Petit и волки шоу-бизнеса Автор:Евгений Маликов

ЗДЕСЬ ТАНЦУЮТ

Вечер танца Ролана Пети обернулся триумфом русской школы балета

Концерт удался, вечер заладился. Не помешала тому ни сцена Театра оперетты, мало приспособленная к балету, ни ужасающего качества фонограмма, ни запредельная цена на билеты. А ведь кому-то вдобавок и хореография Пети нравится!

Впрочем, это не ко мне: я шёл на Ульяну, и её было немало. По существу, концерт, собравший девятерых исполнителей из разных стран, стал её бенефисом. Она чаще других появлялась на сцене, её выступления радовали отточенностью движений, чистотой стиля, разнообразием.

Но что Лопаткина? Она как луна. Когда её видишь – читаешь стихи вслух. Когда её нет – ждёшь. Присутствие её порой незаметно, но это проблема зрения.

Честертон, кажется, в «Ортодоксии» сказал, что не бывает частной религии, как не бывает частной Луны. Так и с Ульяной – хочется её присвоить, но разве возможна «частная Лопаткина»? Которая по природе своей – для всех влюблённых. Каковым становится любой, хоть раз увидевший Ульяну.

В общем, организаторы концерта пусть и оказались хищниками, ожиданий не обманули – зрелищем обеспечили.
Не сразу, но размяк и я, человек, считающий Пети вовсе не бесспорным гением.

Уже второй вышла Ульяна. То есть праздник начался почти без подготовки. Со звездой Ла Скала Массимо Мурру она танцевала Леду. Тогда как лебедем был мужчина. Что ж, умирающей птицей Лопаткину мы видели не раз, да что там? – вот, совсем недавно.

Сегодня – плавный в целом и трепетный в деталях танец. Горло от любви не прихватило окончательно, но томление в груди приобрело угрожающий размах.

Этуаль Ла Скала Марта Романья, вышедшая следом, показалась недурненькой, хорошо сложённой особой, не без ярко выраженного таланта. Славной, одним словом, но после Лопаткиной бледноватой. Хотя Ульяна пока всего лишь раскачивала наши души.

Бело-голубые тени мужских не очень понятных страстей истаяли вместе с ушедшими в кулису (браво, мальчики – идиотизм замысла вы воплотили предельно серьёзно!) Массимо Мурру и Миком Зени – ещё одним премьером Ла Скала. Мы настраивались на прекрасно известную «Гибель розы», в которой Лопаткина бывает пронзительно и трагически хороша больше, чем где-то ещё. Скорее, намеревались отдохнуть, чем внимать.

Тут-то Пети продемонстрировал, что он не так-то прост. Не сам. Присутствием своего ассистента Луиджи Бонино. Этот итальянец оттанцевал коронный номер мэтра из «Коппелии» с надувной куклой (пятидесятимегатонный гротеск на грани дурного тона) так блистательно, что и у меня закрались сомнения относительно характера пусть и уважаемой, но несколько тяжеловесной музы Пети.
На второй акт шёл с оптимизмом.

Марта Романья в «Арлезианке» показала себя страстной актрисой, прекрасной танцовщицей, балериной, способной пробуждать нежнейшие чувства в мужской части публики. Я был очарован ею.

На волне этого шарма на сцену царственно вплыла Лопаткина. Они с Иваном Козловым исполнили Gymnopedies Эрика Сати.

О Ульяна! Как она была прекрасна, как изысканны были длинные перчатки, не скрывающие, но подчёркивающие совершенство линий её рук. На её лице блуждала отрешённая от мира и вызывающе притягательная этой отрешённостью улыбка. Порой сквозь пассивный этот животный магнетизм прорывался, впрочем, прямой призыв. Активная апелляция к плоти.

Жестокое и желанное лунное божество не жалело. Я умирал от обожания и в чём-то умер, отринув часть худшего себя.

Следом – Мария Александрова. Балерина, от которой я схожу с ума, моя любимица, солнышко: яркая, пылающая собственным светом, а не сфокусированно-объединённой множественностью вселенских совершенств.
Если кто и заслуживает в балете имени Прелесть, то только она.

Всё. Этих двух номеров было бы достаточно для того, чтобы не считать время потерянным, чтобы дню была присвоена, как пожару, высшая категория сложности.

Точка. Её поставил Бонино. Пара танцев. Так себе, в общем, но потрясающее обаяние артиста спасло откровенно слабую хореографию.

Был ещё номер с Лопаткиной, протянувший многоточие ко второму вечеру. На который я не пошёл – любви к Пети он бы мне вряд ли добавил.

Нет, без шуток, и Ульяна, и Маша во многом спасали балетмейстера, чьи слабости проявлялись на менее харизматичном «материале».

Русские – народ серьёзный. Даже потенциальную халтуру мы способны превратить в факт высокой культуры. Так случилось и на сей раз.

В чём, если разобраться, никакой странности: встреча Пети с волками всегда в России давала хороший результат. Не Красная Шапочка!

И последнее. По списку, а не по важности.
Знаете, какой самый драматичный и трогательный, возвышенный и торжественно-сдержанный, патетичный по духу и эпический по размаху номер в мировом балете? Выход Ульяны Лопаткиной на поклон перед занавесом.
Слушайте: на вечере хореографии Ролана Пети он был исполнен сверх программы!

Что-то мне это напоминает...

Как ни странно,мне тоже...

Это Фагот?