в этом спектакле кончаются гораздо раньше, а ничего другого, жалости например, взамен уже не появляется.