http://www.gorod-spb.ru/story.php?st=7794
Куда податься бедному театру
что будет с Мариинским театром в новом коротком сезоне?

Мариинский театр закрыл сезон. Очень ненадолго: труппа в отпуске с 7 августа до начала сентября, у сцены каникулы еще короче -- с 24 августа (после окончания гастролей краснодарского балета) до открытия сезона 11 сентября.

Прошедший сезон был непривычно уравновешенным -- по числу оперных и балетных премьер. А по значимости событий балет, пожалуй, даже обскакал оперу. Опера не показала ничего эпатажного (как "Жизнь за царя" или "Китеж" Чернякова), грандиозного (как тетралогия Вагнера), изящного (как "Путешествие в Реймс" или "Нос") или колоритного (как "Руслан" или "Аида").
Что же тогда было? Из московской "Геликон-опера" перенесли постановку Бертмана "Набукко" -- с намеками на современность. Модный драматический режиссер Кирилл Серебренников поставил "Фальстафа" так, словно использовал все приевшиеся на Мариинской сцене приемы, включая кино, цирк и осовременивание сюжета. Вторым планом прошли "Паяцы" и "Поворот винта" (хотя "Поворотом" труппа начала осваивать пение на английском). "Борис Годунов" в постановке Тарковского, похоже, появился в афише по прикладным причинам -- потому, что впервые поставлен в Лондоне, на который сейчас держит курс Мариинка, и потому, что использована вся музыка Мусоргского к "Годунову" -- Гергиев любит, когда "все". Еще была полуконцертная оперетта "Москва. Черемушки" -- но совсем формально, в рамках столетия Шостаковича.
Главные достижения оперных премьер -- актерские работы: Владимир Огновенко -- Борис, Владимир Галузин -- Канио, Виктор Черноморцев -- Фальстаф, двенадцатилетний мальчик в значительной партии в "Повороте". А главный музыкальный рекорд сезона поставил оркестр, который на "Белых ночах" охватил всего Шостаковича.
Балетные премьеры -- в Мариинке наконец перестали собирать антиквариат разного качества и занялись новыми постановками. Самая "старшая" из премьер -- по именитости и возрасту хореографа, давности собственной истории и пр. -- "Ундина" Пьера Лакотта. Балет планировали так давно, что в конце концов постановщику не хватило времени нормально его закончить: долго выясняли отношения с театром, за это время поменялись солисты, а сочиненную уже хореографию пришлось сочинять заново. Зато на "Ундине" мариинский кордебалет изрядно подтянулся в плане стройности и аккуратной выделки движений (примерно с той же целью в афишу пытались вернуть балеты Ноймайера -- но не случилось).
Еще были три одноактовки, из которых одна -- "Шинель" Ноа Д. Гелбера на музыку Шостаковича -- безусловная удача. Мариинский отдал счастливчику Гелберу и авральную постановку трехактного "Золотого века". Но "Золотой век" провалился даже без треска. Как и забрезживший было для Гелбера шанс стать штатным балетмейстером. Эпопея завершилась провалом балетной программы Шостаковича на гастролях в Лондоне -- провалом вполне предсказуемым. Ее не могли спасти ни именитые актеры, ни великолепные исполнительские работы.
Актерские достижения распределились по сезону равномерно. Диана Вишнева наконец отвоевала "Лебединое", но творческими вершинами сезона для Вишневой стали -- "Ромео" и "Жизель". Регулярно танцевала Ульяна Лопаткина, у которой рядовые "Лебединые" и "Легенды" вырастают до событийного уровня. Но главное событие сезона для Лопаткиной -- миниатюра Ван Манена. В "Ундине" выплыл Леонид Сарафанов, сдав экзамен на звание главного виртуоза труппы.
В труппе есть кого раскручивать (например, Игорь Колб), но никто не выходит в высший эшелон. Если Вишнева до сих пор (а это уже анекдот) не получила звание заслуженной артистки, то что говорить об остальных (это в Большом театре практически все из нашего среднего солирующего поколения уже доросли бы не только до "заслуженности", но и до "народности").
В закончившемся сезоне в Мариинке на первый план активно выдвигались начинающие артисты. И в ансамбле с мастерами оказывались весьма посредственные исполнители. В итоге при достаточно большом составе труппы возникало ощущение дефицита кадров. Возможно, накопился запас усталости, как от долгого гастрольного "чеса". Даже присутствие гастролеров уже не повод встрепенуться и почистить перья. А гости преподают уроки чистоты танца Мариинскому балету, который по этой части считается (или сам себя считает) лидером.
Больше всего проблем на время реконструкции основного здания Мариинки ожидает балет. Опера и оркестр более мобильны, голоса и инструменты можно демонстрировать практически на любой сцене и даже без нее. И если не считать невнятности перспектив Академии молодых певцов (не на полуторагодичные же гастроли во Владикавказ они отправятся), то потерь здесь не предвидится.
В балете счет утратам уже ведется, причем даже репетиторов. Полтора десятка человек уже отбыли: в Дрезден, Бордо, Мюнхен, Москву, подумывают про Корею. Каждая из отбывших единиц по большому счету погоды в театре не делает. Проблема лишь в количестве. К тому же практически все -- выдвиженцы балетного руководства.
Почти все звезды разного калибра обзавелись гостевыми контрактами, Зеленского ожидает должность в балете Новосибирска. Впрочем, решающая для Мариинского балета потеря была раньше -- когда упустили Ратманского.
Публичное недовольство положением в театре проявилось только один раз -- на встрече Гергиева с труппой. В остальном театр хранит молчание, понимая, что бывают ситуации, с которыми бороться бессмысленно. Вот концертный зал на улице Писарева, на месте сгоревших мастерских, обещали открыть к "Звездам белых ночей". Теперь говорят про осень. Сцену в ДК Ленсовета приводить в порядок и не начинали. Может, конечно, договорятся с отремонтированной Александринкой...
Предстоящий сезон в Мариинке, как надеются, будет самым коротким. Хотя сроки закрытия театра на ремонт уже сдвинулись с начала января на первую декаду месяца, теперь составили репертуар на весь месяц.
Что будет дальше? Мариинский двор надежно хранит свои мадридские тайны. Да и не в тайнах дело -- а в том, что определенности здесь не существует: как повернется ситуация, не знает никто, включая руководителя. Если кто думает, что Валерий Гериев держит руку на пульсе событий -- ошибается. Он больше похож на профессора-консультанта, иногда навещающего больного, чтобы похлопать его по руке и дать указания врачам.
Ирина Губская