http://www.inedelya.ru/interviews/article9808

Нельзя быть балериной и не быть модницей

Диана Вишнева - о подиуме, новой роли и делах сердечных

Юрий Коваленко, 3 февраля 2010 г.

Фото: Игорь Захаркин "Известия"

Прима-балерина Мариинского театра прилетела в Париж, чтобы принять участие в показе новой коллекции петербургского модельера Татьяны Парфеновой. Похожее на импровизированный танец дефиле шло под песни Александра Вертинского. После показа Диана Вишнева ответила на вопросы корреспондента "Известий" во Франции Юрия Коваленко.

известия: Почему вы так любите платья Татьяны Парфеновой?

диана вишнева: Они уникальны, потому что чисто русские, и я чувствую себя в них преображенной и счастливой. Однажды на открытии сезона в Метрополитен-опера все смотрели не на меня, а на мой наряд, и даже просили его продать - за любые деньги. Для меня важно и то, что Татьяна Парфенова соединяет свое творчество с балетом. Она мне помогала в подготовке некоторых спектаклей. И я надеюсь, что однажды мы с ней сделаем балет.

и: Вы большая модница?

вишнева: Разве можно быть балериной и не быть модницей? Надо уметь произвести впечатление не только на сцене. Мой спутник все время удивляется: "Сколько же надо тебе платьев, чтобы ты остановилась?" И я отвечаю: "Остановиться невозможно". Поэтому время от времени я полностью обновляю свой гардероб.

и: Что вы делаете со старым?

вишнева: Отдаю девушкам, которые не могут себе позволить такие туалеты.

и: Вы обратили внимание, как скромно и неприхотливо одеваются парижанки, особенно молодежь?

вишнева: Не все. Здесь одеваются не обязательно дорого, но очень изысканно. Париж - безумно дорогой город, но всегда можно найти что-то доступное с учетом твоей индивидуальности.

и: Вы частый гость в Парижской опере, где танцевали в "Дон-Кихоте", в "Манон", в "Лебедином озере", в "Драгоценностях"...

вишнева: Я и сейчас заходила в Парижскую оперу. Меня приняли как свою, приглашали порепетировать. У меня есть новые проекты в Париже, но говорить о них пока не хочу.

и: Если вам поступит лестное предложение из Парижа, Берлина или Нью-Йорка, вы сможете бросить Мариинку?

вишнева: Я ценю, что у меня есть свобода выбора и что я могу танцевать везде.

и: Однако вы всегда подчеркиваете: "Я русская балерина".

вишнева: И я ею останусь, хотя и беру много у западных хореографов. У меня русская школа - это не только "душой исполненный полет", но и красота движения рук, ног, всего тела.

и: А голова принимает участие в танце?

вишнева: Вообще ноги танцуют от головы - по крайней мере у меня.

и: Есть ли в русском балете слабые места?

вишнева: Да, современный танец. Правда, он все чаще появляется в отечественном репертуаре, и наша молодежь в нем уже преуспела. Мне самой современный балет, который я начала танцевать очень рано, открыл многие двери.

и: Событием балетного сезона станет апрельская премьера "Анны Карениной" в постановке Алексей Ратманского. На сцене Мариинки вы исполните заглавную партию. Какая будет ваша Анна?

вишнева: Я пока не знаю, как хореография Ратманского поможет мне раскрыть этот образ. Мне близки ее переживания. Другое дело, что я не считаю себя такой уж зрелой женщиной. Но мне помогут и мой опыт, и те партии, которые я исполняла. И я рада, что эта роль пришла ко мне не в 20-25 лет, а сейчас, когда я умею выразить сильные чувства.

и: Анна и в балете жертва несчастной любви?

вишнева: Я не вижу в этом жертвы. Но сильная любовь часто заканчивается несчастливо. Я посмотрела много экранизаций "Анны Карениной", в том числе и с Гретой Гарбо. Но нет лучшей Анны, чем Татьяна Самойлова. Только русская актриса сумела передать ее трагедию. У нас если любовь, то без удержу.

и: С Майей Плисецкой, которая первой танцевала эту партию, будете советоваться?

вишнева: Когда Майя Михайловна в прошлом году мне вручала "Золотую маску" (проект "Диана Вишнева: Красота в движении". - "Известия"), то сказала: "Диана, надо ставить "Анну Каренину". И настояла на том, чтобы Валерий Гергиев включил в репертуар балет уже в нынешнем году.

и: Анна Каренина будет вашим апофеозом?

вишнева: Ни в коем случае. Эта партия будет одной из страниц в моей карьере. У меня в 2010 году две другие большие работы. В конце февраля в Берлине премьера "Le Peri", которую ставит Владимир Малахов. А в мае в Америке танцую в "Даме с камелиями" Джона Ноймайера.

и: В свое время примы Большого пошли к директору театра протестовать против того, чтобы вы танцевали на его сцене. Некрасиво получилось...

вишнева: Просто стыдно (смеется ). Вы думаете, что мне было обидно? Да большего признания нельзя и желать! После этого Ратманский (тогдашний худрук балетной труппы Большого. - "Известия") извинялся за этих девушек. А я снова выступала в Большом.

и: Вы человек мстительный?

вишнева: Ну что вы! У меня нет времени даже думать об этом.

и: Вы собираетесь сняться в кино с учетом ваших балетных талантов - как, например, певица Бьорк в "Танцующей в темноте"?

вишнева: Предложения были, но мне они не понравились. Я очень разборчива и не кидаюсь на что попало.

и: В спектакле "Bella Figura" известного чешского хореографа Иржи Килиана балерины танцуют с обнаженной грудью. Вы согласились бы выступить в таком спектакле?

вишнева: Я была в шоке, когда впервые увидела "Bella Figura". Как это красиво! У меня было ощущение, что сижу не в театре, а в соборе на мессе. Другое дело, как бы я смотрелась в таком балете...

и: Вам было бы интересно станцевать в чем-то очень чувственном и даже эротическом?

вишнева: В эротическом - нет, а в чувственном - почему бы нет? Да и роли в "Даме с камелиями" или в "Манон" очень чувственные. Партии, в которых есть что рассказать, мне интереснее, чем современные абстрактные.

и: Когда женщину считают сексуальной, это для нее большой плюс?

вишнева: Конечно. Если она очень женственна, то уже сексуальна. Но во всем хороша мера.

и: Вы следите за ходом строительства Мариинки-2?

вишнева: Слежу, но не думаю, что мне доведется выступать на новой сцене. Мне очень нравился первый проект француза Доминика Перро в отличие от того, который принят сейчас.

и: Вы любите протестовать, бороться за свои права в жизни и на сцене?

вишнева: Я с детства стремлюсь к справедливости. Но я не из тех, кто идет на баррикады или подписывает петиции. Меня больше привлекает благотворительная деятельность.

и: И вы готовы на жертвы во имя искусства?

вишнева: Я каждый день иду на жертвы, но отношусь к этому без всякого пафоса. Но если бы мне предстояло прожить вторую жизнь, не знаю, захотела бы я снова стать балериной.

и: Вы не намерены попробовать свои силы в хореографии?

вишнева: Я могу поставить балет, но не имею для этого особых склонностей.

и: Ваш идеал мужчины?

вишнева: С мужчиной я хочу чувствовать себя как за каменной стеной. Он должен быть умным, понимающим и бережно ко мне относиться. Мне не нужны миллионы, хотя я привыкла к комфорту.

и: Вы могли бы полюбить человека, который не имеет ничего общего с балетом?

вишнева: Мой спутник далек от этого мира. Он впервые был на балете два года назад. Но с тех пор им ужасно увлекся.

и: Кто играет роль первой скрипки в вашем любовном союзе?

вишнева: Никто. Я занимаюсь женским делом, а он - мужским.

и: Наверное, трудно быть мужем балерины?

вишнева: Еще как! Такого никому не пожелаешь! Балерина живет от спектакля до спектакля. Она все время уставшая, беспокоится, нервничает, у нее всегда что-то болит... Человек, который живет с балериной, каждый день имеет дело с прозой жизни. Это тяжелое бремя.

и: Вы ревнивы?

вишнева: Нет, я сама свободолюбивая, и мужчинам даю свободу - в определенных рамках. Моя любовь - это доверие.

и: Желание иметь детей у вас не пропало?

вишнева: Никогда не пропадет. Но пока, думаю, еще не время.

и: Какие слабости вы готовы простить любимому человеку?

вишнева: Например, его любовь к футболу (смеется).

и: У вас темпераментная натура - вы наполовину татарка. С таким характером проще добиваться успеха?

вишнева: Помогает не темперамент, а скорее дисциплина, целеустремленность и воля.

и: Вы в жизни максималистка?

вишнева: Не только по отношению к другим, но в первую очередь - к самой себе. Я человек очень сильный, волевой, но как женщина я, разумеется, слабая. И со мной мужчина должен быть намного сильнее меня, чтобы я не чувствовала свою силу. Хотя в России мужчин, особенно хороших, надо беречь.

и: У вас есть друзья в балетном мире?

вишнева: Таких, которых можно назвать настоящими друзьями, нет. Да и с балетными дружить мне просто некогда - все заняты.

и: Вы по-прежнему увлекаетесь буддизмом?

вишнева: Нет, увлечение прошло, но я верующая, православная. Когда со мной в жизни что-то случается, я воспринимаю это как знак свыше. Значит, нужно об этом подумать, что-то поменять. В испытаниях надо находить силу.

" ЖЕЛЕЗНАЯ СТРЕКОЗА"
журнал "Большой город" № 1(246)
2010 январь
http://www.bg.ru/article/8373/
Юлия Яковлева о лучшей балерине мира

Русская балерина Диана Вишнева — солистка сразу нескольких крупнейших театров. Она танцует в Нью-Йорке, Петербурге, бывает в Москве. Сегодня она, безусловно, лучшая в мире девушка на пуантах


фотография: Евгений Мохорев для Мариинского театра

Хотя, конечно, нет никакого «чемпионата мира по балету» или даже общепризнанного рейтинга, в балете объективные чемпионы все-таки бывают. Это же не драматический театр или кино, где все зыбко и все — вопрос вкуса. Балет точен. Двойные фуэте равны двойным фуэте; и каждый танцовщик (и балетоман) с математической точностью знает, как обязана выглядеть правильная базовая пятая позиция. Вот так: стопы плотно сомкнуты пятка к носку. То есть все очень просто. У лучшей балерины должна быть стабильно точная пятая позиция. Плюс набор взаимоисключающих качеств.

Параноидальная пунктуальность в вопросах геометрии. И темперамент. Сценичная внешность стрекозы. И выносливость вола. Монашеское смирение, чтобы каждый день истекать потом в репетиционном зале, иногда — стирая при этом ноги до кровавых мозолей. И при этом грандиозное самомнение — потому что каждый день приходится сверять себя с абсолютом, который недосягаем. И воля к власти. Жизнь аскета, затворника, который прописан в театре. И при этом — богатая эмоциональная биография, сексуальность, шарм. И талант. Не то чтобы кто-то кого-то просчитывал на предмет соответствия критериям, но отсутствие любого из названных качеств сразу же прискорбно бросается в глаза. А когда вся сумма редкостным образом совпадает, то это тоже ясно сразу, без сомнений и всем до одного: ровно как случилось, когда Диана Вишнева подготовила программу «Красота в движении» и показала ее миру. И мир увидел лучшую девушку на пуантах.

У балетных артистов скучные биографии. Поступил в школу в 10 лет — окончил, поступил в театр, проработал всю жизнь в одной труппе с бывшими одноклассниками — вышел на пенсию. Биография Дианы Вишневой была при этом еще и странна. Начать с того, что Вишневу не хотели принимать в балетную школу. Впрочем, так начинаются многие биографии: мелкое сито приемных комиссий лишь доказывает, как сложно что-либо просчитать наперед. Из вчерашних эльфов вырастают широкобедрые матроны, а гадкие утята превращаются в лебедей. Особенно если у них спартанский характер: они знают, что потеряли очки еще на старте, и, наверстывая, вкалывают совсем не по-детски. Вот таким вундеркиндом и оказалась Диана. Она пробилась в первый класс петербургской Академии русского балета. А в выпускном классе (откуда ее сверстницы поступают в кордебалет) уже танцевала настоящий, без скидок, спектакль в театре — причем главную партию.

Комедийная роль испанской проказницы Китри в «Дон Кихоте» рассчитана на спектр эмоций, понятный тинейджеру, — и Диана во всю стреляла глазками и рассыпала шикарные улыбки. Но чисто технически — это очень виртуозная партия, рассчитанная на стальные мышцы, луженое дыхание и немалый опыт владения телом. Зал ахнул в голос, когда этот славный подросток не по-детски завернул скоростные двойные фуэте, да еще распахивая веер на каждом двойном обороте (тогда как многие ее взрослые коллеги и без веера валятся на фуэте Пизанской башней). Первый сезон в театре пролетел как сон. Казалось, что дальше будет только лучше.

Как вдруг карьера ее замедлила ход. И сдулась. В Петербурге в те годы — во второй половине 1990-х — одаренные девицы вдруг стали выскакивать из школы каждый год, сводя с ума балетоманов сочетанием юности и мастерства. А к Диане привыкли. Она не была плоха. Но те­атр и не бывает справедливым. Дианина броская внешность, уверенная техника и шарм сначала стали приедаться. А по­том — уже и понемногу раздражать: в манере появилась грубоватая броскость «любимицы публики» (больше, впрочем, говорившая о панике). Настоящей любимицей была Ульяна Лопаткина. Балерина совершенно необъяснимой природы, вне любых канонов психофизики (и это в балете, где все под линейку!), каждым своим движением словно бы отсылавшая целый зал в легендарные времена, когда в балете водились гении вроде Марии Тальони, Анны Павловой и Галины Улановой. Ты понимал, что стал свидетелем чего-то, что больше, чем сегодняшний день. А Диана отныне, казалось, была обречена быть вечной второй, через запятую после истинной примы — Лопаткиной. А иногда даже и третьей — когда между нею и Лопаткиной вклинивалась очередная «девушка года».

Диана не сдалась и в этот раз. Я отчетливо помню тот момент. Потому что он тоже был из тех, что отсылают целый зал в историю. Мариинский театр задумал показать сразу всех своих балерин лицом. Для этого в репертуаре есть только одна дипломатичная возможность — под на­званием гран-па из балета «Пахита». В нем, конечно, тоже есть главная партия — для примы-балерины. Но сочинено все так, как будто другие дамы (не при­мы) на равных приходят к ней в гости — и каждая танцует свое соло. Так что никто не ревнует. Соло можно выбрать на свой вкус из целой библиотечки. Так ни одной не покажется, что ее затирают, подсовывая невыигрышные куски. Но в то же время мизансцена понятна: королева принимает своих фрейлин. Примой в том гала была, конечно, Лопаткина.

До самого поднятия занавеса все дела­ли ставки, что Диана вообще не выйдет на сцену, потому что двух королев одновременно быть не может. А она вышла. И выбрала станцевать крошечный пустячок. Где не было ни фуэте, ни туров, никаких трюков. Ничего, где можно было бы сорвать успех у наивных балетных туристов, хлопающих в такт вращениям. Только нежнейшее балетное bel canto со сложной, текучей координацией рук, тела, головы, танец, который в глазах знато­ков стоит в разы дороже любых фуэте. То, чего, как считалось, Диана, любительница рискованного высшего пилотажа, никогда не любила и не умела. То, что всегда считалось сферой Лопаткиной. Рядом в ложе сидела моя коллега. И в момент, когда оркестр сошел в pianissimo, тихо и драматично прошептала трехбуквенное ругательство. В своем коротеньком соло Вишнева перетанцевала Лопаткину с разгромным счетом.

С того дня она делает невероятные вещи. Сейчас она — виртуоз, идеально слитый с собственным инструментом, а уж ее тело, безусловно, самый технологичный в мире балетный инструмент на сегодняшний день. Точный, как лазер. Равно убедительный в диапазоне от трагического вопля до любовного шепота. Опровергающий законы анатомии, фи­зиологии и гравитации. С каждым сезоном она становится лучше: умеет больше, а главное — становится сложнее. И речь совсем не о фуэте. Девочка с проказливыми глазками превратилась в настоящую примадонну. Артистку, каждое па которой вычерчивает в воздухе электрическую дугу, а танцевальный спектакль превращается в волшебную сказку о любви и смерти. У балета к таким особый счет.

Балет — искусство женщин. И в поис­ках идеала мечется между Мадонной и Марией Магдалиной. Ульяна Лопаткина (так же, как Мария Тальони и Галина Уланова), конечно, Мадонна. У Мадонн прозрачный танец, крепкая карьера, счет в банке, положение в обществе, кристальная репутация, обдуманное поведение. И на каждом витке балетной истории Мадонна непременно уравновешивается Магдалиной, Уланова — Плисецкой. Женщиной-пожаром, которая танцует не так, живет не так. Магдалина — это комета, за которой летит хвост из страстей, разбитых сердец, растраченных денег. И которая, словно заключив контракт с невидимыми силами, рискует кончить дни в нищете, в идеале — нищей безумицей и алкоголичкой (хотя в XX веке они стали куда осторожнее). В обмен на яркую жизнь и место в истории.

Но Диана не такова. В ее жизни не было крупных катастроф. Ей случалось вести себя необдуманно, срываться, ссориться с людьми, которые этого не прощают. Но что бы ни произошло, она всегда умела вслепую пройти над пропастью по мосту. И сейчас она — не солистка Мариинки (за которую она перестала цепляться), а балерина нового типа, у которой сегодня премьера в Нью-Йорке, завтра — дефиле в Париже, послезавтра — старая добрая «Баядерка» в Петербурге.
Диана говорит: «Слава богу, что у меня от природы такая работоспособность». И поясняет: она готова продолжать, когда ее коллеги уже держат в руках сведенные судорогой мышцы ног. Она может ухайдакать себя до состояния, когда в других людях уже прекращаются биологичес­кие процессы. Может почти не вылезать из балетного зала. Работая, работая, ра­ботая — счастье какое!.. Она говорит тоном человека, который с удовольстви­ем бьет гаечным ключом: хорошо сделано. Хорошо сделаны стены хрустального балетного дворца, в котором живет Диа­на Вишнева. В него могут лететь любые камни. С его обитательницей ничего не случится.

Жизель и Золушка точно лучшая ИМХО

Статья супер! Неистовая Диана. И тончайшая.

Да.в данном случае невозможно не восхититься пером Юлии Яковлевой Можно спорить:первая в мире или не первая,но точно не вторая

N°34, 02 марта 2010 "Время новостей"

Игры в классику
Премьера в Берлинском балете

Мода на реконструкции, реставрации, отчаянные или солидные игры с прошлым коснулась и главного театра немецкой столицы: Владимир Малахов поставил в своей труппе «Пери» на музыку Фридриха Бургмюллера.

Впервые одноименный спектакль появился в Париже в 1843 году -- «Пери» родом из того же времени, что «Жизель» и «Сильфида», из времени романтического балета. Ее либретто сочинил Теофиль Готье, и, как положено у романтиков, главный герой терзался между женщиной земной и бесплотным духом, и земная женщина сражение за него проигрывала.

Либретто и музыка остались прежними (впрочем, партитуру перетряхнули Роланд Биттман и Торстен Шларбаум), хореографию же Малахов сочинял заново, поскольку от спектакля Жана Коралли ничего не осталось.

Сочинял, стараясь стилизовать под гравюры первой трети девятнадцатого века, и когда кордебалет замирает группками, будто на ставшей вдруг выпуклой картинке, иллюзия путешествия в позапрошлый век создается полная. Когда же артисты начинают двигаться -- иллюзия рассыпается; но Малахов и не пытался убеждать публику, что все вот ровно так когда-то и было. Он с историей именно играет.

Принц Ахмед (в премьерный вечер роль исполнял сам Малахов) скучает в своем дворце. (Декорация, придуманная Йорди Роигом, обозначает восточную залу с балконом, откуда открывается вид на голубое море и розовеющий в дымке город). Приятель (Аршак Галумян) приводит ему одну одалиску за другой -- и пленницу из Шотландии, и испанку, и француженку, и немку -- все оставляют принца равнодушным. Но вот без приглашения является Пери (Диана Вишнева), не видимая никому, кроме Ахмеда, и герой понимает, что это и есть его истинная любовь. Напрасно прежняя гаремная любимица (берлинская прима Беатрис Кноп) тянет к Ахмеду руки -- мариинская балери... прошу прощения, восточное привидение притягательнее, и слишком настойчивую одалиску уводят аж под конвоем.

Пери также расположена к Ахмеду -- и во втором действии она вселяется в тело убитой при побеге одалиски правящего в данном городе паши.

Явление к любимому, идиллия, но изгнанная прежде ревнивица сообщает паше, где скрывается его собственность, и Ахмед приговорен к смерти.

Собственно, всю эту историю и обрамляют тюремные сцены -- в прологе Малахов мается на полу у массивной тюремной решетки, изящно выгнув ногу в изображении запредельных страданий, в эпилоге его сбрасывают с балкона, и он соединяется с любимой в лучшем мире, в пронзительных лучах голубого солнца. Те два акта, что меж прологом и эпилогом, -- воспоминания.

В принадлежащем Ахмеду гареме пребывают не только девушки, но и молодые люди, при этом им подарены одни и те же движения -- этакие легкие кокетливые взлеты, когда обе согнутые в коленях ноги закидываются назад, одна рука идет за голову, другая чуть вперед. Игра в невесомость -- вроде ветер подул, артиста и понесло вперед, как перышко. Девушки, надо сказать, на удивление не синхронны -- среди десяти девиц не найдешь двух, поднимающих ноги одновременно и на одинаковую высоту. У восьми танцовщиков дела обстоят получше, но «рабы» раздеты до пояса, и примерно половина из них обладает такой боевой мускулатурой, что манерные прыжочки в их исполнении выглядят гомерически смешно. Партия бывшей любимой наложницы сочинена демонстративно яркой и агрессивной: большие прыжки, атака больших поз -- Беатрис Кноп отлично воспроизводит стереотип «парадной балерины» в имперском изводе. И на фоне этого разболтанного кордебалета и сверхуверенной Кноп Диана Вишнева выглядит тем, чем и должна выглядеть пери в реальности суетящегося гарема -- то есть тихим чудом.

Мелкий шаг, крохотный перебор стопами. Невесомые прыжки с не акцентированным началом и приземлением -- для этой девушки полет не трюк, а естественное продолжение шага. И -- замирание в гравюрных позах, в этой сильфидной внимательности, когда одна нога стоит далеко позади, а весь корпус наклонен, будто девушка сторожко прислушивается, не пора ли срочно вспорхнуть и испариться.

Естественно, что Малахов многое взял из «Сильфиды» для своей постановки (и стилизованное собственное соло с мелкими заносками, и группировки кордебалета, когда девицы изображают уже не наложниц, а толпу пери ) -- а на что еще ориентироваться при играх в прошлое, как не на спектакли той же эпохи? Но забавно, что в «Пери» есть отблеск и «Корсара» в версии Анны-Марии Холмс (American Ballet Theatre), то есть спектакля не только значительно более позднего, но и пересказанного в бойком ABT как комикс. Тут, конечно, сказалось, что Малахов танцевал в том самом «Корсаре» (и танцевал замечательно, в чем каждый может убедиться, посмотрев DVD). Так, сложно себе представить, чтобы где-нибудь кроме ABT другу-наперснику героя (в классическом балете роль всегда служебная) была сочинена партия ну прямо-таки героическая, с полетами по кругу, насыщенная трюками. (Аршак Галумян так продирает пространство, что его запросто можно представить в партии Спартака).

Но Малахов и не претендует на ученую чистоту реконструкции. Он сделал то, чем занимались авторы балетов как раз в девятнадцатом веке, когда хореографы вольно обращались с чужими спектаклями и не было проблем с авторским правом -- изложил известную историю так, как захотелось ему самому и как понравится публике. А публике нравится -- на премьере была десятиминутная овация. Артистов закидали букетами -- в полете букеты рассыпались, и вся сцена была усеяна цветами, через них бойко прыгал вышедший на поклоны дирижер (Пол Конелли, вполне заслуживший аплодисменты). Берлину «Пери» явно пришлась по душе. Игры в старинный балет продолжаются.

Анна ГОРДЕЕВА
http://www.vremya.ru/2010/34/10/248559.html

http://www.rg.ru/2010/04/15/balet.html

Страсти по Анне
Премьера балета "Анна Каренина" открывает в Петербурге Международный фестиваль балета "Мариинский"
Людмила Безрукова, Санкт-Петербург

"Российская газета" - Федеральный выпуск №5158 (79) от 15 апреля 2010 г.


В главной партии - прима-балерина Мариинского Диана Вишнёва. Накануне она рассказала "Российской газете" о работе над новой для себя ролью, своих отношениях с партнерами и планах на будущее.

Благословение Плисецкой

Российская газета: Диана, этот балет хореограф Алексей Ратманский прежде поставил на сценах Дании и Польши, с другими артистами. Вас не удивило предложение Ратманского танцевать Каренину в Мариинке? Кому вообще принадлежит идея сделать спектакль у нас?

Диана Вишнёва: Этого очень хотел маэстро Валерий Гергиев. Я знаю, что он вместе с Майей Плисецкой и Родионом Щедриным давно обсуждал такую возможность. Год назад, когда я получала из рук Майи Михайловны "Золотую маску", она прямо сказала мне о Карениной: "Это ваша роль, вы должны ее станцевать". Так что морально я давно была готова к ней. Определенные представления о том, как именно танцевать, тоже были. Алексей Ратманский показывал мне запись своего копенгагенского спектакля. Мы в тот момент работали с ним над "Золушкой". Мне было интересно увидеть другие его работы. Алексей из тех немногих сегодня хореографов, кто мыслит нестандартно. Кроме того, он удивительно слышит музыку. В этом его уникальность.

РГ: Лично у вас есть что-то "от Карениной" - в характере, привычках?

Вишнёва: Я сторонница говорить о роли как можно меньше. Если коротко - это балет о любви, о нравственности. На мой взгляд, самыми главными в Анне были искренность, доброта, любовь к ребенку. Те качества, которые больше всего привлекают меня в людях.

РГ: Вы способны были бы, как Анна Каренина, броситься под поезд из-за несчастной любви?

Вишнёва: Ну, если бы я оказалась в такой ситуации, как она... Думаю, да.

РГ: Роль Вронского в спектакле исполняет молодой танцовщик Константин Зверев. У него мало опыта. Подобных серьезных партий в театре он еще не делал. Его выбрали после долгих сомнений из большого числа кандидатов на эту роль. Кастинг, говорят, был жестким и занял немало времени.

Вишнёва: Константин очень старается. И я, конечно, всеми силами болею и за него. Думаю, он будет одним из открытий в "Анне Карениной".

Театр и жизнь

РГ: Вы как-то сказали, что когда танцуете с кем-то, то вам обязательно нужно влюбиться в партнера, иначе "роль не идет".

Вишнёва: Я так говорила? Это кто-то меня неправильно понял. Нет, для меня жизнь и театр - совершенно разные вещи.

РГ: А как играть (танцевать) любовь, чтобы зрители тебе поверили?

Вишнёва: Для этого совсем не обязательно влюбляться в партнера. Это же актерское мастерство. В принципе, чувства могут, конечно, возникнуть. Но... Те же поцелуи на сцене - совсем не то, что в жизни. Мне совершенно не нужен натурализм в моей роли. Нужна именно игра. Для чего же я хожу на репетиции, ищу себя в танце? Работаю над жестами, отдельными па, которые на сцене должны выглядеть естественно?

РГ: А если партнер в процессе работы влюбится в вас?

Вишнёва: У меня никогда таких проблем не было. Часто возникают доверительные отношения, основанные на взаимопонимании, благодарности. Потому что если партнер раздражает, тогда вообще не надо с ним работать. Меня, по счастью, подобное миновало. Я всегда загодя обсуждаю с балетмейстером и с директором нашей балетной труппы, с кем танцевать ту или иную партию. Обычно находим компромисс.

РГ: Были спектакли, где ваша героиня - это "почти вы"?

Вишнёва: Балетная партия до такой степени разнится с жизнью!.. Другое дело, если в жизни ты испытываешь какое-то сильное чувство или, наоборот, негативные эмоции. Они в чем-то помогают. Могут пригодиться в работе над ролью. Но такого, чтобы моя героиня - это я? Нет, не бывает. В том-то и дело, что я должна сделать роль таким образом, чтобы стать неузнаваемой для зрителей. Я на сцене не Диана Вишнёва. Происходит, как с женщиной после рождения ребенка, которая, став матерью, меняется, прежде всего внутренне.

РГ: Интересное сравнение. Однако у вас самой детей еще нет...

Вишнёва: Что касается собственных детей, мамой буду обязательно! Для меня с юных лет вопрос состоял не в том, чтобы рожать или нет, а кто будет отцом ребенка.

РГ: Неужели не встретили до сих пор мужчину своей мечты?

Вишнёва: Просто сейчас сложно уйти из балета. Слишком много работы, обязательств. К тому же после родов уже не сможешь танцевать классику так, как нужно, как танцевала. Я очень часто думаю о детях, семье. Другое дело, что пока не складывается.

Когда считать награды

РГ: Вы обладательница многих престижных наград, премий, включая Государственную премию. Больше 10 лет ваше участие в спектаклях лучших театров мира собирает аншлаги. Не устали от всего этого? Нет пресыщенности, как от переизбытка "сладкого"?

Вишнёва: Бывает, что устаю, да. В такие периоды самое правильное - это хорошо отдохнуть. Беру выходной и отсыпаюсь. Или просто лежу, думаю. У нас ведь работа не только чисто мышечная, но и умственная. Я обычно сама просчитываю для себя, сколько работать, где и как отдыхать, как настраиваться на спектакль. Лучше, чем ты сама, никто тебя не знает.

РГ: На репетициях в театре вы работаете вместе со всеми другими балеринами, в том числе кордебалета, как равная с равными?

Вишнёва: Каждый день в театре проходит массовый урок для солистов и кордебалета. Для всех и сразу. Коллектив есть коллектив, и ты подчиняешься его законам.

РГ: Роль Анны Карениной "примерила" в Мариинском театре также Ульяна Лопаткина. О вашей с ней конкуренции ходит много разговоров...

Вишнёва: Это две очень несхожие Анны. По-моему, это замечательно. Мы с Ульяной до такой степени разные - и как балерины, и как женщины, - что нам просто не о чем спорить, тем более конфликтовать. Мы репетируем один спектакль. Обсуждаем работу. Можно сказать, болеем друг за друга. Очень важно, чтобы рядом были талантливые люди. Что значит конкуренция? Может быть, раньше балерины конкурировали из-за того, что не хватало спектаклей. Но сегодня другая ситуация. Можно уехать куда-нибудь по приглашению. Ни у меня, ни у Лопаткиной никогда такого не было, чтобы мы сидели без дела. Только бы здоровья хватало. Театр - такой сложный организм. Разное в нем случается. Но я никогда не участвую в закулисных разговорах и обсуждениях. У меня столько работы! И всегда помню о том, что театр как таковой изначально предполагает некое соперничество. А искусство субъективно.

http://www.nrs.com/?p=2734

Как важен зритель!
Published: June 11, 2010


Диана Вишнева танцует в эти дни на сцене Метрополитен-оперы, обрамляя сезон Американского балетного театра: она открыла его исполнением роли Никии в «Баядерке», а закроет исполнением роли Джульетты в «Ромео и Джульетте» Прокофьева. На прошлой неделе она впервые появилась в балете Ноймайера «Дама с камелиями», и это третья новая, причем большая роль, освоенная ею за один сезон, что само по себе редкое достижение, особенно учитывая обширную географию и интенсивность ее гастролей.

- Диана, минувший год был для вас очень насыщенным: вы выступали в разных странах с собственной программой современного танца «Красота в движении», были в Японии с АБТ, готовили новые спектакли в Берлинском балете, в Мариинском, в АБТ. Постоянные перелеты, новые города, сцены. Сколько нужно времени, чтобы восстановить форму после очередной такой перемены?

– Это больше зависит от головы – как себя настроишь. Конечно, бывает тяжело: нужно выходить на спектакль, а твое тело в другом времени и еще спит. Но что-то происходит, и за два часа до спектакля все в тебе мобилизуется, идешь на сцену и танцуешь нормально. Зато восстановление после спектакля занимает гораздо больше времени, все трудности выходят на поверхность. Тяжелее всего моим близким – они все это видят. Зритель-то видит меня в лучшей форме.

- Но в такой насыщенной жизни есть своя прелесть.

– Конечно! Я сама выбираю свое расписание, страны, постановки, и замечательно, что у меня в еще довольно молодые годы появилась такая возможность. Но есть и другая сторона: куда бы ты ни приехала, должна выкладываться не то что на 100, а на 200 процентов. От тебя ждут чуда. Иначе зачем им такой гость, приглашенный солист, как я? И чаще всего чудо происходит, даже когда его совсем не ожидаешь. Просто работаешь кропотливо, с каждым годом накапливаешь опыт, знаешь себя, знаешь стилистику спектаклей – это обогащает, хотя работать приходится все больше.

- Что должно «совпасть», чтобы получилось это чудо, эти 200 процентов?

– Помогает все: выбор партнера, репертуара, то, сколько времени оставляешь себе на подготовку балета, кто с тобой репетирует, какая компания в этом спектакле работает, – все это продумываешь заранее. Конечно, даже в этом случае успех не гарантирован, но такая подготовка помогает. Сейчас я уже стараюсь выбирать и несколько «разрежать» свою занятость в классических балетах, хотя занятость все равно большая – даже вырваться на интервью становится чуть ли не подвигом…

- Как получилось, что вы открыли сезон в «Баядерке»?

– В АБТ танцуют редакцию Натальи Макаровой, созданную для Мет 30 лет назад и популярную в мире. Макарова всегда приезжает, чтобы подготовить нас, и сама выбирает состав исполнителей. Она-то и попросила, чтобы в первой «Баядерке» сезона танцевала я. А партнер – тот, кого я выберу. Я выбрала Марсело Гомеса.

«Баядерка» с детства, как только я начала ходить на спектакли Мариинского театра, была одним из моих любимых балетов. Меня всегда завораживала его стилистика, экзотика, этот волшебный момент перерождения Никии из индийской храмовой танцовщицы в штанишках в белое видение в «Тенях»… И дело не в том, что я хотела в нем танцевать. Я не думала об этом. Я просто обожала смотреть.

- Изменились ли с тех пор ваши вкусы? Какие роли вы любите?

– Главным шедевром для меня остается «Жизель». Над ней я работаю на протяжении всей своей карьеры и буду работать до конца – совершенства достичь невозможно. Для меня балерина – прежде всего артист. Поэтому я люблю все драматические роли. Когда кропотливо работаешь только над чистотой и техникой, это тоже восхищает и удивляет, но мне особенно важна глубина чувств, сложность характера, возможность сопереживать своей героине.

– В сезоне АБТ вы танцуете и в «Лебедином озере».

– Одетта и Одиллия – такие трудные роли! Даже физически трудные, изнурительные. Иногда думаешь: ну когда же все закончится? Чтобы танцевать в этом балете, надо быть в очень хорошей форме. Нельзя так вот просто взять – и выйти на сцену: надо «точить» свое тело, руки. Любая помарка будет видна.

- А как вам оркестр АБТ?

– В принципе, я им довольна. Мне важно, чтобы было удобно танцевать. Дирижер должен не просто отбивать ритм, но владеть танцем, должен понимать, когда балерина хочет замедлить движение или, наоборот, ускорить.

- 15 апреля вы впервые исполнили роль Анны Карениной в одноименном балете Родиона Щедрина. Это была премьера Мариинского театра, постановка Алексея Ратманского. Но самая первая постановка, в Большом театре, была создана более 20 лет назад Плисецкой и Головановым. Как зритель принял новую версию?

– До нас этот балет долго ехал. Версия Ратманского существует несколько лет и идет в Вильнюсе, Варшаве, Копенгагене, в Финляндии. Ажиотаж в Петербурге был большой. Сама тема привлекает. К тому же у нас в Мариинском в последнее время не так часто происходят премьеры. Главную роль готовили и я, и Ульяна Лопаткина. Первый спектакль танцевала я, причем за пультом был маэстро Гергиев, а Ульяна – второй. Сами понимаете, это тоже подогревало интерес публики.

- Гергиев иногда становится за пульт балетного спектакля, если он основан на значительной симфонической партитуре: балеты Стравинского или «Лебединое». Но он не балетный дирижер, к тому же и «Анна Каренина» Щедрина – не традиционная балетная музыка. Наверное, было непросто?

– Да, в репетиционный период было тяжело даже просто запоминать эту музыку. Правда, уже после месяца репетиций ориентируешься в ней довольно хорошо. Когда же за пульт встает маэстро Гергиев, все начинается заново. Но с маэстро я никогда не чувствую себя дискомфортно. Он задает ритм, темп, и когда человек так владеет материалом, идешь за ним. Интересно: в этом сезоне мы делали видеозапись «Шехерезады» для DVD. Записывали дважды: сначала без зрителей, а через десять минут впускали зрителей и все записывали сначала. И вот тут осознаешь, как важен зритель. Перед пустым залом ты не понимаешь, что происходит, нет никакого контакта между музыкой и танцем, все куда-то уходит, как в дыру. Я была так расстроена! Но вот впустили зрителей – и маэстро преобразился, оркестр зазвучал по-другому, и я начала танцевать совершенно иначе, все сразу и абсолютно сложилось. Помогла энергетика, которая шла из зала.

- Вы не раз говорили, как важно для вас танцевать что-то новое, и в этом сезоне вы кроме очень сложной «Анны Карениной», где вы все время на сцене, выучили еще две новые роли.

– Первая – для Берлинского балета. Возглавляющий его Володя Малахов еще два года назад решил поставить «Пери». И я все сжимала и сжимала свое расписание, и где-то между Австралией и Вашингтоном нашла время подготовить этот спектакль. Для меня это было очень важно: мне не довелось танцевать «Сильфиду», а в «Пери» очень близкая ей техника. Ведь с каждой ролью растешь. «Пери» родилась за два года до «Жизели» и долгое время имела даже больший успех. Но позже все пропало, осталась музыка и литографии, изображающие сцены балета, костюмы. Малахов необыкновенно музыкален, ему близка романтическая хореография. И мне приятно было погрузиться в мир романтического балета. Пери – девушка-дух, которая в конце спектакля обретает тело. В «Пери» очень балетная музыка. У меня там целых семь вариаций. К сожалению, я станцевала только один спектакль – надо было ехать дальше, готовить «Анну Каренину».

-Ваш педагог-репетитор в АБТ – Ирина Александровна Колпакова.

– Это удивительно: приезжаешь в АБТ и работаешь с такими мастерами, как Наталья Макарова и Ирина Александровна. Я счастлива, что у меня есть эта возможность. Они личности, яркие индивидуальности, но они не подавляют. Они стараются передать все, что знают и умеют. Поэтому партнеры любят русских танцовщиков и русских педагогов: они дают огромную информацию во всем, что касается русского репертуара. Это одна из причин, по которой я всегда с радостью еду в АБТ. Интересно, что на репетициях мы с Ириной Александровной часто переходим на русский, но моих партнеров это не раздражает – они уже знают меня, ощущают, понимают все, как только посмотрят в глаза. Так что слова вообще не нужны.

Майя Прицкер

Плящущие сверхчеловеки
// Диана Вишнева в "Новой работе Эдуарда Лока"


http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsI ... &NodesID=8