Кадровая постановка
// Леонид Десятников стал музыкальным руководителем Большого театра

Газета «Коммерсантъ» № 176 (4231) от 23.09.2009

Театр кадры
В Большом театре прошла пресс-конференция, посвященная открытию очередного, 234 сезона. На ней журналистам объявили о неожиданном назначении: музыкальным руководителем Большого назначен композитор Леонид Десятников. Кроме того, театр впервые представил свои планы не на один только открывающийся сезон, а на три предстоящих сезона сразу. На пресс-конференции побывали ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА и СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ.

Когда руководство театра говорило летом, что театр может некоторое время пожить и без главного дирижера, то из этого, казалось, естественно следовало, что не будет и единоличного музыкального руководителя. Все-таки по общепринятой практике это дирижерский пост, хотя есть и исключения. Но что этим исключением будет теперь и Большой театр, никто не предполагал, да и сам Леонид Десятников признался, что предложение театра стало для него совершенной неожиданностью. Его имя меньше всего ассоциировалось с имиджем высокопоставленного чиновника от культуры, а в связи с Большим театром широкая общественность запомнила в основном скандал вокруг постановки его оперы "Дети Розенталя".

С другой стороны, мотивы администрации можно понять. В театр еще до приглашения господина Десятникова пришли новые люди — продюсер и критик Михаил Фихтенгольц, недавно возглавивший отдел творческого планирования театра и тем самым превратившийся в одну из ключевых персон в оперной политике Большого, а также известный вокальный педагог Дмитрий Вдовин, который отвечает за новую стажерскую программу, призванную поставлять театру качественных молодых солистов. Очевидно, что по многим творческим вопросам и они, и гендиректор Большого Анатолий Иксанов находятся с Леонидом Десятниковым на сходных позициях или хотя бы с легкостью могут к этим позициям прийти. Судя по всему, новый музыкальный руководитель не испытывает желания предпринимать в оперной жизни театра какие-либо революционные меры, речь скорее идет о продолжении того курса, который уже был обозначен: разнообразный репертуар, обязательная квота русской классики, присутствие новых опер и музыки ХХ века, в перспективе — обращение к бельканто и к барочной опере, привлечение крупных режиссерских имен и при всем том серьезная работа над повышением исполнительского стандарта.

Кадровая революция в Большом формально не коснулась пока лишь балета, хотя балетные планы, которые были озвучены сразу после представления господина Десятникова, выглядят чрезвычайно радикально, несмотря на то что действующий худрук Юрий Бурлака известен своей любовью к наследию XIX века и малой осведомленностью в новейших хореографических течениях. Его непричастность к перспективным планам театра косвенно подтвердил гендиректор Большого Анатолий Иксанов. На прямой вопрос корреспондента "Ъ", когда истекает срок контракта худрука Бурлаки, он дал столь же прямой ответ: "В июле 2010 года". Однако имени нового идеолога руководители Большого огласить не пожелали: господин Десятников пояснил, что, как и некоторые самоотверженные спонсоры, балетный благодетель пожелал остаться неназванным.

А пока текущий, "бурлаковский", сезон обещает быть историко-архивным. В конце декабря состоится премьера "Эсмеральды" Цезаря Пуни, в которой худрук Большого восстановит фрагменты, уцелевшие от Мариуса Петипа, а все остальное поставит хореограф Василий Медведев. В апреле 2010 репертуар Большого пополнится очередным балетом Юрия Григоровича: для молодежи театра мэтр восстановит "Ромео и Джульетту" Прокофьева — спектакль, поставленный им в разгар брежневского застоя. Маленький шедевр Ролана Пети "Юноша и смерть" — балет 1946 года для двоих харизматиков — подоспеет к началу июля. А завершит сезон одноактный "Петрушка" Михаила Фокина в реконструкции Сергея Вихарева — неизбежная дань 100-летию дягилевских "Русских сезонов". К своим премьерам театр относит и "Тщетную предосторожность", подготовленную силами учеников МГАХ: Большой обеспечит школьников декорациями, костюмами и редакцией Юрия Григоровича.

Зато в следующие годы москвичей ждет целая серия художественных сенсаций. К двум из них причастен экс-худрук балета Алексей Ратманский: при нем был запланирован уникальный эксперимент, в ходе которого французский авангардист Анжлен Прельжокаж поставит новый балет для смешанного состава русских и французских артистов. Мировая премьера этого "Апокалипсиса" на музыку диджея и электронного музыканта Лорана Гарнье состоится в Большом в сентябре 2010 года, после чего балет войдет в репертуар театра. Вторая, не менее громкая премьера заготовлена на апрель: Алексей Ратманский поставит бальзаковские "Утраченные иллюзии" на специально написанную Алексеем Десятниковым музыку. Две "тройчатки" одноактных балетов задуманы концептуально: за XIX-XX века отвечают Мариус Петипа ("Привал кавалерии"), Уильям Форсайт ("Herman Schmerman") и Джордж Баланчин "(Рубины"); за XX-XXI — Ролан Пети ("Волк"), Иржи Килиан (шедевр пока не выбран) и главная сенсация — Уэйн Макгрегор, самый актуальный автор Запада, будет представлен балетом 2006 года "Chroma".

После такого прорыва в XXI век планы на сезон 2011/12, на который запланировано открытие исторического Большого, выглядят весьма умеренными. "Спящая красавица" в редакции Юрия Григоровича и декорациях Эцио Фриджерио пойдет на главной сцене; на новой сцене выйдет обожаемая артистами всего мира "Манон" Кеннета Макмиллана; а завершат бал всевозможные "Вальсы Баланчина".

Что касается оперных спектаклей, то их на предстоящие три года запланировано семь. В этих спектаклях и в концертных проектах театра будут задействованы все пять дирижеров, о сотрудничестве с которыми театр объявил практически сразу после ухода Александра Ведерникова: Теодор Курентзис, Василий Синайский, Александр Лазарев, Владимир Юровский и Кирилл Петренко. За пределы этой пятерки театр выйдет лишь единожды — для постановки "Летучей мыши" Штрауса (ее театр представит 17 марта 2010 года) приглашен наряду с режиссером Василием Бархатовым швейцарский дирижер Кристоф Мюллер. А первая постановка этого сезона, "Воццек" Альбана Берга (премьера 24 ноября), как уже сообщалось, станет первой работой в театре Теодора Курентзиса и третьей Дмитрия Чернякова.

Теодор Курентзис будет также музыкальным руководителем постановки моцартовского "Дон Жуана": этот спектакль, намеченный на осень 2010 года, станет первой за несколько лет работой в Москве знаменитого режиссера Анатолия Васильева. Завершать же сезон 2010/11 будет "Золотой петушок" Римского-Корсакова, с которым связана еще одна пара громких имен: режиссер Кирилл Серебренников (опять-таки дебют в Большом театре) и дирижер Василий Синайский. Фактически же в этом сезоне есть и еще одна премьера, причем мировая: 27 ноября театр в первый раз представит концертное исполнений новонаписанной оперы француза Филиппа Фенелона "Вишневый сад", которую после этого будут ставить уже во Франции.

О начале сезона 2011/12 руководство театра думает с понятным беспокойством. 3 октября историческая сцена театра должна открыться после реконструкции премьерой "Руслана и Людмилы" с режиссурой Дмитрия Чернякова и с Владимиром Юровским за дирижерским пультом. Но поспеет ли к этой дате, с которой, по словам Анатолия Иксанова, театр связывает "все планы и чаяния", реконструкция, уже осложненная еще и вмешательством Счетной палаты и прокуратуры,— вопрос, увы, открытый. Леонид Десятников признал, что на крайний случай у театра есть и некий запасной вариант. Если же исходить из официального оптимистического прогноза, то после "Руслана" театр должен показать еще две оперных премьеры, обе на основной сцене. Это, во-первых, не исполнявшийся еще в Большом "Кавалер розы", над которым будут работать Василий Синайский и британский режиссер Стивен Лоулесс. "У вас будет случай отдохнуть от эстетики длинных черных пальто",— саркастически ввернул Леонид Десятников, отмечая пристрастие режиссера к традиционным постановочным решениям.

Леонид Десятников: я вижу какие-то симптомы творческого старения

Газета «Коммерсантъ» № 176 (4231) от 23.09.2009

Свое первое интервью в новой должности ЛЕОНИД ДЕСЯТНИКОВ дал СЕРГЕЮ Ъ-ХОДНЕВУ.

— У вас были личные мотивы для того, чтобы принять такое предложение?

— Это очень интимный вопрос, но постараюсь на него ответить. Наблюдая за собой, я вижу какие-то симптомы творческого старения. Сконцентрированность на своей работе, может быть, не всегда позитивно сказывается на результате. И в этом смысле мне кажется, что контакт с живыми людьми, а не с нотами может мне помочь в моей основной работе. Тем более когда речь идет о том, чтобы сотрудничать с Большим театром и в качестве композитора.

— Вы можете принести в театр на своем посту что-то уникально свое?

— На этот вопрос у меня нет ответа, я честно об этом говорю. Но есть некая склонность к импровизации. Допустим, мне крайне интересен Теодор Курентзис. Конечно, я почту за честь, если Теодор просто будет заниматься моей музыкой, он запланирован как музыкальный руководитель "Утраченных иллюзий". Я просто начну с него, как с самого радикального варианта, потому что он человек эксцентричный, экстремистский и все такое. Посмотрю, как будут развиваться взаимоотношения с солистами, с оркестром. И если будут возникать какие-то проблемные ситуации, если понадобятся мои советы, я всегда буду рад прийти на помощь.

— Предписали ли вам какой-то круг должностных обязанностей?

— В моем трудовом соглашении есть ряд обтекаемых фраз, которые можно трактовать так, можно иначе, но они в общем меня не ограничивают. В каком-то смысле public relations тоже относятся к сфере моих обязанностей. Видите ли, ситуация сложилась таким образом, что в отсутствие Александра Ведерникова все решения, которые будет принимать администрация театра, не будут считаться легитимными хотя бы потому, что там нет людей с высшим музыкальным образованием. Я своим присутствием призван как бы легитимизировать и сделать эту ситуацию более комфортной.

— Но тот же Александр Ведерников, уходя, говорил и о необходимости административной перестройки Большого.

— Ну вот, допустим, переход от репертуарного театра к системе stagione, о котором все давно говорят, в том числе и Саша Ведерников. Все прекрасно, но есть система stagione, и есть суровая российская реальность, есть российское трудовое законодательство, с которым ничего нельзя сделать. Вообще, я не считаю, что это мое назначение является в какой бы то ни было степени информационным поводом, это некоторая интерлюдия, длящийся момент некоей переправы. Я буду счастлив, если журналисты будут писать с большим энтузиазмом не о кадровых перестановках в Большом театре, а о верхнем "фа" в арии Царицы ночи из "Волшебной флейты", которое взяла или не взяла та или иная певица,— вот это повод для разговора.

— А если говорить о верхнем "фа", то, допустим, кастинг певцов вы будете контролировать?

— Я буду этим заниматься, конечно.

— Можем ли мы говорить, что теперь в Большом есть некая коллегиальность при принятии решений?

— Есть чисто человеческая и профессиональная симпатия друг к другу со стороны в первую очередь Иксанова и Фихтенгольца. И взаимная. Я думаю, что мы выступаем единым фронтом.

— Сейчас в театре реконструкция, да еще и с финансовыми скандалами. В этой ситуации появляетесь вы, который для среднего чиновника связан в первую очередь с "Детьми Розенталя", точнее говоря, с шумом, который тогда поднялся. Вы не опасаетесь какого-то негативного отношения сверху?

— Насколько я знаю, министр культуры сообщил о моем назначении на коллегии. По-моему, это не вызвало никаких протестов. Видимо, "Дети Розенталя" — это какой-то забытый уже сюжет. Сейчас, наверное, другая эпоха.

— Ваше видение дальнейшей ситуации с репертуарной политикой как-то продолжает то, как дело обстояло с начала 2000-х годов?

— Да, я думаю, это продолжение. Во-первых, основная мысль, которую я попытался озвучить на пресс-конференции,— это некая всеядность. То есть можно, конечно, построить этот театр так, что в нем будут идти только "Борис Годунов", "Хованщина", "Пиковая дама", "Евгений Онегин" и дальше — вплоть до "Вражьей силы" и "Аскольдовой могилы", но таким образом Большой театр рискует превратиться в китайскую оперу, чем он не является. Должно быть абсолютно все. Ну, может быть, трудно себе представить, что здесь, например, появится Лахенман,— просто для него пока нет публики. Но то, что появляется, например, "Воццек",— это очень отрадно. И это нормально.