http://spb.kp.ru/2005/05/18/doc65663/

Комсомольская правда
Санкт-Петербург
18 мая 2005

Жерар Депардье будет читать сказки в Петербурге


В последнее время Депардье так и тянет в Россию.

Кинозвезда приедет по личному приглашению маэстро Валерия Гергиева

Художественный руководитель и директор Мариинки с легендарным французским актером дружит давно. Они познакомились во Франции, где у театра есть свой клуб друзей. В Санкт-Петербурге Депардье согласился выступить в роли рассказчика в трех симфонических концертах, которые пройдут в рамках традиционного фестиваля «Звезды белых ночей».

- Депардье прочтет три произведения, - сказала Оксана Токранова, пресс-атташе Мариинского театра. - «Царя Эдипа» Стравинского, «Петю и Волка» Прокофьева и «Историю Бабара, маленького слоненка» Пуленка. Читать актер будет на французском языке. Русский перевод будет транслироваться в качестве титров на экране.

Депардье уже читал «Эдипа» во Франции, причем в совместной партии с Изабеллой Росселлини. Симфоническую сказку «Петя и Волк» будет особенно интересно услышать детям. «Слоненок Бабар» также не оставит равнодушными малышей, да и их родителей тоже. Бабар - национальный французский герой, по популярности сравнимый с персонажами русского мультфильма «Ну, погоди!».

Жерар Депардье будет гостить в Санкт-Петербурге три дня - с 27 по 30 мая. По словам организаторов «Звезд белых ночей», французский актер выразил желание лично посмотреть грандиозную премьеру Мариинки - оперу «Тристан и Изольда» Вагнера. Именно это произведение откроет фестиваль 27 мая в день рождения нашего города. «Звезды белых ночей» пройдут в Санкт-Петербурге с 25 мая по 30 июня.

По городу ходят упорные слухи, что сразу после фестиваля Мариинский театр закроется на реконструкцию и переедет в Хельсинки. Якобы Александринский театр в Финляндии станет временной площадкой театра.

- В Финляндию мы поедем на гастроли, а закрываемся мы лишь через сезон, - заверили корреспондента «Комсомолки» в пресс-службе Мариинского театра.

Елена ПОМАЗАН
18 мая 2005

TimeOut
Петербург
№8(66)
23 мая – 5 июня 2005


Переводчик

28 и 29 мая в Мариинском театре выступит Жерар Депардье. Он исполнит роль чтеца в оратории Стравинского «Царь Эдип» и в симфонической сказке Прокофьева «Петя и волк»

Жерар Депардье приезжал в город два года назад. Представил фильм «Чти отца своего», увлеченно рассказал о своих винах, продекламировал строки любимых поэтов на университетском коллоквиуме. Теперь Депардье приглашен на фестиваль «Звезды Белых ночей» - он исполнит роль чтеца в оратории Стравинского «Царь Эдип» и в симфонической сказке Прокофьева «Петя и волк». Депардье приезжает не как «свадебный генерал». Валерию Гергиеву хорошо известны его успехи на оперной сцене. Дебют актера в «Царе Эдипе» состоялся в неаполитанском театре Сан-Карло в январе 2001 года - тогда пару к «Эдипу» составила мелодрама Стравинского «Персефона», где протагонистами выступили актеры Изабелла Росселини и Бенджамин Баттерфильд. Успех программы был очевиден - ее тут же «ангажировали» греческий фестиваль и Израильская опера. Депардье повторил «Эдипа» на арене античного амфитеатра в Пелопоннесе и на пленэре в Кейсарии.
После этого впечатленное «Радио Франс» пригласило актера на летний фестиваль в Монпелье, где ставили оперу венгерского композитора Золтана Кодаи «Хари Янош». На этот раз критика осталась недовольна чтецом (как и постановкой). Удачнее оказался другой музыкальный проект с Депардье - «История солдата» Стравинского, где он выступил вместе с подругой, актрисой Кароль Буке.
Участие Депардье в концертах Гергиева - конечно же, показатель статуса дирижера. С точки зрения чистого искусства нет никакой необходимости в визите именно этого актера. В принципе рассказать про Петю и волка и даже про Эдипа мог бы любой коллега Депардье. Но вот пригласить в Россию графа Монте-Кристо, Вателя и Видока - такое в силах только одного человека. Хорошо, что программы с участием актера не задуманы как его бенефис. Идти надо вовсе не на одного Депардье - рядом солируют скрипачи Вадим Репин и Николай Цнайдер. Оба - на пике формы, и оба - настоящие мыслящие машины. Причем если Репин в пандан к прокофьевской сказке выбрал бетховенский Концерт, то Цнайдер решил оттенить гранитную мощь «Эдипа» кружевом Концерта Шимановского. Для полного счастья Гергиев сыграет Первую симфонию Бетховена и «Павану почившей инфанте» Равеля.
Для Депардье не делают никакой специальной «редакции». Роль чтеца в оратории Oedipus Rex запланирована самим Стравинским (обычно в Мариинском театре ее исполняет Андрей Толубеев). Рассказчик должен доверительно «переводить» мертвую латынь Софокла на родной язык аудитории. Такую игру со слушателем придумал поэт Жан Кокто, автор либретто «Царя Эдипа» и первый исполнитель этой роли. 29 мая «Эдип» будет дан максимально близко к оригиналу - латынь у хора, чтец-француз, бегущая «русская» строка не нарушит чеканной музыки слов. Солистам впору надевать котурны, как и предписывал композитор.

Текст Елена Семенова

http://www.kommersant.ru/region/spb/pag ... section=34

КоммерсантЪ
№110П от 20.06.2005, ПН

Чистота тирании
Джон Аксельрод и Валерий Гергиев на "Звездах белых ночей"

На фестивале "Звезды белых ночей" маэстро Джон Аксельрод со своим оркестром "Краковия" и Валерий Гергиев с оркестром Мариинского театра в почти ночное время сыграли Восьмую и Седьмую симфонии Бетховена. В такой очередности их и слушал ВЛАДИМИР РАННЕВ.

Начало концерта в десять вечера. А это значит, что для большинства слушателей начнется эта ночь с Бетховена в Мариинке, а закончится -- бог весть. Белые ночи все-таки. Публика поэтому собралась в Мариинке отважная: ни тебе филармонических старушек, ни дипломатических вельмож. В основном студенчество и хипповатые туристы.
Программа такая: в первом отделении Джон Аксельрод со своим оркестром "Краковия", во втором -- Валерий Гергиев со своим. Мой приятель, далекий от академического музицирования, но давно просивший меня сводить его "на что-нибудь такое...", предположил, глядя в программку: "А Аксельрод что, на разогреве"? Это сравнение с практикой рок-концертов в данном контексте выглядит, конечно, совершенно нелепо. Иначе пришлось бы признать, что Восьмой Бетховена в первом отделении предстоит разогреть Седьмую -- во втором. Здесь другое: два дирижера, заведомо очень разные (маэстро Аксельрод уже не новичок на "Звездах белых ночей", мы слышали его Моцарта на фестивале в 2003-м), интерпретируют одного и того же хрестоматийного композитора, причем две созданные друг за другом симфонии. Так что конкуренция конкуренцией, табель о рангах -- табелью о рангах и так далее, и так далее. Но в данном случае -- речь скорее о феномене музыкальной герменевтики. А пара Аксельрод--Гергиев как раз самый благодарный дуэт для такого серьезного аттракциона.
В трактовке Джона Аксельрода ницшеанское "рождение трагедии из духа музыки" отступает под натиском одухотворенной наивности, девственного упоения красотой звука. Ясность, прозрачность и легкость, с которой его Бетховен проносится по партитуре с первой до последней ноты, завораживают своим платоновским "гиперураническим духом прекрасного". И как далеко это кристальное совершенство от дионисийских томлений духа, проповедуемых за дирижерским пультом маэстро Гергиевым.
Бетховен Валерия Гергиева был не классичен даже в финале Седьмой, где вполне можно было бы отрешиться от бетховенского "высекания огня из души человеческой". Маэстро даже не пытается соответствовать музыковедческому штампу: "Бетховен -- венский классик". Его Бетховен -- это тирания духа, звуковое чистилище. И то, каким вышло из-под руки Гергиева знаменитое Allegretto из Седьмой, можно смело заносить в shortlist шедевров дирижерского искусства XXI века, хотя и до закрытия длинного списка еще практически век.
Концерт закончился за полночь, но от дальнейшего променада, похоже, отказался не только я, но и большая часть публики. Слушать бог знает что и бог знает где уже не хотелось.

http://www.chaspik.spb.ru/cgi-bin/index ... b=7&stat=0

Час пик
N27-2005

Гергиев unlimited (Опыт экзистенциальной апологии)

Валерию Гергиеву тесно в любой системе координат. Кроме метафорической. Петербургу не быть пусту, пока маэстро черпает энергию своего многолетнего Sturm und Drang в городе Петра и ему же ее щедро возвращает. Он — один из китов петербургского музыкального мифа, и, без сомнения, главный. Одновременно субъект и объект создаваемой им же легенды, «вещь в себе», распахнутая вовне.

Некий западный журналист недоумевал однажды — что делает среди питерской осенней хляби и тусклого летнего марева этот скифский пассионарий, который давно мог бы выбрать любой театр мира? Казалось бы, Гергиев легко обернулся бы хоть каталонцем (здорового творческого безумия ему не занимать — стахановский призыв Сальвадора Дали если уж суждено стать героем, то лучше стать им дважды питерский «мог» перевыполняет ежедневно: в каком еще театре репетируют по нескольку раз в день вперемешку с двумя-тремя концертами-спектаклями?), хоть лощеным улыбчивым янки (до первой стычки с тамошними приземленными профсоюзами), а хоть бы и Наполеоном — решаться и играть массами он умеет ничуть не хуже корсиканца (термин дирижирование давно лишь эвфемизм его экспансивной демиургии).

Но нет. Ему интересно там, где прорыв в бесконечность. То есть здесь. Где в духовной жизни всегда есть риск, необеспеченность (Бердяев), где, как сказал поэт, «поленья замерзают в топках». Где всегда остается место незапланированному подвигу вопреки банальному «здравому смыслу». Петербургский маэстро генетически унаследовал мессианскую жажду, питавшую обитателей платоновских романов вкупе с их наивным «душевным коммунизмом» и страстной мечтой о «стране невозможного». Его подвижничество — всегда стихия, причем не по выписанному по-гамбургски (до цента) счету, а запросто — для души, для «надежд всех людей». Отсюда масштаб проектов: буря, пусть сильнее грянет буря — а там увидим, кто кого!

В этот раз для обнаружения в символе символизируемого (по-нашенски, по Флоренскому) Гергиев призвал сограждан в точку золотого сечения (не единственную в нашем мистическом городе). В ней уживается сразу несколько Зимних дворцов — сохранившийся, выстроенный Растрелли для Елизаветы Петровны, и еще парочка канувших в Лету, серая холодная вода которой дышит по-соседству. Остывшее время тут давно превратилось в прихотливые сталактиты пространства. Дворик Эрмитажа — квинтэссенция его полузабытой сути (ermitage по-французски значит уединение). Самое место для сокрытых от досужих глаз мистерий, которые щедрая на выдумку дирекция фестиваля «Музыка Большого Эрмитажа» устраивает уже пятый год.

Предпринятое в этом году действо оказалось облечено в контрастную двухчастную форму. Анонс первого концерта, состоявшегося 29 июня, интриговал загадочными оксюморонами: оркестр «Виртуозы Москвы» — но без Спивакова, русский трубач Накаряков — но из Франции (потому уже «виртуоз мира»), а в программе — Чайковский, не самый «быстрый» из композиторов. Но на концерте сюрпризов не было: виртуозы, объединенные с оркестром Государственного Эрмитажа, старательно озвучили под управлением С. Сондецкиса фрагменты сочинений русского классика, вполне мажорно по тонусу и отчасти садово по результату, в целом соответствуя барочности обстановки. Камертоном концерта стал Сергей Накаряков, когда-то нижегородский вундеркинд, а ныне зрелый музыкант, изменивший представления о «певческих» возможностях меди: ангельское звучание его флюгельгорна внесло элегическую ноту (прозвучали переложения виолончельных «Вариаций на тему рококо» и романса «Нет, только тот, кто знал»).

Празднично-парадная часть дилогии должна была стать вратами в иной мир: во время второго концерта (1 июля) дворик превратился в Большой двор Зимнего дворца, оркестр Эрмитажа воссоединился с мощным оркестром и хором Мариинского театра, эрмитажный фестиваль, соответственно, со «Звездами белых ночей», а за пульт встал сам Главный. Звучал Реквием Берлиоза, сделавшего культовость лишь знаком, а яркую театральность — средством реинкарнации вечных ценностей: современная композитору французская живопись грешила объективизмом, литература — насущностью, и лишь неистовый Гектор взывал к духам музыки. Идеальный материал для Гергиева, призванного повелевать стихиями (вспомните его магическое шаманство в «Весне священной» или феноменальную дирижерскую режиссуру «Фантастической симфонии»)! Но пышная берлиозовская риторика, резонирующая в пространстве храма (где она впервые и была озвучена в 1837 году), вдруг засопротивлялась отчаянному петербургскому сталкеру, парадоксально оказавшись скованной сакральным каре холодного даже летом зимнего двора. Можно было бы списать упорство материала на финальность жанра, названного автором «Большой мессой для мертвых», однако таковых не было ни в обширном партере, ни тем более на сцене, где как раз кипели эмоции — то звучали грозные эсхатологические прогнозы, то литургически струились хоралы, то славословил солист (Д. Штода). Но за пределами сцены, будто экранируемый архитектурой, тонус концерта резко снижался — возможно, этим мы обязаны неудачному звукорежиссерству: баланс с огромным пространством был найден операторами лишь к концу сочинения.

Впрочем, в таком месте хотелось не понимать, а просто верить. Посему, ежась в вечернем сумраке, каждый мог обнаружить в себе сокровенное, наблюдая, пусть немного со стороны, исполнительский подвиг огромного коллектива (тем более что отсутствие дидактики для нас, верующих атеистов, — не препятствие, а скорее мостик к храму). Воистину поэт архетипов Юнг остался бы доволен: «Великое произведение искусства подобно сновидению, которое при всей своей наглядности никогда не истолковывает себя само».

Создаваемое Гергиевым смысловое поле вполне вариативно и многосоставно — он не устает запускать всё новые диковинные музыкальные спутники на орбиту Петербурга. Согласитесь, ставший привычным шквал гастролей крупнейших зарубежных коллективов удивил бы нас лет двадцать назад больше, чем стая НЛО. Как и многие смелые проекты нынешней Мариинки. Скажем же маэстро искреннее спасибо за «чрезмерность» его романтизма, за уничтожение рамок нормированного совдеповского культурного потребления!

А заодно выразим признательность Михаилу Пиотровскому и всем кураторам прошедшего эрмитажного фестиваля.

И последнее. Не посягнуть ли нам, наконец, и на
скрябинскую «Мистерию» (воссозданное Немтиным на основе ее эскизов «Предварительное действо» лишь однажды звучало в нашем городе)? Очень хотелось бы поучаствовать во всеобщем катаклизме преображения человечества не где-нибудь в Индии, а под гордым питерским небом.

Как вам такая идея, господа?

Сергей ПРИВАЛОВ

http://www.ng.ru/culture/2005-09-02/7_gergiev.html

Независимая газета
# 186 (3582) 2 сентября 2005 г.

ВСЕМ МИРОМ ЗА ОДНИМ ГЕРГИЕВЫМ
Открытие сезона Московской филармонии в социально-музыкальном контексте

Сезон Московской филармонии 2005/2006 года начался, по замечанию мэра Москвы Юрия Лужкова, «с высокой пронзительной ноты». Спета эта нота была под неусыпным взором Валерия Гергиева Оркестром мира, чье выступление на сцене Большого зала консерватории и послужило точкой отсчета нового филармонического концертного года.


Валерий Гергиев взялся 'окультуривать' столицу.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)

Будучи другом Юрия Михайловича, о чем мэр не устает повторять, Валерий Абисалович, как часы, отбивает московскую музыкальную жизнь: если до недавнего времени его визиты были связаны с редкими гастролями Мариинки, то вот уже несколько лет как в столице поселился гергиевский Пасхальный фестиваль. А с недавнего времени дирижер все больше глядит в сторону Московской филармонии: в прошлом году, опробовав новые технические возможности Концертного зала имени Чайковского, он показал там «Пиковую даму» в полусценическом варианте, а в нынешнем – со взмахом его вибрирующих в воздухе рук филармония шагнула в новый сезон.

На самом деле нет смысла вычислять здесь закономерность, потому как она очевидна. Столь харизматичная личность, как Гергиев, все время будет искать новое не освоенное ею пространство для немедленного покорения. И если сначала Москва сдалась «неистовому Валерию» без боя, то сегодня многие поговаривают о том, что гергиевская творческая экспансия на столицу ставит последнюю в щекотливое положение. Гастроли – гастролями, а проекты, задуманные и воплощенные именно в Москве – это уже несколько иной тип взаимоотношений. Маэстро как будто дает нам всем понять, что без него наша музыкальная жизнь замрет в состоянии штиля. Вот и прилетел будить спящих после летних отпусков москвичей и настраивать их на классику вместе с Оркестром мира. Другой вопрос, как именно маэстро это сделал.

В данном случае искусство от сути искусства несколько отдалилось, что подтверждает определенную тенденцию. Будучи неординарно одаренным менеджером, Гергиев все больше проявляет себя как мастер сочинения акций, в которых собственно музыкальное начало вытесняется пафосом самой идеи. Фигура знаменитого во всем мире маэстро сама по себе является гарантом притока публики. Публике зачастую некогда и – что обидно – лень разбираться в своих музыкальных ощущениях, если таковые вообще возникают. Публика верит брэнду. В данном случае – брэнду «Валерий Гергиев». Верит и идет приобщиться. Вот только к искусству ли, само понятие которого в современной музыкальной жизни (благодаря усилиям многих) нивелировано до примитива: пришли в зал на «имя» – значит окультурились.

Оркестр мира, созданный десять лет назад выдающимся дирижером сэром Георгом Шолти, изначально был призван стать символом единения народов, переживших Вторую мировую войну. «Сборная команда», в которой играют пусть даже и замечательные профессионалы, – это своего рода антреприза – не успевающая вжиться в спектакль до окончания серии его показов труппа. В таком оркестре может быть и профессионализм, и энтузиазм, и даже харизма – что, кстати, было показано на нынешнем концерте коллектива, – но собственного «лица» – манеры, звукоизвлечения, характерного тембра, одним словом, особого, присущего только ему стиля звучания у такой сборной не будет никогда. Коллектив с подобным типом организации, коих, кстати, немало в мире, должен быть мобильным, четким и всеядным. Но главная функция Оркестра мира скорее общественно-политическая, чем творческая, что не совсем точно отражает русский перевод его английского названия «World Orchestra for Peace».

Нынешний концерт состоялся в рамках первого за историю коллектива мирового турне, которое оркестр во главе со своим худруком Валерием Гергиевым обозначил выступлениями в Лондоне, Берлине, Москве и Пекине. К идее связать Европу и Азию, таким образом отметив 60-летие окончания войны, в Москве прибавилось упоминание трагедии в Беслане: слова о гуманизме, добре и созидании, прозвучавшие из уст Юрия Лужкова перед началом концерта, совершенно четко обозначили тему: это выступление – не концерт, но акция. Такой, отвечающей не столько художественной, сколько общественной подоплеке концерта, выглядела и программа, пестрота и бессвязность которой объяснялась желанием объять разные национальные культуры и эпохи. Но воплощение этого желания оказалось поверхностным. Играть подряд увертюру Россини к опере «Вильгельм Телль», «Послеполуденный отдых фавна» Дебюсси, мировую премьеру сочинения финского дирижера и композитора Эса-Пека Салонена «Helix», которое он посвятил всем и всему сразу – Оркестру мира, Валерию Гергиеву и 60-летию окончания Второй мировой войны, еще одну увертюру – на этот раз к «Нюрнбергским мейстерзингерам» Вагнера и, наконец, «Шехеразаду» Римского-Корсакова – это ли не странно? И может ли быть объяснение подобной программе, хоть сколько-нибудь эстетическое, не говоря уже о ее художественном смысле? Впрочем, остается еще один вопрос, адресованный на этот раз Московской филармонии, объявившей открытием сезона музыкально-политическую акцию и вписавшей ее в контекст филармонической жизни. Жаль, что некогда существовавшая магия имени художника обернулась на сегодняшнем музыкальном рынке манией брэнда. А это уже своего рода политика, но никак не музыка.

Анна Ветхова

http://www.spbvedomosti.ru.udns.incru.n ... folder=166

Санкт-Петербургские ведомости
Выпуск № 194 от 15.10.2005

Гимны эпохи

21 октября в Мариинском — гала-концерт памяти Георгия Свиридова, посвященный 90-летию со дня рождения композитора. А сразу вслед за ним, 22 и 23 октября, зрителей ждет первая оперная премьера нынешнего сезона — спектакль «Набукко» на музыку Верди.

На вечере памяти Свиридова оркестр под управлением Валерия Гергиева, хор и солисты Мариинской оперы исполнят лучшие произведения композитора, автора сюиты «Время, вперед», которая стала символом целой эпохи в качестве позывных телепрограммы «Время». Георгий Свиридов, один из любимейших учеников Шостаковича, более всего ценил в своей музыке простоту: «Простота ценна, как озарение», — говорил он. Композитор писал и симфонии, и сонаты, и оперетты. Однако славен Свиридов в первую очередь многочисленными вокальными произведениями на стихи Есенина, Маяковского, Бернса.

На следующий вечер Гергиев снова встанет за дирижерский пульт, управляя оркестром во время премьеры «Набукко».

Эта опера ни разу не ставилась в Мариинском. На протяжении нескольких лет шедевр молодого Верди исполнялся здесь в концертном варианте. В репетициях спектакля, который станет первой совместной работой театра и режиссера Дмитрия Бертмана, принимали участие ведущие солисты Мариинского: Ирина Гордей, Млада Худолей, Сергей Алексашкин, Алексей Стеблянко и другие.

В основу либретто положена библейская история о вавилонском царе Навуходоносоре, разгромившем в незапамятные времена Иудейское царство. Набукко — это и есть Навуходоносор, получивший в опере новое имя исключительно ради благозвучия. Но, естественно, как и всякая опера итальянского композитора, «Набукко» тоже не о войне, а о любви и страсти.

Хор плененных иудеев «Унесемся на крыльях печали» стал песней борцов за освобождение Италии от австрийского ига и фактически вторым национальным гимном страны. Именно он звучал при открытии «Ла Скала» после войны. На похоронах самого Верди его пели тысячи пришедших людей.

http://www.spbvedomosti.ru.udns.incru.n ... folder=166

Санкт-Петербургские ведомости
Выпуск № 194 от 15.10.2005

Звездный подарок

17 октября на сцене Мюзик-холла международный благотворительный фонд «Терпсихора» при поддержке Министерства культуры проводит благотворительный концерт «Звезды эстрады, театра и кино», адресованный участникам Великой Отечественной войны, которые живут в Санкт-Петербургском доме-интернате ветеранов сцены им. М. Г. Савиной.

Принять участие в концерте решили любимые несколькими поколениями артисты, в перечислении титулов не нуждающиеся: Александр Калягин, Кирилл Лавров, Светлана Крючкова, Дмитрий Певцов. Кое-что из своего репертуара исполнят Эдита Пьеха, Людмила Сенчина, Эдуард Хиль и многие другие. Кроме того, запланировано выступление солистов Академии молодых оперных певцов Мариинского театра, учеников Академии русского балета им. А. Я. Вагановой, артистов Театра оперы и балета им. М. П. Мусоргского и звезд балетной труппы Контантина Тачкина, а также мастеров современных спортивных бальных танцев и стэпа.

Сейчас в доме-интернате ветеранов сцены живут 99 человек. Этот концерт станет для них подарком от фонда содействия развитию танцевального искусства «Терпсихора», который возглавляет народная артистка России Алла Евгеньевна Осипенко.

http://www.kommersant.ru/region/spb/pag ... doc=621461


КоммерсантЪ
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ
№203 от 27.10.2005, ЧТ

Программу "Время" показали без новостей
в Мариинском театре

Концертом "Георгий Свиридов-гала" Мариинский театр отметил 90-летие знаменитого советского композитора. Не всегда даже самые ходкие оперные и балетные хиты собирают такой аншлаг, какой ВЛАДИМИР РАННЕВ застал на этом концерте.


Даже Петербургская филармония, более естественное, казалось бы, пристанище симфонической музыке и кантатам Свиридова, не отметилась в связи с юбилеем композитора так, как Мариинка. Такое внимание театра к юбилею совсем не театрального композитора выдает личное отношение Валерия Гергиева к фигуре Георгия Свиридова.
После всех пережитых смен эпох нынешняя оценка самого прославленного ученика Дмитрия Шостаковича неоднозначна. В свое время Георгий Свиридов сменил учителя на олимпе советской музыки и царствовал там вплоть до нашествия Альфреда Шнитке: первые лица страны на юбилейных концертах, телетрансляции, миллионные тиражи пластинок. В перестроечное, в том числе в музыкально-стилистическом смысле, межсезонье Свиридова упрекали в двух грехах. Первый: ангажированность властью. Но уже тогда была очевидна беспомощность этого упрека. Шостакович тоже был и коммунистом, и депутатом, что даже в самых конъюктурных сочинениях не мешало ему писать прекрасную музыку. Второй упрек: нарочитое "опрощение" в духе писателей-деревенщиков. Но про этот мнимый примитивизм сам Шостакович как-то высказался: "Мало нот -- много музыки". В 1990-е годы страсти улеглись. Выяснилось, что при всех идеологических несовершенствах концепта Свиридова, совместившего в своем творчестве "Время -- вперед!" и "Я не предал белое знамя", его музыка обладает неуязвимыми качествами. Ее внутренняя, имманентная природа делает со слушателем то, что обязательно для любой музыки: вторгается, наполняет, волнует. Валерий Гергиев отстранился от идеологических оценок музыки, чтобы сейчас, когда уходит уже постсоветская эпоха, прозвучал просто композитор Свиридов.
В первом отделении сыграли два хита: музыка к фильму "Время -- вперед!" и музыкальные иллюстрации к повести "Метель" Пушкина. Их театральное исполнение едва ли не в первый раз дало возможность отнестись к этим звукам как к самостоятельному музыкальному миру. Особенно когда дело дошло до знаменитой оркестровой пьесы, истерзанной в заставке к программе "Время". Только без телепосредника музыка выступила самостоятельно. Строгая трактовка господина Гергиева оказалась впору аскетизму этой музыки.
Второе отделение состояло из двух кантат, "Гробницы Кутузова" и мировой премьеры "Петербурга" на текст Александра Блока. Это сочинение осталось после смерти автора в черновиках и было оркестровано Геннадием Беловым: грамотно, без претензий на соавторство, в духе броского свиридовского оркестрового стиля. "Петербург" вызвал такое воодушевление публики, что уставшим оркестрантам, солисту и дирижеру пришлось исполнить ее на бис: редкость для симфонических концертов. Но музыка оказалась не лучшей из наследия Свиридова, что можно было предположить, зная ее историю: кантата у Свиридова "не шла", он долгое время то откладывал работу, то возобновлял ее. Однако у композитора такого уровня всякое сочинение ценно как минимум из соображений контекста, стиля и его эволюции. А, судя по аншлагу в зале, свиридовский вечер оказался не только данью его историческому весу, но актуальным концертным событием.

http://www.ng.ru/culture/2006-01-24/6_upoenie.html

Упоение пением

Анна Нетребко продемонстрировала искусство колоратуры
Не успели улечься страсти вокруг трех заморских певиц, подаривших московским меломанам превосходных Орфея, Эвридику и Амура в опере Глюка, как на сердца слушателей упала новая порция согревающего душу бальзама: Анна Нетребко и Роландо Вилланзон пели прошедшим воскресеньем в Концертном зале имени Чайковского.
Вереница жаждущих лишнего билетика тянулась прямо от вестибюля станции метро «Маяковская»: желающих увидеть и услышать одну из самых лучших певиц мира оказалось гораздо больше, чем может вместить филармонический концертный зал. «Звезда», «оперная дива» – все это, конечно, так, но как словами передать талант и очарование русской певицы, по которой сходит с ума весь мир. Мягкое колоратурное сопрано Нетребко льется как река, искрится как шампанское, течет как слеза – в зависимости от характера и настроения передаваемого ею образа. Легко и непринужденно, словно она просто говорит, а не исполняет одни из самых сложных оперных партий. Программа концерта, собственно, именно из таких и состояла: европейские романтики писали своих героинь исключительно в расчете на виртуозных певиц, а публика в массе своей приходила в восторг исключительно от высоких нот, которые певица чем дольше держала, тем больше ею восхищались. Фрагменты из опер Гуно, Масканьи, Верди, Доницетти, Массне и Дворжака Нетребко исполнила в компании тенора Роландо Вилланзона, своего частого сценического спутника, и тем самым открыла для российского слушателя еще одно знаковое имя на оперном небосклоне. Правда, насыщенный тембр его голоса местами казался несколько грубоватым в сочетании с нежным сопрано Нетребко. Недюжинный драматический талант обоих солистов проявился на все сто, благо репертуар был еще тот: «Ромео и Джульетта» Гуно, «Сельская честь» Масканьи, «Макбет» Верди, «Манон» Массне, «Лючия ди Ламмермур» Доницетти. Но самый громкий успех у публики снискал единственный комический «выход» певцов: дуэт раздраженной Адины и глотнувшего любовного напитка Неморино из одноименной оперы Доницетти был обыгран с немалой долей юмора. Вместо французского бордо, правда, было использовано пиво N (компания должна Вилланзону дивиденды – с таким неподдельным наслаждением он глотнул, и не раз, из железной банки). Невзирая на то что в распоряжении дуэта была площадка примерно метр на метр, Нетребко и Вилланзон устроили на сцене Концертного зала им. Чайковского настоящий спектакль. С увертюрой (к опере «Вильгельм Телль» Россини) и музыкальными антрактами (Интермеццо из «Сельской чести» Масканьи и «Размышление» из «Таис» Массне), которые на весьма достойном уровне прозвучали в исполнении оркестра «Новая Россия» под управлением искушенного в оперной классике молодого немецкого дирижера Михаэля Гюттлера.

http://www.novostispb.ru/culture/culture_1136.html

Новости Петербурга
14.02.2006, 13:16




Уникальный концерт двух звезд современности - обладателя великолепного баритона народного артиста России Дмитрия Хворостовского и «золотого» сопрано - американской певицы Рене Флеминг - прошел в БКЗ «Октябрьский». В концерте принял участие Государственный Академический камерный оркестр под управлением Константина Орбеляна.

«Она умная, гибкая, спонтанная…»

С обворожительной американской примадонной Дмитрий Хворостовский познакомился полтора десятилетия назад.
- Несколько раз мы вместе пели. В двух совершенно разных постановках «Фауста» в Чикагской и Нью-Йоркской операх. Относительно недавно открывали «Травиатой» сезон в Метрополитен-опера. Пели в концертах. Я всегда внимательно наблюдал за судьбой и карьерой Рене, - признается Дмитрий. - Рене поет практически все - и старинную барочную музыку, и современную. Для меня ее голос - это прежде всего голос проникновенно чувствующего человека. Флеминг удивительно органичная певица, актриса, которая адекватно реагирует на любое движение, фразу, слово, мысль, не говоря уже о мелодии. Она умная, гибкая, чуткая, спонтанная. На сцене непредсказуема. И это замечательно! С Рене можно петь все, что угодно, и будешь получать огромное удовольствие. На сцене я заряжаюсь ее энергией.
Не менее лестные эпитеты из уст г-жи Флеминг прозвучали и в адрес Хворостовского:
- Благодаря таким людям, как Дима Хворостовский, российская классическая опера возродилась на мировой сцене.

Онегин и Татьяна

Несколько лет назад Хворостовский и Рене предложили оригинальную полусценическую версию оперы, в которой, по словам Дмитрия, историю любви пушкинских героев «как бы рассказывает пожилая Татьяна». Постановка прошла с большим успехом.
- Тогда я понял, насколько хороша и органична Рене в роли Татьяны, - утверждает Хворостовский.
- При выборе партий я поняла, что роль Татьяны мне безумно близка, - говорит г-жа Флеминг. - Если бы я была молоденькой девушкой, я бы наверняка вела себя точно так же, как она. Роль так подходит мне! К тому же она великолепна выписана и композитором, и поэтом. Для меня петь на русском языке - огромная честь. Но я хотела бы заранее извиниться, если что-то прозвучит неверно.
- Я считаю извинения Рене абсолютно неправомочными, - вступился за партнершу Хворостовский. - Рене поет сердцем. И зритель этого не может не чувствовать. В следующем году состоится в Метрополитен-опера полная постановка, где мы исполним роли Онегина и Татьяны.

«Мечтаю спеть в Мариинке»

- Ребенком я ничего не знала ни о России, ни о ее культуре, - признается Рене. - Потом в мою жизнь вошла музыка Шостаковича, Прокофьева, Мусоргского, русский балет. Огромное впечатление на меня произвела опера «Огненный ангел» в постановке Мариинского театра, которую я слушала в Сан-Франциско. На поклоне я, как и многие другие зрители, просто визжала от восторга. Я очень надеюсь приехать этим летом на фестиваль «Белые ночи» и выступать с Гергиевым. Я сейчас много работаю над партиями из русских опер «Снегурочка» и «Царская невеста». У меня нет слов, чтобы выразить, в каком я восторге нахожусь, вновь оказавшись здесь! Санкт-Петербург - самый красивый город в мире.

Владимир Желтов
Фото Екатерины Кузьминой