Статьи какие-то анонимные стали печатать. Кто здесь автор? http://www.izvestia.ru/culture/article3108403/ В упор не вижу подписи.

Мало что поняла из этой статьи: кто из них бандит и кто кого "подсидел" - Виноградов или Гергиев? (При чем тут Рузиматов?)

http://www.izvestia.ru/culture/article3106725/

Захарова: "Все, что касается Кремля, меня будоражит"
Светлана Наборщикова
Большой балет начал гастроли в Великобритании. На сцену лондонского театра "Колизеум" выйдут все наши звезды. Самой яркой, судя по присутствию в первых составах и многочисленным изображениям на рекламных постерах, будет прима-балерина Светлана Захарова. Накануне отъезда в Британию с балериной встретилась корреспондент "Известий" Светлана Наборщикова.

вопрос: У вас был насыщенный сезон — три премьеры: "Класс-концерт", "Корсар", "Серенада". Какой из этих спектаклей показался вам самым трудным?

ответ: Безусловно, "Корсар". Это настоящая балеринская партия — большая, техническая, эмоциональная. И грандиозный спектакль. Мои небалетные друзья сказали, что наше зрелище похоже на Голливуд — так все красочно и масштабно. Мы соответственно и работали. В десять часов утра я приходила в театр и в десять вечера уходила.

в: Вас называют лицом Большого театра. Как чувствуете себя в этой роли?

о: Я об этом не думаю. Мне нравится выходить на сцену и доказывать свой профессионализм.

в: Но сейчас вы не только "лицо", но и государственная балерина — лауреат высшей премии России. Лауреатство было для вас неожиданностью?

о: О том, что я выдвинута на соискание Государственной премии, я узнала несколько месяцев назад. Поначалу известие меня взволновало, но потом я подумала: "Сейчас от меня ничего не зависит — как будет, так и будет". И никому об этом не сказала. Знали только мама и брат. Когда объявили о награждении, для всех моих близких это была неожиданность, а для меня победа. Такого счастья я давно не испытывала.

в: Вы, кажется, получили все мыслимые премии. О какой еще мечтаете?

о: Не могу сказать, что премии — моя идея фикс. Есть — слава богу, спасибо большое. Нет — надо больше работать, чтобы обратили внимание. Но я работаю не ради премий. У меня вообще-то другие задачи.

в: Можно уточнить — какие?

о: Иногда мне очень нравится какой-то фильм, и я начинаю примерять героиню на себя: а как бы я поступила в этой ситуации? Мне хочется, чтобы мои героини вызывали такой же отклик у зрителя.

в: Ваши последние персонажи — Золушка, Медора — склонны к авантюрам. А вы сами?

о: Я десять раз подумаю, прежде чем сделать что-то необычное. Профессия такая — каждый шаг, каждое движение приходится взвешивать. Любая глупость может привести к травме.

в: Вам часто приходится себя ограничивать?

о: Каждый день. Я получаю много приглашений на различные светские мероприятия, но стараюсь их избегать. Они забирают энергетику. На следующий день приходишь на репетицию опустошенной и думаешь: "Ну зачем я туда пошла?"

в: Но хотя бы какое-то мероприятие вас порадовало?

о: Наверное, празднование Нового года, когда меня пригласили на вечер в Кремль. Все, что касается Кремля, меня будоражит. Там сконцентрирована какая-то особая мощная энергия. Даже воздух, мне кажется, другой. Когда мы танцуем в Кремлевском дворце, я это чувствую.

в: В России исторически сложилось, что первые лица государства благоволили к балету. На "Корсаре" первый вице-премьер Сергей Иванов аплодировал вам стоя. Вы ощущаете себя придворной балериной?

о: Я ощущаю себя балериной Большого театра. Но мне приятно, когда люди, которые руководят страной, приходят на мои спектакли. Честно скажу — мне это нравится.

в: Их присутствие помогает танцевать?

о: Оно дает какой-то драйв, хотя бывает страшновато. Я помню празднование 300-летия Санкт-Петербурга, когда на спектакле было огромное количество президентов. Весь мир, по-моему, туда съехался. Я танцевала па-де-де из "Корсара". А па-де-де — не спектакль, где можно потом исправиться. Здесь в короткое время надо все сделать идеально. Был такой накал, что мне казалось — вот сейчас жизнь закончится. Переживала, как никогда. Еще и снайперы сидели на третьем ярусе...

в: Снайперов тоже боялись?

о: Нет, их я не боялась. Боялась опозориться. Понимала, что если я пятку не выверну, президенты этого не заметят, но если я "соскочу" с какого-то движения, это будет видно. Но слава богу, все прошло удачно.

в: Ко всем своим регалиям вы еще и член Президентского совета. Что вы посоветовали президенту на последнем заседании?

о: На последнем заседании — ничего. Мне было интересно послушать выступления коллег. Зачитывались глобальные доклады о судьбах страны. Но я приготовила свои предложения. Они касались помощи Воронежскому театру оперы и балета. И после заседания передала их высокопоставленным чиновникам из правительства.

в: Что связывает вас с Воронежем?

о: Я танцевала там в гала-концерте Большого театра. В Воронеже прекрасные зрители, балетная школа, в общем, театральный город. Но театр находится не в лучшем состоянии. Люди работают за мизерную зарплату, в плохих условиях. Когда я зашла в репетиционный зал и увидела, на каком покрытии занимаются наши коллеги, у меня был шок. Мне жаль их и профессионально, и по-человечески. От них тоже требуют многого, а чтобы требовать, надо давать.

в: Поговорим о вашей гастрольной жизни. В Европе два главных балетных города — Париж и Лондон. Какому вы отдаете предпочтение?

о: В Лондоне у меня больше друзей. Все время кто-то звонит, куда-то приглашают. В Париже нет ощущения дома. Для меня это чисто рабочий город, столица балета, там свои правила.

в: Вы танцевали в Парижской опере. Тяжело было подчиняться чужим правилам?

о: Я не подчинялась. Я показала то, что умею. Но знающие люди говорили, что я влилась в этот стиль. Наверное, я так часто меняла места обучения, работы, проживания, что легко приспосабливаюсь к любым обстоятельствам.

в: Вы как-то обмолвились, что единственным партнером, который заставил вас заплакать от любви, был француз Лоран Илер. Что же все-таки произошло на той "Жизели" в Гранд-опера?

о: Это был финал, прощание Жизели и Альберта. Он остается, она возвращается в могилу. Часто я плачу во время сцены сумасшествия — там слезы сами катятся. А в этом эпизоде не плакала никогда — ни до, ни после. Не знаю, что случилось, но что-то в моей душе перевернулось.

в: Как отреагировал на ваши слезы Лоран?

о: После поклонов он меня обнял и спрашивает: "Светлана, что такое? Ты плакала?". Но, думаю, на сцене он этого не заметил, потому что сам был в какой-то прострации.

в: Однажды юная Матильда Кшесинская пришла к Мариусу Петипа просить роль Эсмеральды. Маэстро спросил: "А ты страдала?". И отказал. Как вы думаете, он был прав?

о: Наверное, да. Для трагической роли личные переживания необходимы. Когда в 17 лет я впервые станцевала Жизель, я еще ни в ком не разочаровывалась, меня никто не предавал... Теперь я танцую по-другому.

в: Ваша личная жизнь протекает вне театра. Это принципиальная позиция?

о: В театре дальше флирта предпочитаю не заходить. Хорошие отношения с партнерами для меня обязательны, потому что любой негатив ощущается во время спектакля. Но создать семью с коллегой я бы не хотела.

в: Чем не устраивает вас производственный союз?

о: Не столько союз, сколько его последствия. Представьте себе, что придется расстаться и с этим человеком надо будет каждый день видеться в театре, а может быть, и танцевать. Душевной травмы тяжелее не придумаешь.

в: Состояние влюбленности вам помогает?

о: Чаще мешает. Бывает, что во время репетиции отключаешься и думаешь: "Как он? Где он?". Но, честно говоря, быть влюбленной мне нравится.

в: А если в любви не везет?

о: Тогда спасает затворничество в репетиционном зале. Вымотаешься, отдашь все эмоции и понимаешь: да, сегодня я честно прожила день, а остальное — ерунда. Главное, чтобы были силы и чтобы близкие не болели.

А почему ссылка не открывается?

Sobesednik,
история с отстранением Виноградова уже ушла в прошлое, но в начале 90-х годов в печати было много шума.
Очевидно, двое артистов балета, о которых говорит Виноградов в своей книге (она процитирована, поэтому и нет фамилии автора статьи) - это Вазиев и Рузиматов, которые возглавляли балетную труппу. Может быть, я ошибаюсь.

Ольга К,
спасибо за ссылку на статью о Поповой! Теперь обязательно схожу на спектакль с её участием.

Вазиев и Рузиматов на момент скандала не возглавляли труппу. Оба были премьерами труппы, не более. Это я только про т.н. "возглавление", а не как на самом деле было.
В книге - точка зрения Виногрдова. За давностью лет ее нет смысла обсуждать, наверное. Но в одном он прав: опера в театре - прикормыш балета, тянущая одеяло на себя очень активно с подачи маэстро. Те средства, которые затрачиваются на оперу в целом, не оправдывают себя. Опера по-прежнему ест из общей кассы, которую делает только балет. И что еще хуже, в последнее время маэстро все чаще перекрывает кислород балету (гастроли) в пользу своего любимого детища. Такими темпами оперу кормить скоро будет некому...

одном он прав: опера в театре - прикормыш балета, тянущая одеяло на себя очень активно с подачи маэстро. Те средства, которые затрачиваются на оперу в целом, не оправдывают себя. Опера по-прежнему ест из общей кассы, которую делает только балет. И что еще хуже, в последнее время маэстро все чаще перекрывает кислород балету (гастроли) в пользу своего любимого детища. Такими темпами оперу кормить скоро будет некому...


Kak ykaziwalos' w Berlinskoj Opere doxodi s biletow pokriwajut
tol#ko 12 % bjudgeta ,w Hamburge do 25-30%

Eto bjudgetnnie organizacii .

Politiki opredeljaut primat operi .Awtor etu tochku zrenija podderziwaet.

W Kitae klassischeskuju muziku sluschajut 12% naselenija .
Wot i schitajte.

Pri wsem ywazenii k prekrasnomu polu ,posmotrite kto diskutiruet balletnie temi -tol'ko dami (bolee 95% wsex postingow)

Оперный певец Роберто Аланья: "Опера - это религия, а Паваротти в ней - Мессия"
Мария Бабалова
Знаменитый тенор Роберто Аланья впервые выступил в Петербурге и Москве с сольными концертами. Заполучить звезду удалось питерскому фонду "Музыкальный Олимп". Аланья представил набор своих коронных арий из итальянских и французских опер. И сделал это красиво и страстно. Публика захлебнулась от восторга. Певец был растроган столь бурным приемом, держался легко и естественно и почти час безупречно пел на бис. Получился, пожалуй, лучший концерт сезона. С тенором встретилась обозреватель "Известий" Мария Бабалова.

вопрос: Лучано Паваротти не раз публично называл вас своим наследником. Вы чувствуете, что вступили в права наследства?

ответ: Ни в коем случае. Для меня опера — религия. И в этой религии Паваротти — Мессия. Нельзя быть наследником Мессии. В музыке нельзя ничего унаследовать, можно только ощущать преемственность. Это как в любви — если ваша жена умирает и вы снова женитесь (первая жена Роберто Аланьи умерла от рака, оставив ему маленькую дочь Орнеллу, которой сейчас 16 лет. — "Известия"), вы не начинаете жизнь с чистого листа. Это все та же жизнь, которая продолжается, но только с другим человеком и при других обстоятельствах.

в: Вы начинали свой путь в кабаре, по десять часов в день занимались самостоятельно, но в консерваториях не учились. Почему?

о: Я учился гораздо больше, чем другие. Но действительно занимался и продолжаю заниматься сам, своим способом. Может быть, тот факт, что я самоучка, и создал новый стиль. А точнее сказать, элементарное возвращение к простоте и естественности. Для меня главное — петь с большим настоящим чувством, а не с утрированными пижонскими нотами, как предпочитают многие мои коллеги.

в: Вы хотели бы, чтобы ваша дочь тоже стала певицей?

о: Я не давлю на нее и не придумываю ей биографию. Пусть она занимается тем, что ей нравится. Для меня важно, чтобы она была счастлива. Хотя, конечно, я доволен, что она унаследовала мою страсть к музыке и уже записала свой первый диск.

в: И в Петербурге, и в Москве надеялись, что вы приедете вместе со своей супругой — знаменитой румынской сопрано Анжелой Георгиу, а вы привезли ирландку Селин Бирн...

о: Мы совсем недавно решили с Анжелой, что снова будем петь вместе. Летом для пробы выступили в Марселе. Публика восприняла возрождение нашего дуэта с восторгом, так что, возможно, мы еще приедем в Россию вдвоем. Что касается Селин Бирн, то это был не мой выбор, а организаторов. Мне предложили в качестве партнерши начинающую певицу, и я согласился. Считаю, если ты становишься хоть немного известным, следует давать шанс молодежи.

в: А кто дал шанс вам? Вообще — вы довольны своей карьерой?

о: В моей жизни не было конкретного человека, который дал бы мне шанс. И в начале было очень трудно: совсем не было денег, была лишь вера в себя. Моя удача в том, что меня достаточно рано заметили директора лучших театров и сразу стали приглашать на главные партии. В молодости — исключительно для того, чтобы доставить удовольствие маме, — я учился на бухгалтера. Но это занятие мне категорически не нравилось. С тех пор я поклялся себе больше ничего никогда не считать и не просчитывать. Я даже не знаю, сколько партий мною спето. В жизни слишком много непредсказуемого, чтобы подводить какие-то итоги.

в: Вы жалеете о том, что год назад не сдержались и ушли из La Scala?

о: В тот момент новая дирекция вступала в театре в свои права, и старая пыталась сделать все, чтобы сорвать открытие сезона. Я не хотел быть орудием в этой чисто политической борьбе, так что жалеть мне не о чем. Да, я громко хлопнул дверью... Я сицилиец — и у меня взрывной характер. Но все было подстроено. Мне не дали выразить себя. La Scala меня предал. Певец — существо хрупкое и уязвимое. Но, кажется, я уже победил своих миланских "демонов". Очень удачно спел Радамеса в нью-йоркской Metropolitan, а в конце ноября спою еще три "Аиды" в Барселоне — по приглашению Пласидо Доминго. Очень важно сохранять спокойствие, чтобы не утратить способность творить.

Контекстная реклама Бегун
Авиабилеты а/к Алания
Цены, расписания, советы, авиа новости, распродажи авиабилетов и др.


http://www.izvestia.ru/culture/article3110013/

Спасибо.Очень интересное интервью.

http://www.nevskoevremya.spb.ru/kultura ... ischezaet/

Илья Кузнецов: «Жаль, что исчезает запах театра»
27-11-2007
Бенефис солиста Мариинки 8 декабря состоится на сцене Театра оперы и балета Санкт-Петербургской консерватории

Илья Кузнецов, станцевав около 90 ведущих партий в балетных постановках, объездив практически весь мир (разве что не был в Австралии), поневоле задался вопросом: а что же дальше? Ему 31, он полон энергии, творческих замыслов. И солист Мариинки решил устроить бенефис, собрав, может быть, единственный раз в таком сочетании звезд балета – своих партнеров Юлию Махалину, Софью Гумерову, Игоря Колба, Данилу Корсунцева, Андриана Фадеева и других известных танцоров, а также музыкантов, певцов, драматических актеров. Помимо балетных номеров Илья решил выступить режиссером этого представления. Он придумал название бенефису – Sforzo, что на музыкальном языке означает исполнение, требующее особой силы, темперамента, смелости.

– Илья, балет – это самое главное в вашей жизни?
– И да, и нет. Наверное, для меня балет – это способ в эмоциональной, драматической, яркой форме рассказать о мире, о человеческих чувствах и переживаниях. Возможно, если бы я не стал артистом балета, я бы работал в драме. А вообще в детстве я мечтал быть хоккеистом, а мой дедушка прочил мне карьеру военного. Но так уж сложилось – мои родители были солистами балета в Самаре и в Омске, и я с детства был погружен в мир танца. Я поступил учиться в Пермское хореографическое училище.

– Но закончили вы Вагановское…
– Да, на четвертом курсе я перебрался в Питер. Неумолимо потянуло сюда. Я ведь еще занимался живописью, иконописью, и хотелось самому походить по музеям, галереям, храмам, воочию увидеть потрясающие архитектурные ансамбли Петербурга. Я сообщил родителям о своем решении.

– Они были, конечно, рады этому?
– Сложная была реакция. Мама сказала, что я двоечник и могу разве что в Воронеже учиться…

– А вы действительно плохо учились?
– Нет, по профессиональным предметам у меня были отличные оценки, а по общеобразовательным дисциплинам – тройки. Папа, зная мой упертый характер, что я могу и в чешках в Питер отправиться, маму переубедил. И поехал со мной. Я за это ему очень благодарен: чтобы выучить меня, ему пришлось работать танцовщиком в ресторане.

– И что, все в чужом городе пошло для вас гладко?
– Нет, конечно, во всем требовалось преодоление. Мы опоздали на один день с поступлением в Вагановское. Теперь на будущий год приходите – сказали нам в училище. Мы с отцом отправились в церковь. И, не знаю, может, наша молитва дошла до Бога, но на следующий день мы снова попытали счастья. И по совету обратились к педагогу Василию Ивановичу Иванову. Я как подъем вытянул, так он тут же побежал к директору. Через несколько минут я узнал, что принят! Но Василий Иванович нас обманул – он вел группу на курс ниже. Однако за этот обман я ему безумно благодарен.

– Почему?
– Это был прекрасный выпуск, практически все стали звездами: Диана Вишнёва, Софа Гумерова, Андриан Фадеев. Потом меня Валерий Семенов взял – известный педагог, и это тоже была удача. Но бывали у меня и черные полосы, когда казалось, что почва из-под ног уходит.

– Вы можете рассказать?
– Три брака с балеринами Мариинского – три развода. Трудное выживание в 90-х, когда вся наша семья из двухкомнатной квартиры в Самаре перебралась в 16-метровую комнату в питерской коммуналке. И мне, студенту, приходилось подрабатывать, чтобы кормить родителей. Эти трудности позади.
Но вот взять бенефис: сколько всяких мелких и крупных напастей случилось разом! Я заболеваю – теряю голос. Балерина царапает мне во время представления глаз балетной пачкой – операцию делают. На прогоне меч беру – палец режу. В это же время с женой развожусь. В общем, полный бардак и в семье, и в душе. Но именно в этот момент я и придумал режиссерский ход для бенефиса. Обычно идеи ко мне приходят перед сном. Встаю и записываю.

– Надеюсь, вы не один бьетесь в этом своем проекте?
– Да, у меня появились помощники, единомышленники. И тоже интересно – я давно задумал бенефис, но ничего не получалось, может быть, не на тех людей ставку делал. А тут обратился к своим корням, к пермякам, и такую поддержку встретил! Идеей бенефиса загорелся мой друг Тимофей Пономарев, он стал директором проекта, а также Данил Салимбаев – он постановщик. И я уже знаю, что это лишь преддверие наших новых совместных спектаклей. Лет пять я вынашиваю идею постановки «Портрета Дориана Грея» – думаю, теперь обязательно получится.

– Это будет некий эксперимент?
– Ну почему обязательно эксперимент? Это будет очень насыщенный эмоциями, драматургическими поворотами балетный спектакль. Я уверен в том, что театры должны иметь драматургию, чтобы зрители могли получить максимум эмоциональных переживаний. Помните, в «Жизели» персонажи летают. В «Лебедином озере» всякие волшебства происходят, и декорации там богатые, сложные, много смен костюмов. Это такие штучки, которые обязательно должны оставаться в театре.

– Разве с этим кто-то спорит?
– А как же! Говорят, что нужны легкие концертные спектакли – это удобно: раз, чемоданы собрали и быстренько приехали в другую страну. Но ведь тогда есть опасность потерять такие спектакли, как «Манон», «Каменный цветок», «Лебединое озеро». Когда на Западе видят наши спектакли – пышные, с добротными декорациями, – публика балдеет. Все покупают наше «Лебединое». И будут покупать, потому что они хотят классику настоящую, а не то, что сами сейчас ставят. Хотя у них, безусловно, работают прекрасные хореографы: Матс Эк, Джон Ноймайер. С Ноймайером я работал, танцевал в его балете «Звуки пустых страниц» на музыку Шнитке партию Рока. Он потрясающий. Капризный, как все гении. Работали по 12 часов.

– Каким образом Ноймайер вас нашел?
– Нетрудно было искать, я был на виду в театре, я горел, хватался за все жадно, с энергией буйной. И еще я самый высокий – 190 сантиметров. За роль Рока я получил «Золотой софит». Мне там практически делать было нечего. Просто выйти и доказать, что ты рок – злой рок, нависший над человеком. Но для того чтобы это сделать, надо было прожить всю мою прежнюю театральную жизнь.

– Вы имеете в виду балетную школу, роли, которые сыграли?
– Да, и школу, и эту самую работу на износ – когда у тебя в течение 24 дней 23 спектакля. Причем совершенно разных. Утром ты Зигфрид, вечером Рок. На следующий день с утра Альберт, вечером Ганс в «Жизели». На третий день – в этюдах в «Серенаде» слепой, а вечером уже старик. Иногда не можешь себя осознать, кто ты: Ромео или Тибальд? Музыка заиграет, а ты соображаешь: твой выход – не твой?

– А путали когда-нибудь партии?
– Бывало. Но в секунду ты выходишь из положения, и зритель, как правило, ничего не замечает. Вообще-то я не слишком люблю вспоминать всякие несуразные моменты, потому что отношусь очень серьезно к своей работе. Всегда сам делаю грим для своих ролей. Меня поиск образа очень привлекает, в драме это возможно, в концертных номерах – нет. Я очень люблю танцевать Хулигана в балете «Барышня и хулиган» – там есть яркий характер. Обожаю «Манон» в постановке Кеннета Макмилана. Кстати, номера из этих балетов будут на бенефисе, а адажио из «Манон» будет исполнено впервые вместе с вокалом солиста оперы Виктора Черноморцева.

– Такое ощущение, что вы несете миссию, продвигая драматический балет…
– Смею надеяться, что да. Я не могу спокойно смотреть на то, как на моих глазах исчезает искусство. Запах театра исчезает, не то что балета – всего театра.

– Что значит – запах театра?
– Это пот, клей, канифоль. Его нет, когда уходит творчество. И почему-то этот удивительный театральный запах обязательно появляется, когда возникает атмосфера совместных идей. Вот раньше работали очень сильные мастера: художник Вирсаладзе делал прекрасные спектакли, балетмейстер Григорович. Позы прорабатывались в рисунках, музыка филигранно подбиралась. Все вместе работали – хореограф, актеры, художники. Я думаю, может быть, нынешнее состояние хореографии – преддверие качественного прорыва, как это было в эпоху Возрождения? Ведь перед появлением Микеланджело, Рафаэля, Леонардо да Винчи тоже был застой.

– Вы воспринимаете вашу профессию как крест, который надо нести?
– Наверное, я воспринимаю свою профессию как счастье. Да, иногда работаю на износ, кручусь как белка в колесе. Но я думаю: я приехал сюда в 17 лет и столь многого добился! Мне Бог помогал всегда. И люди. Для меня символично, что мои родители, когда-то неверующие, – папа в прошлом убежденный коммунист, а мама вообще до 1988 года была некрещеная – оба теперь церковные служители. Папа – чтец во Владимирской церкви, мама служит в храме. Бог дал мне прекрасного сына, которому сейчас два с половиной. Кузьма Ильич похож на меня по характеру и внешне.

– Хотели бы, чтобы сын повторил ваш путь?
– Данные у него хорошие, его мама тоже балерина. Решать Кузьме самому, но мне все-таки не очень бы хотелось, чтобы он шел этой трудной дорогой. Балет красив, благороден на сцене, а закулисье – это довольно страшный мир, надо иметь характер, чтобы выстоять, и надо титанически работать, чтобы не остаться в тени.

– Судя по набору ваших партий, вас привлекает демоническое?
– Да, мне удаются такие роли. Но как говорил известный актер Георгий Милляр, который отлично изображал Баб-Яг, только добрый человек может по-настоящему играть отрицательные персонажи. Добро и зло – на полюсах одного мира. Как любовь и ненависть. Кто умеет любить, тот умеет и ненавидеть. А есть люди, которые просто остаются холодными всегда.



// Беседовала Елена Добрякова
[/url]