http://www.kommersant.ru/application.ht ... ueid=35994

КоммерсантЪ
Weekend // от 23.06.2006

"Золотой век" Мариинского театра
// На балетную политическую ретромелодраму


"Золотой век" будет вспоминаться на фоне гармошки старинного фотоаппарата и пожелтевших фотоснимков


Под занавес XIV Международного фестиваля "Звезды белых ночей" Мариинский театр покажет оглушительную премьеру – советский балет Шостаковича "Золотой век". Во-первых, в обозримом будущем других балетных новинок в Петербурге не появится из-за грядущего ремонта Мариинского театра. Во-вторых, это тот самый козырь, с помощью которого Мариинка собирается выиграть в конкурентной борьбе с Большим: оба титана этим летом будут гастролировать в Лондоне одновременно, и британская пресса уже сейчас делает ставки, кто перетянет публику. И наконец, это просто сенсация: впервые со времени провала в 1930 году балет 24-летнего Шостаковича зрители услышат в редакции, максимально приближенной к авторской.
Оригинал представляет собой вымерший жанр балета-обозрения, популярный в конце 20-х годов, и написан на совершенно забойный сценарий о советской футбольной команде, приезжающий на всемирную выставку в неназванное фашиствующее государство. События балета развивались с феерической быстротой: три акта погонь, провокаций и прочих перипетий заканчивались "танцем трудовых процессов". Балет выдержал 18 представлений и после суровой проработки критиков был снят за "резкое уклонение от генеральной линии советского искусства". Только в 1982 году, уже после смерти Дмитрия Шостаковича, главный балетмейстер Большого театра Юрий Григорович поставил этот балет. Его спектакль имел не много общего с первоисточником: под вывеской "Золотой век" в нем фигурировал нэпманский притон. Новое либретто потребовало основательной перекройки авторской партитуры: сделанные купюры были возмещены вставками из других произведений композитора – возникшая в балете любовная линия настойчиво требовала лирических эпизодов. Мариинский театр подобной отсебятины не допустит. Опытный либреттист Константин Учитель постарался сохранить и футбол, и Запад, и 30-е годы. Для этого он придумал сюжетный ход с флэшбеками. Старичок и старушка вспоминают свою давнюю любовь: он – советский футболист, она – капиталистическая гимнастка. Влюбленных разлучили "объективные обстоятельства жизни – изоляция Востока и Запада, нацизм, вторая мировая война, 'железный занавес'". Сценограф Зиновий Марголин заготовил для этой истории универсальный антураж, главную часть которого составляет гармошка старинного фотоаппарата и негативы архивных фотоснимков, а кудесник света Глеб Фильштинский окрасит декорацию в нужные тона. Политизированная балетная мелодрама, надо полагать, найдет теплый прием, особенно у западной публики, не устающей наслаждаться ужасами тоталитаризма. Отечественные зрители будут заинтригованы другим – вместе с активной молодежью в спектакле участвуют легендарная хранительница традиций Кировского театра Габриэлла Комлева и премьер эпохи золотого века советского балета Сергей Бережной. А для тех, кому хореография дороже сюжета, приготовлен еще один сюрприз: советскую love story будет ставить американец Ноа Д. Гелбер, ассистент-балетмейстер Уильяма Форсайта, трудившийся с труппой Мариинского театра над балетами своего шефа. Контролирует постановку сам маэстро Гергиев, сообщивший о своем давнем желании "озвучить и представить на сцене" эту работу композитора и считающий музыку "загадочной". Мариинский театр, 28 июня (18.30), 29 июня (21.00)

Татьяна Кузнецова

http://www.nv.vspb.ru/cgi-bin/pl/nv.pl?art=244747289

Невское время
/ 23.06.2006 /

МАРИИНКА ОБЪЕДИНИЛАСЬ С ИЗВЕСТНЫМИ ФРАНЦУЗСКИМИ ЮВЕЛИРАМИ

Ювелирный Дом Cartier не дал сойти с репертуара балету Джорджа Баланчина.

Вчера художественный руководитель - директор Мариинского театра Валерий Гергиев и президент Ювелирного дома Cartier Бернар Форнас объявили о начале сотрудничества. Первым итогом их Договоренности станет балет Джорджа Баланчина "Драгоценности", исполнение которого состоится сегодня вечером на сцене Мариинки в рамках фестиваля "Звезды белых ночей".
Совсем недавно этот спектакль Баланчина, поставленный в 1967 году, чуть было не сошел со сцены, но Дом Cartier помог театру сохранить его в своем репертуаре в память о временах, когда Луи Картье вдохновился русским балетом с его красочными костюмами и придумал "павлинье" сине-зелено-фиолетовое сочетание цветов своих коллекций украшений.
- Компанию Cartier и Мариинский театр объединяет стремление к совершенству и красоте, - сказал Валерий Гергиев. - Как и они, мы думаем о том, чтобы, прогрессируя, не порвать с историческими традициями.
В беседе с корреспондентом "НВ" маэстро пояснил, что сотрудничество с Cartier позволит Мариинскому театру выступать в крупнейших городах мира, что потребовало бы от театра больших финансовых затрат. Кроме того, ожидается создание новых проектов и обмен идеями.
- Главное, чтобы они не были для нас чем-то чуждым, неудобным и непривычным, я бы предпочел, чтобы, как в "Драгоценностях", мы делали то, что в принципе неплохо делаем, - поем, танцуем, играем, - сказал Валерий Гергиев.
- И в хореографии, и в ювелирном деле колоссальная работа скрыта от глаз зрителей, - провел параллель между двумя искусствами президент Дома Cartier Бернар Форнас. Эта марка известна в России с начала ХХ века, с тех пор, как в 1907 году Пьер Картье стал официальным ювелиром императорского двора.
На время пресс-конференции, посвященной началу сотрудничества, Дом Cartier предоставил солисткам балета драгоценные ожерелья с бриллиантами. Впрочем, в беседе с нашим корреспондентом прима-балерина Мариинского театра Ульяна Лопаткина призналась, что предпочитает серебро и полудрагоценные камни. Уже сегодня вечером она выступит в балете "Драгоценности".

Алина ЦИОПА

http://www.ng.ru/culture/2006-06-29/11_smotr.html

Независимая газета
29.06.2006

Смотр грядущих кадров
В Петербурге закончился VI Международный балетный конкурс «Ваганова-Prix»

Это соревнование учеников балетных школ, проводимое Академией русского балета имени Агриппины Вагановой.

Макарова, не добравшаяся весной до Мариинского фестиваля, где ей собирались посвятить гала-концерт, все-таки сумела приехать в Питер. Остальные члены жюри – руководители балетных школ из разных стран и балетных трупп петербургских театров.

Особого ажиотажа участников в этом году не наблюдалось. Более шестидесяти – но география сужается, даже из Москвы приехали только трое. Да и своих студентов и выпускников академия представила не слишком массово – иностранных стажеров, похоже, больше, чем собственно студентов.

Туры и заключительный гала проводили в Михайловском театре, что добавило конкурсантам трудностей: в отличие от Эрмитажного театра в Малом оперном сцена имеет покат. Джентльменский набор классических вариаций и па-де-де не выходил за рамки обычного и не изменил заданную после первого тура схему лидерства. Особых провалов не было, но запоминающегося оказалось немного. При этом вагановцы, хотя для них это первое и скорее всего последнее участие в балетном конкурсе (академия давно не представляет своих студентов на других конкурсах, а для тех, кто попадает в Мариинку, шансы выступать на конкурсах практически нулевые), не слишком выделялись на общем фоне. Кстати, по сути, на этих турах соревнуются не только участники, но и педагоги.

Еще маленькая проблема именно этого конкурса: насколько способно жюри оценить не только готовый результат, но и потенциал участника. Жаль, когда те, у кого нынешнее выступление – предел возможностей, оцениваются в той же мере, как и те, у кого заметна возможность роста.

Завершающий раздел оказался на уровне конкурса. Торжественная часть, даже начавшись гимном города, шла вяло и неинтересно. Снотворное перечисление на русском и английском имен и титулов жюри, перечень участников третьего тура, а затем лауреатов, речи и однообразные марши с букетами на протяжении сорока минут не слишком способствовали атмосфере праздника. Особо поразвлек советник министра культуры, увязший в своей речи настолько, что бывший ректор, а ныне заместитель министра культуры Леонид Надиров оказался у него тоже выпускником Вагановской академии.

Программа гала-концерта дублировала в сокращении программу третьего тура. Участники, накануне выложившись в соревновании, выступили в основном хуже. И финальный аккорд концерта не удался: парадное «Классическое па-де-де» Обера – Гзовского у лауреата второй премии Марии Чугай продемонстрировало далеко не блестящую технику и выучку (странно у признанной лучшей в женской группе выпускницы Вагановской академии видеть, например, плохо поставленный корпус). Не в плюс конкурсу, что после гала слишком многие приводили в пример исполнение этого номера корейской парой, среди лауреатов не числящейся.

Вообще закулисная дележка мест, свойственная в той или иной мере всем конкурсам, была представлена очень уж наглядно. Безусловных наград при этом не слишком много. Главная – первое место в мужской группе – именно такая. Вадим Мунтагиров из Перми – заодно и «Надежда России», то есть получает стажировку в Вагановской академии. Надеяться есть на что – его танец на редкость гармоничен, он танцует чисто, легко, сочетая обаяние молодости и сценической зрелости. Остальные лауреаты: вторые премии – Анастасия Никитина (Вагановская академия), Рихард Сабо (Венгрия); третьи – Елизавета Чепрасова (Вагановская академия), Ольга Голица (Украина), Айдос Закан, Накая Масахиро (обе – Вагановская академия).

Корейские и японские студенты – отдельная тема. Чем дальше, тем больше они отличаются от наших в лучшую сторону. Конечно, физические данные улучшаются мало: в основном это коренастые, с нефактурными ногами и фигурами артисты. Но вот по части чистоты танца и артистизма они обгоняют отечественных.

Что касается перспектив, то здесь конкурс, похоже, на распутье: перейти в статус кулуарного (международного лишь номинально) или все же «выйти на большую дорогу» и вступить в конкурентную борьбу с другими конкурсами. Для этого, правда, придется отправлять своих студентов «в стан врага», на другие конкурсы – но тогда можно надеяться на взаимный обмен, а не только на то, что каждый из членов жюри привезет своих учеников. Чтобы рискнуть, нужна уверенность в своих силах, то есть в том, что вагановская школа в изложении Вагановской академии живет и побеждает. А вот этой-то уверенности, похоже, не хватает.

Ирина Губская
из архива за: 29.06.2006

http://www.gorod-spb.ru/story.php?st=7610

Город №24
от 03-07-2006

Провинциальные танцы

Академия Русского балета имени Вагановой в шестой раз провела Международный конкурс учащихся хореографических школ "Ваганова-Prix". За неполных два десятка лет существования престижный конкурс в лучшей балетной школе мира обрел провинциальный налет.

Изначально "Ваганова-Prix" задуман как технологический, с претензией на почти арифметическую объективность оценок. Соревнования ограничены жесткими рамками: учебный класс, затем строгий перечень классических вариаций и па-де-де. (Зрелище маловыразительное, хотя могли бы включить в программу, например, характерный танец, разбавив однообразную шеренгу нормированного репертуара и отличившись от всех других конкурсов.) Здесь показывают выучку, строгое соответствие канонам вагановской школы. Никаких артистических ухищрений и трюков, ценимых на обычных конкурсах, -- только безупречные грамматика танца и экстерьер.
В этом году на конкурс приехали более шестидесяти участников. Не слишком много. К тому же половина отсеялась уже после первого тура. География конкурсантов весьма ограничена: Корея, Япония, еще Украина и Пермь (члены жюри привезли по ученику). Академия, которая по определению должна задавать тон на собственном конкурсе, представила не всех, кого в выпускных концертах преподносили как лидеров. Можно бы подумать, что после скандалов с отчисленными ученицами ужесточили требования. Но нет -- далеко не у всех допущенных на конкурс фактура идеальна; красивых по балетным канонам ног, лиц, фигур немного: малопривлекательная внешность теперь не помеха ни учебе, ни карьере. Кстати, на прошлом конкурсе учредили было премию имени Инны Зубковской за красоту, но никому не присудили. В этот раз премии не было как факта.
Численность "наших", то есть вагановских, создают иностранные стажеры Вагановской академии. Проучившись один-два года, они считаются ее учениками. Результат? Усердно натасканные на несколько вариаций отечественные студенты не демонстрируют азбучных правил: постановку корпуса, выворотность; даже знаменитые "вагановские руки" не дышат, не поют, а топорщатся. (Мариинский театр все больше принимает в труппу не вагановских выпускников -- похоже, дело не только в изменившемся репертуаре). Проблема и в том, что слишком много хороших педагогов уезжает за рубеж. И все больше "наши" демонстрируют порядок движений, а корейцы или японцы как-то все больше танцуют.
Что касается наград нынешнего конкурса, то по трем призовым местам распределили восемь лауреатов. Еще около десятка спецпризов (количество, вызывающее сомнения в их ценности) достались почти всем участникам третьего тура. Хорошо, что "Надежда России" совпала с первым местом (Вадим Мунтагиров из Перми). Но как понять ситуацию, когда отмеченные за элегантность или за профессионализм не завоевали никаких мест? Не хотелось бы конкурсу "Ваганова-Prix" репутации и участи конкурса "Майя".
Вагановская академия давно не представлена на других конкурсах (после Дианы Вишневой и Софьи Гумеровой в 1994-м). И студенты не имеют опыта соревнования. Кстати, в Мариинском театре на конкурсы не пускают, прямо заявляя: не получишь "золота" -- не возвращайся. Большинство не рискует. Боязнь уронить марку вагановской школы приводит к тому, что эта марка все более распространяется в мире не в нашем воспроизведении.
Академия мечтает получить авторские права на методику Вагановой. Но это национальное достояние давно переросло свои рамки и живет в ранге межнациональном. А за репутацию законодателя в этом вопросе Вагановской академии, похоже, пора соревноваться.

Ирина Губская

http://www.spbvedomosti.ru/article.htm? ... V_Articles

Санкт-Петербургские ведомости
Выпуск № 114 от 27.06.2006

Шестой Вагановский

В шестой раз Петербург принимал участников международного балетного конкурса "Ваганова-Рrix".
В Академии русского балета собрались воспитанники и педагоги хореографических учебных заведений России и зарубежья, чтобы подтвердить вклад в развитие мирового балета выдающегося русского педагога Агриппины Яковлевны Вагановой.

В конкурсе, который прошел в три тура, участвовали 63 девушки и юноши из стран Европы, Азии и Америки. Все они учащиеся старших курсов балетных центров, а также выпускники нынешнего года. 25 июня конкурс завершился гала-концертом лауреатов и дипломантов в Театре оперы и балета им. Мусоргского.

Закончилась неделя напряженного труда конкурсантов, администрации академии и, конечно, жюри, в состав которого вошли прославленные балерины Гилен Тесмар (Франция), Нинель Юлтыева (Татарстан), Татьяна Таякина (Украина), Анна-Мария Прина (Италия), выпускники академии Махар Вазиев и Николай Боярчиков, возглавляющие ныне балетные труппы Мариинского театра и Театра им. Мусоргского. Председателем жюри была балерина с мировым именем заслуженная артистка России Наталья Макарова, в прошлом наша соотечественница и выпускница ленинградского хореографического училища. Ее заместителем была народная артистка России Алтынай Асылмуратова, художественный руководитель Академии Вагановой.

...Торжественно звучит "Гимн Великому городу" - финал балета Глиэра "Медный всадник". Поднимается занавес, на сцене - члены жюри и юные конкурсанты, замершие в ожидании "приговора". Открыла церемонию награждения Наталья Макарова. Взволнованная и торжественная, она говорила о том, как метод Вагановой все больше завоевывает мир и как важно хранить это бесценное наследие.

В результате голосования выяснилось, что жюри было сурово (но справедливо!) и решило не присуждать первую премию для девушек. Среди юношей обладателем первой премии и 3 тысяч долларов стал Вадим Мунтагиров, студент Пермского хореографического училища. Вторая премия и 2 тысячи долларов достались студенткам Академии им. Вагановой Анастасии Никитиной и Марии Чугай, а также Рихарду Сабо, студенту Венгерской академии танца. Третью премию и тысячу долларов получили Елизавета Чепрасова, Айдос Закан и Масахиро Накая (все - Академия им. Вагановой), а также представительница Украины Ольга Галица.

Многие конкурсанты были удостоены поощрительных премий с красивыми названиями - "За элегантность", "За артистизм", "За стремление к победе", "За лучшее партнерство".

Но "изюминка" церемонии была припасена к финалу - высокой премии "Надежда России" были удостоены студентка Академии им. Вагановой Виктория Краснокутская и уже упомянутый нами Вадим Мунтагиров. Этой престижной премии, учрежденной координационным советом творческих союзов Санкт-Петербурга, удостаиваются юные дарования, в том числе и танцовщики, проявившие недюжинные технические способности и обладающие яркой индивидуальностью. Виктории Краснокутской предстоит учиться еще три года, Вадиму - два. На протяжении нескольких лет Викторию пестовала талантливый педагог Мария Вишневская, теперь ее наставницей станет Татьяна Терехова, в прошлом балерина-виртуоз Мариинского театра.

26 июня - день рождения Агриппины Яковлевны Вагановой. Участники конкурса возложили цветы к подножию памятника балерине на Литераторских мостках - в знак признательности и уважения.

Игорь СТУПНИКОВ

http://www.vremya.ru/2006/113/10/155346.html

Время новостей
N°113
30 июня 2006


А также в области футбола...
«Золотой век» Шостаковича в Мариинском театре



Такое ощущение, что авторы не договорились друг с другом, какой спектакль они ставят. Стильная, холодная, функциональная сценография Зиновия Марголина с мобильными светлыми плоскостями, люминесцентными лампами, кино- и фотопроекциями, сдобренными компьютерными спецэффектами, -- вполне, скажем так, «форсайтовская». Про хореографа же коллега Анна Гордеева, описывая его предыдущую постановку «Шинель» по Гоголю», заметила: «Работает человек в труппе Форсайта, переносит его балеты, все высшие материи. А скучает на самом деле по понятным историям. И Ноа Д. Гелбер в 2006 году от Рождества Христова взял и сочинил для Мариинки натуральный драмбалет» (см. «Время новостей» от 23 марта).

В «Золотом веке» -- то же самое, еще и усугубленное обстоятельствами нового либретто. Его автор, театровед и музыкант Константин Учитель, справедливо заметил, что прежнее, 29-го года, использовать никак невозможно. И теперь вместо тяжкого бреда про доблестную советскую футбольную команду, противостоящую проискам фашистов во враждебной капстране, предложена душещипательная история встречи в некоем европейском городе престарелых советского ветерана и любви его юности. С последующими флэшбеками в 30-е годы, когда они повстречались на спортивных соревнованиях, и возвратами в наши дни. Так вот, пожилую пару играют Габриэла Комлева и Сергей Бережной, давным-давно выслужившие балетную пенсию и работающие в Мариинке репетиторами. Само собой, им поставлены пешеходные партии, сводящиеся к обильной жестикуляции и мимированию. Впрочем, когда время отматывается назад (как простодушно сообщает синопсис за подписью г-на Гелбера, на 60 лет, из 2000-го в 1930-й), молодые герои так же старательно изображают лицом и руками разные коллизии типа «Александр очарован Софи. Он пытается вступить с ней в разговор, но не знает языка, и они не понимают друг друга» (тот же синопсис). Все это перемежается «вариациями как у всех»: среднестатистическим набором арабесков, туров, вращений etc. в произвольном порядке.

Хореографический словарь довольно скуден, все время возникает ощущение, что музыки слишком много и постановщик замусоривает время всякой пластической чепухой. Хотя унылое однообразие, с которым повествуется об отношениях влюбленных, о кознях злых сил и преодолении оных, в третьем акте взрывается прямо-таки маленьким шедевром. «Александр и Владимир (товарищ героя по футбольной команде. -- Д.Ц.) во время войны попадают в плен. Владимир предчувствует смерть и делает все возможное, чтобы спасти Александра. Его предчувствия сбываются -- во время побега Владимир погибает. Волоча за собой труп Владимира, Александр понимает, что жизнь его лишена какого бы то ни было смысла в разрушительном пожарище войны, пожирающем людей». Эта вампука реализуется такими мелодраматическими мизансценами с яростным катанием по полу, что позавидовал бы и сам Б.Я. Эйфман (чье имя, говорят, фигурировало среди прочих кандидатов на эту постановку, но было отсеяно на дальних подступах). После чего девушки в красном, названные в буклете жрицами тьмы, а в программке -- валькириями, ведут мужской кордебалет в Валгаллу, располагающуюся аккурат в правой кулисе.

И все это -- на полном серьезе. Так же серьезен, громогласен, напыщен и груб оркестр. У талантливого дирижера Тугана Сохиева что-то не срослось с 23-летним Шостаковичем, хулиганистым, ехидным, у которого даже фортиссимо медных совершенно по-обэриутски может выражать не пафос, как положено, но -- иронию.

Уважения заслуживает самоотдача, с которой работает молодая дисциплинированная труппа. И прекрасный умный танцовщик Михаил Лобухин (Александр), замечательный в Форсайте, здесь добросовестно приобщается к эстетике «Красного мака» (кстати, по мнению исследователя Манашира Якубова, Шостакович в «Золотом веке» прямо пародировал этот балет Глиэра). И Екатерина Кондаурова, тоже одна из лучших в форсайтовской программе, танцуя «кинозвезду Ольгу» (ей досталось, в частности, знаменитое адажио Дивы), воспроизводит свою отличную Сирену в «Блудном сыне» Баланчина -- и ремейк выглядит выразительно. Однако задача, выполняемая столь самоотверженно, -- ложная.

Оставьте наконец драмбалет покоиться в историческом гробу. Не надо реанимировать ошибочную, порочную идею! Увы, «Золотой век» заставляет повторять элементарные вещи. У балета -- свои средства выразительности, свой язык, на котором и Петипа, и Баланчину, и Форсайту (называю хореографов, обширно представленных в репертуаре Мариинки) удавалось рассказать нечто существенное и важное про жизнь человеческого духа.

Буклет сообщает: «Увлечение футболом играло в жизни Шостаковича своеобразную психотерапевтическую роль, принося душевное облегчение и избавление от всевозможных проблем, как от творческих коллизий, так и от жизненных невзгод». Сказано коряво, но верно. Композитор отдыхает от творческого азарта, от титанического духовного труда при помощи примитивно-физиологичных эмоций, каковые представляет собой азарт болельщика. Футбол рассказывает про жизнь человеческого тела. Балет чаще всего тоже оказывается футболом: сокращением мышц в заданном рисунке по указанному плану. Лишь в редких случаях ему удается подняться до уровня искусства, когда мышечные сокращения становятся семантическими, а значит, одухотворенными. Отвечу на возможное возражение "мол, и футбол искусство, только другое" словами Роберта Музиля, заметившего, что искусство погибло, когда возникло выражение «гениальная скаковая лошадь».

И в старом, и в новом либретто «Золотого века» действуют футболисты. В нынешнем спектакле изрядное место занимают разминки, тренировки и собственно матч. Предмет рассказа -- то, как люди усердно бегают по полю, стараясь с разной степенью искусности закатить шарик в прямоугольник. Наконец, балет стал футболом теперь уже и семантически.

Дмитрий ЦИЛИКИН, Санкт-Петербург

http://www.kommersant.ru/doc.html?docId=686552

КОММЕРСАНТЪ № 117 (№ 3448)
от 30.06.2006, ПТ

Реанимация не помогла
// "Золотой век" Шостаковича в Мариинском театре


Весь балет «Золотой век» выглядит такой же фанерой, как портрет кинозвезды в руках зеброподобных акробатов
Фото: Валентин Барановский / Коммерсантъ

В рамках фестиваля "Звезды белых ночей" на сцене Мариинского театра состоялась последняя премьера сезона – балет Шостаковича "Золотой век" в постановке американского хореографа Ноа Д. Гелбера. ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА наблюдала за попыткой реанимации вымершего жанра советского драмбалета.

Драмбалет – это господствовавший в 30-50-е годы тип балетного спектакля, в котором тщательно прописанный сюжет объяснялся буквально на пальцах (то есть артисты не танцевали, а "разговаривали" с помощью бытовых жестов), а танцы появлялись лишь тогда, когда позволяла сценическая ситуация (во время народных празднеств или, в крайнем случае, в моменты любовных объяснений героев). Драмбалет был гневно заклеймен в начале 60-х как тормоз развития советского искусства. Балеты про поимку диверсантов и прочие актуальные сюжеты советской истории были осмеяны, казалось, раз и навсегда – на сцене они действительно выглядели курьезно.
И вот сейчас Мариинский театр (в середине 50-х как раз и породивший в своих недрах могильщиков жанра – в первую очередь Юрия Григоровича) показал спектакль, который мог бы служить пособием по исчезнувшему жанру. С той оговоркой, что за истекшие полвека драмбалет действительно вымер: исчезли режиссеры, знакомые с балетной спецификой и умеющие "разводить" мизансцены – то есть придумывать, что делать с толпой слоняющихся по сцене "манекенов". Испарились балетмейстеры, знающие, как сохранить дыхание на три акта, как делать шлягерные номера и "лепить образы" с помощью пантомимы. Пропали и артисты, владеющие древней культурой мимики и жеста. В новом "Золотом веке" по старинке сделано лишь либретто Константина Учителя, которое необходимо прочитать заранее, иначе происходящее на сцене останется загадкой. Чтение, впрочем, доставляет истинное удовольствие: "Волоча за собой труп Владимира, Александр понимает, что жизнь его лишена какого бы то ни было смысла в разрушительном пожаре войны, пожирающем людей".
Пожар "пожрал" не всех – именно во время встречи наших и западных ветеранов войны происходит завязка сюжета. Старичок и старушка опознают друг друга по старой фотографии и вспоминают свой роман 70-летней давности, завязавшийся во время приезда советской футбольной команды в некую страну, по всем признакам напоминающую Германию. От событий современности (обморока старушки, ее госпитализации, двухактного лежания под капельницей и слабого пожимания руки любимого в финале) эти флэшбеки отделяет железный занавес. В буквальном смысле: серебристая стенка, которой сценограф Зиновий Марголин перегородил весь задник и на которую проецирует старинные фотографии, временами поднимается, наподобие ворот в гараже,– из-за стенки являются люди-воспоминания. Для того чтобы метафора дошла до самых непонятливых, осветители периодически выкатывают на сцену исполинскую гармошку допотопного фотоаппарата. Но поскольку это сооружение занимает четверть сцены и передвигается чрезвычайно медленно, "гармошку" используют в крайних случаях – например, чтобы в ее "объективе" показать крупным планом умирающие жесты старушки-героини, чью роль с кротостью играет народная артистка СССР Габриэла Комлева.
Однако балерине Ирине Голуб, танцующей старушку в молодости, развернуться тоже не дали – ее первое (и единственное) любовное адажио состоялось к концу второго акта. А первая более или менее внятная вариация – на 43-й минуте балета (ее начинает, но вскоре почему-то перестает исполнять "кинозвезда Ольга", прототипом которой, вероятно, послужила племянница Антона Чехова, сделавшая в нацистской Германии блестящую карьеру). Счет на минуты – самый приемлемый в этом балете: упругая, яркая, почти шлягерная музыка 24-летнего Шостаковича настолько не соответствует анабиозу сценического действия, что кажется – балет ставили по хронометражу. Танцевать персонажи начинают внезапно, когда очередной номер партитуры давно в разгаре, и прерывают свои невнятные па тоже неожиданно – задолго до музыкальной кульминации. При этом исходный замысел и характер музыки не имеют значения: может, композитор Шостакович и написал в 1930 году угарные танцы в Мюзик-холле, но в 2006-м их отплясывают граждане побежденной Германии на "разрушенном стадионе", чтобы "отвлечь детей" от грозящей смерти. По либретто, "все происшедшее настолько утомило" одного из пляшущих, что он и впрямь умер, хотя особой интенсивностью лексика не отличается. Более того, движения балета лишены даже признаков авторской воли, отчего кажется, что их ставили все кому не лень: артисты, репетиторы, педагоги – передирая целые комбинации из знакомых балетов. Ведь едва ли американский хореограф так знает советскую классику, чтобы заставить своих "акробаток" чуть не дословно (вплоть до "восточных" рук) повторять движения танцовщиц гарема из "Легенды о любви".
Можно долго описывать казусы спектакля. И парализованный "футбольный матч", в котором противники выстраиваются рядами друг против друга, а передвигаются рублеными батманами и икающими заносками. И пантомиме с бинтованием бедра травмированного героя: его возлюбленная доводит перевязку до паха и целомудренно смущается. И пьяницу в красной косоворотке, пристающего к чопорным гостям на вечеринке,– мужичок оказался хозяином бала господином фон Кляйном, который "пытается сделать все возможное, чтобы советские футболисты чувствовали себя как дома". И почти фарсовый "расстрел военнопленных": выстроенные на авансцене, они падают один за другим, пока два советских героя-футболиста, пригнувшись, выбираются из первого ряда жертв – устраивают "побег".
Понятно, что исходное требование Валерия Гергиева – "делать Шостаковича по оригиналу" 1930 года – чрезвычайно усложнило задачу: оригинал был написан по заказу сверху на неудобоваримый сценарий "Динамиада" (от названия команды "Динамо"). Но также понятно, что новый сценарий оказался немногим лучше, а драматический сорежиссер Андрей Прикотенко ситуацию бы не исправил – ведь даже асы 30-х пасовали перед специфическим жанром драмбалета о современности. К тому же хореограф Ноа Д. Гелбер никогда не ставил больших спектаклей (хотя премьера его одноактной "Шинели по Гоголю" на музыку того же Шостаковича, состоявшаяся в Мариинском театре в этом сезоне, выглядела вполне достойно). И на постановку "Золотого века" ему отвели всего два месяца – спектакль был уже заявлен на летних лондонских гастролях театра. Искать других авторов и другие решения было, очевидно, некогда. В итоге получился драмбалет, но без режиссуры, танцев и актерских работ: Мариинка реанимировала не тот жизнелюбивый "Золотой век", который написал 24-летний Шостакович и постарался исполнить дирижер Туган Сохиев, а какого-то совсем ненужного "покойника".

http://www.itogi.ru/Paper2006.nsf/Artic ... 942DB.html

ИТОГИ
No. 27 (525)
6 июля 2006

Алхимия времен

В Мариинском театре в рамках фестиваля "Звезды белых ночей" представлена новая версия балета Шостаковича "Золотой век"


(Фото: Сергей Тягин)

От Ноа Д. Гелбера ждали потрясений. Ведь он как-никак ученик великого Форсайта, проповедник его акробатической балетной техники. А тут такой материал - спортивные парады, триумф тела и духа. "Олимпия" по-советски. А образы буржуазной Дивы и Комсомолки-гимнастки? Дивой у Шостаковича была Ольга Иордан с ее амплуа ночной бабочки и femme fatale, а Комсомолкой - сама Галина Уланова. Разве не соблазнительно пересказать все это радикальным танцевальным языком? Какое поле для эксперимента! Эксперимент состоялся, и весьма успешный. Но в несколько ином ключе. Что касается танца, то по стилю это нечто синтетическое. Традиционные па здесь очень сильно разбавлены пантомимой, а происходящее на сцене временами напоминает костюмированный бал. Однако главное даже не в этом, а в том, что Гелбер в союзе с автором либретто Константином Учителем решились в корне переписать сюжет. В их версии "Золотого века" заметно приглушено противостояние комсомольской "аскезы" и буржуазного "эротизма" и доминирует совсем иной настрой - сентиментальный и трагический. Нет-нет, футбольный поединок советской команды со сборной Фашландии никуда не делся, как и политика пополам с пресловутым эротизмом. Однако все это помещено внутрь совсем другой истории. Советский футболист Александр и учительница танцев мадам София находят друг друга на встрече ветеранов - через 60 лет после расставания. Каждый считал, что его возлюбленный погиб. Узнавание переживается как удар - слишком поздно они встретились. София и Александр исполняют медленные, менуэтоподобные танцы и не выпускают из рук фотографию, где они запечатлены молодыми. Такое ощущение, что старое, поблекшее фото танцует вместе с ними. Наконец София не выдерживает нахлынувших чувств, и ее поражает сердечный приступ. Итог: больничная кровать и капельница. Александр сидит у изголовья возлюбленной. Это их последняя встреча.

Балет Гелбера - о том, что любовь выше времени, политики и эстетических клише. И в каком-то смысле подводит черту под прежним "Золотым веком". Ведь что представляло собой детище Шостаковича и либреттиста Ивановского? По сути поединок "здорового духа" советских спортсменов с "гнилым" буржуазным миром. Правда, композитор вволю поиздевался над балетным агитпропом, доведя его до абсурда и карикатурности и превратив слабости либретто в достоинства. Именно по этой причине постановка, обруганная советской критикой, надолго сошла со сцены. Но в 1982 году усилиями Юрия Григоровича и с позволения вдовы композитора Ирины возрождение "Золотого века" все же состоялось. Однако это была уже совсем другая история. Про "угар нэпа", как когда-то говорили. Правда, ключевая батальная сцена сохранилась, но не как поединок футбольных команд, а как драка советских трудящихся с бандитами-нэпманами. Эта версия оказалась весьма удачной и с успехом шла до середины 90х.

Гелбер и Учитель не стали тягаться с Григоровичем на его поле, но и не пошли до конца за физкультурным "лубком" Ивановского. Они построили свою версию балета, и, надо сказать, весьма удачно - о том, как любовь переживает войну и железный занавес. И стилистика у создателей нового "Золотого века" своя - от шершавого языка плаката они решительно отказались. Вместо этого - типичный постмодернизм: коллажность и пестрота, столкновение исторических ракурсов, натурализм и кинематографичность.

Европейская премьера балета состоится во время гастролей Мариинки в Лондоне, где в июле на сцене Колизея пройдет фестиваль театра "Шостакович на сцене".

Евгений Белжеларский

http://www.novostispb.ru/culture/culture_1612.html

Новости Петербурга
04.07.2006, 17:07



Премьера балета Шостаковича «Золотой век» планировалась как главное событие фестивального цикла Мариинки «Шостакович в театре», посвященного 100-летию композитора. Новое либретто на музыку балета было написано Константином Учителем. Хореография американца Ноа Д. Гелбера, дирижер Туган Сохиев.

«Золотой век», созданный Шостаковичем в 24 года, был его первым балетным сочинением и стал одним из первых советских балетов на актуальные сюжеты 1930-х годов – в нем живописались приключения советских футболистов на Западе. Шостакович был страстным болельщиком, футбольным статистиком и критиком, и именно поэтому столь важная для композитора тема – единственная из текстового содержания балета 1930-го года – сохранена в новом либретто. Спектакль 1930 года успехом не пользовался и выдержал только восемнадцать представлений. Сам Шостакович тоже критически оценил свой балет. В конце 1931 года он опубликовал статью «Декларация обязанностей композитора», в которой заявил: «Два моих балета… «Золотой век» и «Болт» – жестокие провалы».
В новом спектакле Мариинского театра «Золотой век» поставлен в музыкальной редакции, близкой к первоначальной. Действие балета происходит в конце ХХ – начале XXI века и в начале 1930-х годов. Встреча двух пожилых людей вызывает к жизни их воспоминания о давней встрече советского футболиста, приехавшего на Запад для участия в соревнованиях, и юной гимнастки. Краткая история их любви проникнута грезами о возможности счастья, которому не суждено было воплотиться. Их разлучают объективные обстоятельства жизни – изоляция Востока и Запада, нацизм, Вторая мировая война, «железный занавес». Только вот балетом назвать происходящее в спектакле можно с большой натяжкой. По сцене постоянно, очень медленно, кажется, бесконечно, ходят толпы людей, одетые в костюмы разных периодов ХХ века, ездит огромная, размером с паровоз, старинная фотокамера, которая отчаянно и много раз за спектакль слепит зрителей в зале, сцену периодически заливает яркий эстрадный свет кислотных оттенков, – «наворочено» всего, только танцев почти нет. А те, что есть, просты и неинтересны. Конечно, музыка «Золотого века» сложна для хореографии. Но зачем Мариинке было приглашать на постановку Гелбера, который уже проявил себя не самым лучшим образом в одноактном балете «Шинель», заменив в нем танец пантомимой? Очень неприятно видеть, как академический Мариинский театр превращается в экспериментальную площадку для, скажем так, не самых талантливых постановщиков. На премьере «Века» в Царской ложе сидел Валерий Гергиев, и лицо его не светилось счастьем от увиденного. Возможно, увидев спектакль не из оркестровой ямы, а как зритель, маэстро будет более избирательно относиться к приглашаемым им постановщикам.

Людмила Петрова

http://www.gorod-spb.ru/story.php?st=7593

ГОРОД № 24
от 03-07-2006

Балетные горизонты и немного рядом
что будет с Мариинским балетом после реконструкции

В июне в Мариинском театре произошли два показательных события: бенефис Ирмы Ниорадзе и выпускные концерты Академии Русского балета имени Вагановой -- все это надо рассматривать в контексте предстоящего закрытия Мариинки на реконстркцию. Выпускники же не отчитываются, а сдают последний вступительный экзамен в театр.


Часть прим

Отчет состоявшейся артистки, достигшей вершины балетной иерархии, -- итог если не всей карьеры, то серьезного ее этапа. Программа бенефиса Ирмы Ниорадзе сначала была прокатана вне театра -- может, полной уверенности в том, что бенефис состоится, не было. Бенефис в Мариинском балете для собирающего зал артиста вопрос престижа, но не дохода (подношения спонсоров, похоже, имели больше отношения к бизнесу мужа балерины, чем к театральной среде).
Имея, казалось бы, возможность выбирать, Ниорадзе показалась в бенефисе в не самом удачном репертуаре ("походы на сторону" даже у высокопрофессиональных персонажей дают привкус халтуры). Георгий Алексидзе поставил для Ниорадзе "Сапфиры" -- в продолжение баланчинских "Драгоценностей". У Ниорадзе здесь хороши проходы по сцене да "пачечный" финал. Далее шла "Шехеразада", где бесподобны повелительные жесты и умно продуман пластический рисунок, а страсть не удалась. У балерины легкие руки. Но когда женщина знает, что у нее выигрышно, она начинает усиленно "хлопотать лицом": в "Умирающем лебеде" руки змеились не хуже, чем у солиста пародийного балета Трокадеро.


Абитуриенты

Предстоящее закрытие Мариинского театра наложило отпечаток и на выпускные концерты Вагановской академии. В Мариинку приняли более десяти новичков -- это немало. Значит, сильно сокращать труппу не планируют. Другое дело, что труппа самосокращается: количество обзаводящихся индивидуальными контрактам резко увеличилось. Второй нюанс -- на будущий год Вагановская академия обещает не делать выпуска. К программе обучения добавят год, и будут выпускать артистов не со средним образованием, а бакалавров.
Выпускали студентов Людмила Ковалева, Марина Васильева (самые известные ученицы соответственно Диана Вишнева и Юлия Махалина), Виталий Цветков и Альберт Мирзоян.
Учениц Ковалевой отличает уверенная сценическая манера. Лидером считается Мария Чугай -- сильная, но не осилившая техничное "Классическое па-де-де" на музыку Обера девушка. О красоте и завершенности в ее танце речь не идет. Показательным было банальное па-де-де из "Корсара", исполненное японкой Ма Ю. Почему-то не слишком приспособленные к классическому балету японцы усваивают вагановскую школу за два-три года стажировки лучше, чем наши за полный курс обучения.
Лидер в классе Васильевой -- Мария Аджамова. Достоинство -- сдержанное благородство танца, недостает той уверенности, что в избытке у параллельного класса. Основные особенности этого класса -- неистребимая индивидуальность: у Оксаны Кияненко резкие руки Жар-птицы перебрались и во "Времена года", а Дарина Зарубская и Флорину, и Ширин превратила в хорошисток-зазнаек.
Мужские классы в концертах резко разделили на лидирующий -- Цветкова и второй -- у Мирзояна. Проблема в том, что на редкость фактурные лидеры не продемонстрировали хорошей школы и сильной техники. Актерским исключением оказался Рафаэль Мусин, с осмысленной пластикой, что вообще редкость. У Мирзояна класс по выучке выглядел более корректно.

Что остается людям

Танцевать на временных площадках на время реконструкции Мариинки улыбается не каждой звезде, в том числе и потенциальной. Первые ласточки улетали из театра насовсем. Теперь -- в годичные "творческие отпуска". Гарантии, что вернутся -- как и того, что возьмут обратно, -- нет. Хотя, конечно, с обеих сторон звучат заверения. Долгосрочные гастроли театра могли бы как-то компенсировать отсутствие основной сцены. Но идея была отработана впустую пару лет назад, а теперь, похоже, артисты заботятся о себе сами.
Если бы театр хотел предупредить своих звезд об опасности расставания, то бенефис Ниорадзе здесь как нельзя кстати. Звезда, приспособленная для деятельности в театральном организме, переходя в систему индивидуального предпринимательства в шоу-бизнесе, не всегда способна удержать планку, а ее самооценка нуждается в корректировке репетитором.
Зато вагановский выпуск в нынешней ситуации имеет шанс сразу вырваться на ведущие позиции, хотя в основном потенциальные примы и премьеры не соответствуют своим амбициям. Но даже в этом выпуске есть отбывающие в Москву и за рубеж.
Кто остается? Те, кого удерживают семейные обстоятельства. Те, кто надеется "на безрыбье" получить (и уже получает) более значительные партии. Те, кому сложно рассчитывать на хороший контракт в силу возраста, формы или лени. Неопытная молодежь и те, для кого будет проблемой, если обратно не возьмут. И, конечно, энтузиасты Мариинского балета -- на них всегда земля держится.

Ирина Губская