Тост на пуантах
// Завершились торжества в честь 100-летия Вахтанга Чабукиани

Газета «Коммерсантъ» № 200 (4500) от 27.10.2010
http://www.kommersant.ru/doc-y.aspx?DocsID=1529216

Обширным международным гала в тбилисском Концерт-холле увенчался балетный фестиваль в честь 100-летия Вахтанга Чабукиани — лучшего и, как выяснилось по ходу вечера, до сих пор непревзойденного грузинского танцовщика и балетмейстера. Из Тбилиси — ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА.
Обильное гала, закрывавшее неделю юбилейных торжеств в честь 100-летия Вахтанга Чабукиани, вопреки опасениям вышло вовсе не тяжеловесным — благодаря многообразию представленных жанров и непринужденной атмосфере, свойственной грузинским празднествам. Даже речь Нины Ананиашвили, худрука и примы-балерины Национального театра оперы и балета Грузии, представлявшая иностранных участников фестиваля, вышла похожей скорее на тост — столь живо реагировала публика на звучные имена мировых звезд и танцующих за рубежами родины грузинских артистов. Концерт, однако, доказал, что лучшие силы национального танцевального искусства остались все-таки в Тбилиси.
Начиная с самого юбиляра, киноколлаж ролей которого показали перед началом концерта: повторить то, что вытворял этот огнедышащий гений лет семьдесят назад, до сих пор никому не под силу — даже по технике, не говоря уж об актерской харизме. Приблизиться к этому танцевальному фейерверку смогли только шестилетние дети из народного ансамбля "Шеджибри": крошечные мужчинки вертели ураганные двойные туры в воздухе, безбашенно падая на колени, и отплясывали на пальцах не хуже прим-балерин. В балет, однако, юных грузин сдают неохотно: в многолюдной классической композиции, представившей все классы балетной школы, участвовал лишь один парнишка.
Из взрослых артистов пальму первенства стойко удерживали тбилисские балерины. Нино Гогуа, поддержанная умеренно пылким Василом Ахметели, украсила изысканной чистотой линий восстановленное адажио из "Сердца гор", первого спектакля балетмейстера Чабукиани. И если вспомнить, что все эти неожиданные и довольно рискованные верхние поддержки были придуманы 74 года назад 26-летним новичком, придется отметить явный регресс нынешних сочинителей хореографии. В бравурном pas de six из чабукианиевской "Лауренсии" сверкала последняя ученица мастера Лали Канделаки, взмывая в невесомых па-де-ша и наворачивая по 12 стремительных пируэтов в умных руках все того же Васила Ахметели.
В сравнении с ними померкли грузинские гости из статусных мировых трупп. Прима Английского национального балета Елена Глурджидзе, изображавшая Манон, непринужденно, но коряво отдавалась столь же корявому кавалеру де Грие (кубинец Арионел Варгас). Премьер Королевского балета Великобритании Давид Махатели более чем скромно обозначил партию Зигфрида в "черном" па-де-де из "Лебединого озера". Впрочем, и его Одиллия — компактная, аккуратно-расчетливая Тамара Рохо, своей беспримерной устойчивостью и уверенным вращением напоминающая заводную куколку,— явно не тянула на роль роковой соблазнительницы. И уж совсем диковато выглядела прима Мариинского театра Ирма Ниорадзе: одетая в синий люрекс, сопровождаемая кротким Андреем Ермаковым, она рвала страсть в клочья в танго, поставленном автором Полубенцевым на музыку Астора Пьяццоллы,— столь беспомощно-пошлом, что им пренебрегла бы даже Анастасия Волочкова.
Этот конфуз случился сразу после выступления отличной пары из музтеатра Станиславского и Немировича-Данченко: Наталья Сомова и Семен Чудин, вдохновенно и раскованно исполнившие гениальную хореографию Иржи Килиана, стали главным художественным открытием вечера. За Россию постояли и совсем не статусные солисты Большого Анастасия Сташкевич и Вячеслав Лопатин, рискнувшие станцевать вагановское "Па-де-де Дианы и Актеона". И если образцовые двойные туры и роскошные кабриоли танцовщика лишь подтвердили его безупречную репутацию, то чистота танца его молодой партнерши приятно удивила даже Татьяну Терехову — блистательного педагога Мариинской труппы и лучшую "Диану" последней трети ХХ века.
Но, конечно, главной сенсацией вечера стала Нина Ананиашвили. Оказалось, что 47-летняя звезда, обремененная обязанностями худрука балетной труппы и директрисы балетной школы, находится в отменной форме. Старого доброго "Умирающего лебедя" она исполнила без тени мелодраматической аффектации, свойственной российским этуалям,— тонко, безупречно по форме, поразив гибкостью выразительных рук и бисерной россыпью па-де-бурре. Свой актерский диапазон балерина продемонстрировала в травестийной "Лезгинке", некогда поставленной Вахтангом Чабукиани: одетая в чоху и шарвали, она шустро чесала на пуантах национальные гасмы, замирая в королевско-классических аттитюдах и лихо раскидывая руки в мужских "орлиных" позах. И при одном взгляде на жизнерадостную балерину-начальницу, устроившую весь этот международный перепляс, становилось понятно: за будущее грузинского балета можно не беспокоиться.

На десять девчонок трое ребят
Сергей Филин: "Талантливые мужчины в балете сегодня подобны бриллиантам"

Независимая газета, 11.11.2010
http://www.ng.ru/culture/2010-11-11/8_balet.html

В Грузии прошли пятидневные торжества, посвященные 100-летию великого грузинского танцовщика Вахтанга Чабукиани. Юбилей «чародея танца» ознаменовался балетными вечерами: первый был посвящен легендарной «Лауренсии» Крейна, второй – «Дон-Кихоту» Минкуса, третий собрал в гала-концерте балетных звезд со всего мира.
Были среди них и артисты Московского музыкального театра имени К.С.Станиславского и Вл.И.Немировича-Данченко Наталья Сомова и Семен Чудин, они танцевали адажио из балета «Маленькая смерть» на музыку Моцарта в хореографии Иржи Киллиана. На юбилейные торжества приехал прославленный танцовщик, художественный руководитель балетной труппы этого театра Сергей ФИЛИН, с которым беседовала журналист Инна БЕРЗИРГАНОВА.

– Сергей, в чем особенность искусства Вахтанга Чабукиани?
– Это удивительное явление в балетном мире. Именно Чабукиани был родоначальником многих мужских трюков, вращений и танцевальных комбинаций. Мой педагог Николай Борисович Фадеечев, с которым я работал последние пятнадцать лет в Большом театре, на вопрос о том, кто из яркой плеяды великих танцовщиков пользовался наибольшим успехом у зрителя, кого принимали особенно восторженно, отвечал однозначно: «Вахтанг Чабукиани». Еще до выхода артиста на сцену зрители уже предвкушали его появление, и когда он только появлялся, зал начинал не просто аплодировать, он взрывался аплодисментами. Так его любили зрители! И это говорит о том, что он был явлением действительно уникальным. Большинство артистов мучаются, потому что до сих пор не всем удается подойти к таким трюкам, выполнить эти сложнейшие прыжки, воздушные падебаски, искрометные шене, набор невероятных вращений андеор, андедан, различные переходы – и все это с такими эмоциями! Именно Чабукиани высоко поднял планку мужского танца.

– Сергей, каково, на ваш взгляд, состояние мужского классического танца сегодня?
– Я бы начал с того, что у нас вообще мужчин наблюдается все меньше и меньше. Мужчины пропадают как вид, а в балете – тем более, в балетном мире мужчина вырождается. Что можно сказать о мужском танце, если в большинстве хореографических училищ и школ мира на 10 девочек приходится 2–3 мальчика? А к тому времени, когда уже надо выйти в мир искусства, в театр и занимать какие-то позиции, из трех остается один, а то и ни одного юноши. Если сегодня попадаются талантливые мужчины, то они подобны бриллиантам; такие артисты, безусловно, есть во многих театрах мира – не скажу, что во всех. Тот же Чабукиани является неким критерием, стандартом для настоящего мужчины и настоящего мужского танца.

– Но ведь в советское время было совсем не так…
– Да. Понимаете, сегодня мужской танец развивается и имеет большое количество направлений. А раньше их было два – классический и характерный танец. Чем отличался советский балет? Было огромное количество талантов. Проводился жесточайший конкурс, и отобранные дети были гениальными еще до того, как с ними начинали работать. А когда они оканчивали училище, то действительно становились звездами и попадали в Большой и Мариинку. Безусловно, это было немного узконаправленно, балет был очень сильный, но один! А на сегодняшний день возникло колоссальное количество ответвлений, направлений, течений – модерн, неоклассика, стрип-данс. Существует колоссальное количество хореографов, работающих в разной стилистике. Сегодня язык хореографии настолько разнообразен, что в нашем представлении мужской танец может быть выражен не в трюках и искрометных вращениях, а в пластике. Она может быть партерной, более спокойной, но сегодня это явление тоже называют классическим танцем. Возьмем, к примеру, хореографию Джона Нормайера. Не скажу, что у него какие-то уникальные технические достижения, что он делает спектакли за счет трюков, усиления мужского танца, но его философия, пластика, индивидуальный язык самовыражения завоевывают внимание зрителя. Джон Нормайер сегодня – мэтр в хореографии, и его танцовщики пользуются колоссальным успехом во всем мире, хотя не танцуют большие классические балеты. Я бы сказал, что круг сильных танцовщиков очень сузился, и настоящих больших артистов сегодня можно перечислить по пальцам. Если раньше в Большом, Мариинке, Парижской опере, Ковент-Гардене было немало танцовщиков, которые имели фактуру, прекрасно владели техникой, обладали яркой индивидуальностью, интеллектом, то сегодня этот круг сужается. А если появляются звезды, то они нарасхват, их приглашают во все театры, их буквально разрывают на части. В результате они попадают в режим чеса, начинают работать… везде. Это, конечно, приносит доход, но не развивает. Так, как может развивать один, два театра, в которых ты работаешь и отдаешь себя полностью.

– Что-то в системе балетного обучения изменилось?
– Тут есть большая проблема – с преподаванием и педагогами. На мой взгляд, сегодня нет мэтров, которые захватывали бы тебя целиком и учили бы не только танцу, но и жизни. Прежние педагоги отдавали ученикам все, воспитывали, создавали, лепили настоящих профессионалов, которые могли работать долго, красиво, дарить людям праздник. Многие из той плеяды ушли из жизни… Молодежь преподавать не хочет, потому что это тяжкий труд, который плохо оплачивается. В наше сумасшедшее время не у всех есть право и возможность просто так отдавать себя людям, ведь у многих есть семьи, дети, родители, их нужно содержать. Прожить на зарплату педагога сегодня невозможно. Это значит, существуют вторая, третья… шестая работа. А педагогика – нечто вторичное. Поэтому халтура, отсутствие самоотдачи. Вот такой замкнутый круг! И родители понимают: они отдадут мальчика в балет, он вырастает и… не сможет обеспечивать не только семью, но и самого себя. Если мальчик не стал звездой, то обречен на нищету. А станет ли мальчик звездой, никто не может знать заранее.

– А интерес к балету падает или, наоборот, растет?
– Я бы сказал, что сегодня интерес к балету очень высок – как со стороны артистов, так и со стороны аудитории. Люди устали от мусора на телевидении, от одних и тех же медийных лиц. Хотят натурального, честного, естественного, хотят высокого искусства. А что может быть более эксклюзивно, привлекательно, естественно, чем балет? Будучи худруком балетной труппы музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко, я работаю с артистами, которые без устали репетируют, выступают с огромной отдачей, любовью. Главное – дать им работу, заинтересовать так, чтобы их невозможно было вытащить из балетного зала. И они готовы трудиться, трудиться по 7–8 часов в день, не задавая вопросов, поэтому растут, развиваются.