http://www.vremya.ru/print/93290.html

Испытание стоика
Ульяна Лопаткина станцевала "Лебединое озеро"

Анна ГОРДЕЕВА, Время новостей, N°39, 10 марта 2004

Аккуратный кордебалет, ловко вращающийся шут (Андрей Иванов), добротное па-де-труа -- так танцевали в Мариинке пятьдесят лет назад, и через пятьдесят лет так станцуют. «Лебединое озеро» в редакции Константина Сергеева, размеренное, чуть скучноватое. В 1950-м, когда Сергеев делал свою редакцию, балет, защищаясь от ядовитой пыли истории, продолжал отгораживаться, останавливать время -- и остановил его столь успешно, что прослыл самым консервативным из искусств. «Лебединое» стало сказкой, что приключалась в стране Нигде-и-никогда. Для него не то что дни/минуты, сезоны перестали иметь значение. На нынешнем Мариинском фестивале Ульяна Лопаткина балет из этой страны выдернула.

После того как она в этом году вернулась из долгого отпуска (сначала травма, потом ожидание ребенка), Лопаткина уже однажды станцевала «Лебединое». Отзывы поклонников были разными -- от «еще не восстановила прежнюю форму» до пенных восторгов. Но тогда балерина показалась Петербургу; теперь -- если пересчитать иностранные автобусы на площади у театра и обитающих в партере заморских критиков -- всему миру. После нового достояния Мариинки -- Форсайта, на второй день фестиваля, как лучшая балерина страны -- ее самое главное уже имеющееся достояние. Показалась -- новой, знакомой, непривычной.

Танцевать с Лопаткиной на фестивале должен был премьер Парижской оперы Хосе Мартинес, но из-за травмы он приехать не смог. Принцем Зигфридом стал Данила Корсунцев -- аккуратный и внимательный партнер, и... не более того. Партию Зигфрида в кулисах привычно называют «полторы вариации». У звезд эти вариации запоминаются. У Корсунцева -- нет. Сказать «спектакль Лопаткиной и Корсунцева» -- невозможно. Спектакль был только Лопаткиной.

Она превратила «Лебединое озеро» в повесть о трех сезонах, трех временах года. Первая картина -- когда ее еще не было на сцене и принц рассеянно наблюдал танцы поселянок, -- так и осталась вне времени, на нее чудо не распространялось. Вторая картина -- лебединая -- стала весной. Белой -- какой может быть ранняя весна.

Сдержанность этой ранней весны. Никакого хлопотания лицом. Никакого кокетства у застигнутого на озере Лебедя. И раньше это Лопаткиной не было свойственно, теперь же ощущение, что те два года, что отсутствовала, она перебирала дома жесты, эмоции, микродвижения и выбрасывала то, что считала лишним. Чтобы ничто не мешало петь линии арабеска, чтобы музыка движения даже на секунду потревожена не была. В мелких переступаниях ног совсем нет трепета и страха; это что-то внешнее, будто колыхание воды; не то чтобы этот Лебедь был уверен в счастливом конце истории (скорее наоборот), но вот есть ощущение, что даже если ее предадут, она себя не предаст. Стоицизм? Ох, слишком громкое слово. Но правильное. Раньше Лебедь Лопаткиной был существом мистическим, был созданным кем-то испытанием для принца; теперь -- это повесть более человеческая, повесть о личном испытании Одетты. Испытании стоика -- надеждой.

Потому сквозь эту сдержанность -- интимнейший, нежнейший жест. Принц держит Одетту за руку, и она вдруг кладет вторую руку сверху и взглядывает ему в лицо; после наклоняется (он стоит на одном колене) и виском касается его виска, будто в ухо целует. Нежный пыл, абсолютное доверие. Одетта принцу поверила -- здесь равно: она понадеялась на него.

В «черном» акте -- праздник черного лета. Черный лебедь -- лебедь, освободивший себя от условностей, решивший любой ценой ухватить кусочек счастья. Тут речь не о колдовстве, не о кознях Ротбарта (хотя волшебник присутствует на сцене, и Илья Кузнецов внятно отыгрывает все, что должен). Властвовать над этой Одиллией не может никто. И сражается она не «за принца», а «с Одеттой». Доказывает свою правоту. Длинные ноги Лопаткиной азартно режут пространство. Точно сделанное фуэте -- как утверждение победы. И букет белых роз, что Одиллия в упоении швыряет в воздух в финале «черного» акта, -- ее личный восклицательный знак.

А в последнем акте нет восклицательных знаков. Здесь -- осень, здесь Одетта ставит точку. Белые лебеди перемешаны со столь же печальными черными (в редакции Сергеева оставлена эта присутствовавшая в оригинальной постановке идея). Затихание, замирание жизни, прощающийся вальс. Одетта Лопаткиной не жалуется подругам на принца (видели мы балерин, превращавших несколько жестов в обвинительный приговор), она им даже не очень-то «рассказывает» о происшедшем. Ее танец -- возвращение к себе, затаенная улыбка (какая глупая была надежда...), ожидание зимы.

«Счастливый» финал спектакля до невозможности неуместен -- но так уж было принято редактировать классику в 1950 году. И все-таки «Лебединое» Лопаткиной по духу в родстве не с сергеевской версией, а с вагановской, 1933 года. В ней были танцы четырех времен года. На балу в замке мелькали Весна, Лето и Осень. А Одетта-Уланова пробегала в маске Зимы. Зима -- как истина и как судьба. Можно ли после этого удивляться тому, что «Лебединое озеро» стало нашим национальным балетом?

http://gov.spb.ru/print_version/press/foto/190803_1

Официальный портал Администрации Санкт-Петербурга

19 августа 2003 года. Открытие фонтана "Лебединое озеро" на Каменноостровском пр., 5













Фонтан «Лебединое озеро» - дар Санкт-Петербургу к 300-летию Центра обучения молодежи профессиям обработки камня при Национальном Союзе индустрии карьеров и строительных материалов Франции - CFA UNICEM.

Идея реализации проекта принадлежит президенту Центра Доминику Хестланду, директору Пьеру Платрозу, главному специалисту по программам со странами Востока Людмиле Горяиновой. Среди преподавателей и учащихся Центра был объявлен конкурс проектов фонтана. Проекты были привезены в Санкт-Петербург, и комиссия Комитета по градостроительству и архитектуре Администрации Санкт-Петербурга выбрала из них лучший.

Фонтан представляет собой гранитную чашу, в центре которой расположены два символических крыла лебедя: одно - разные по диаметру и высоте 9 цилиндрических гранитных столбов, по цвету плавно переходящие от черного к белому; второе – 9 фонтанных струй разной высоты. Между крыльями располагается бело-сине-красная подсветка, напоминающая о национальных флагах России и Франции и символизирующая отношения дружбы и сотрудничества традиционно существующие между нашими государствами.

Тема композиции фонтана отражает и общий вклад России и Франции в мировую культуру. Балет «Лебединое озеро», написанный русским композитором П.И.Чайковским, был поставлен на сцене Мариинского театра Санкт-Петербурга в 1895 году французским и петербургским балетмейстерами Мариусом Петипа и Львом Ивановым. В представлении принимала участие знаменитая балерина Матильда Кшесинская, которая долгое время жила и работала в созданной ею в Париже школе русского балета (фонтан открывается недалеко от особняка балерины). А сегодня это один из известнейших и любимых во всем мире балетов – визитная карточка российского искусства.

http://www.trud.ru/Arhiv/2002/02/12/200202120250602.htm

Труд №025 за 12.02.2002

ФАРУХ РУЗИМАТОВ: НЕТ БАЛЕТА БЕЗ СЮЖЕТА
ПРОСЛАВЛЕННЫЙ СОЛИСТ МАРИИНСКОГО ТЕАТРА УВЕРЕН: ТАНЕЦ - ЭТО ОЗВУЧЕННАЯ МЫСЛЬ

Народный артист России Фарух Рузиматов уже более пятнадцати лет солист мариинского балета, один из тех, кто определяет сегодняшнее лицо театра. Он исполняет ведущие партии мирового балетного репертуара и в Мариинке, и на самых известных сценах планеты - в Японии, Америке, Франции, Испании. В его обширном репертуаре - партии в балетах "Корсар", "Дон Кихот", "Баядерка", "Жизель", "Шехеразада", "Легенда о любви", хореографические шедевры Ролана Пети, Мориса Бежара, Джорджа Баланчина.

17 и 18 февраля Фарух Рузиматов будет выступать в московском Театре оперетты вместе с другими известными российскими танцорами Ириной Сурневой, Юлией Махалиной и Гедиминасом Тарандой - участниками театрального проекта Майи Плисецкой "Имперский русский балет". Мы нашли возможность поговорить с питерским танцовщиком.

- Фарух, что для вас театр, мариинская сцена?

- Театр создают люди, а история Мариинского театра очень богата. На этой сцене творили великие хореографы, великие танцовщики. Здесь какая-то особенная, неповторимая аура. Попасть сюда было моей заветной мечтой.

- Кого вы считаете своими учителями?

- Последние четыре года в школе я учился у Геннадия Селюцкого, затем работа с ним продолжилась в театре. Ну а главным учителем всегда была сама жизнь: встречи с людьми, коллегами по профессии, работа с Морисом Бежаром, беседы с другим крупнейшим современным хореографом - Джоном Ноймайером...

- Вы - лауреат нескольких балетных конкурсов. Что вам дала победа в них?

- Участие в конкурсе - это становление, а победа - обретение себя на качественно новом уровне. Мне конкурсы фактически открыли двери в театр. Ведь после школы я в основном танцевал характерный репертуар. Лишь после того как вернулся из Варны лауреатом, мне стали поручать классические партии.

- О вас говорят: классический танцовщик, созданный для танца модерн. Какие из современных стилей вам ближе?

- Меня привлекают балеты, в которых роль имеет свою внутреннюю драматургию. Всегда скрупулезно работаю над ее психологическим содержанием. Мне более близки сюжетные балеты, нежели абстрактные композиции.

В свое время меня просто потряс Морис Бежар. Преклоняюсь перед этим хореографом. Для меня он, впрочем, больше, чем хореограф, - это мыслитель, философ. В постановках Бежара, кроме пластики, привлекает именно мысль, "озвученная" танцем. Мне очень жаль, что далеко не все из бежаровских работ, которые хотелось бы станцевать, удалось исполнить. Все как-то не совпадал у нас личный график работы. Но надеюсь на встречи с мастером в будущем.

Так сложилось, что я не имею большой практики работы с зарубежными хореографами. Танцевал и танцую их произведения, но уже созданные для других исполнителей и опробованные временем. Например, балеты Ролана Пети. Что касается Джорджа Баланчина, балеты которого все чаще появляются на сцене Мариинского театра, то я думаю, что это хореограф больше женский, кордебалетный. Хотя в моем репертуаре есть и его "Тема с вариациями", и "Аполлон".

- Вам подвластны разные жанры хореографического искусства - от изысканной классики до авангарда. А какой репертуар вы танцевали в Америке?

- В основном знакомый мне по мариинской сцене классический репертуар: "Жизель", "Баядерка". А кроме того - "Ромео" МакМиллана и "Кончерто барокко" Баланчина.

- Что вы можете сказать о своих партнершах?

- Когда я только начинал танцевать, моими партнершами были Габриэлла Комлева, Елена Евтеева, Валентина Ганибалова, Светлана Ефремова, Татьяна Терехова, Любовь Кунакова, Галина Мезенцева - целая плеяда звезд, а из молодых - Диана Вишнева, Ульяна Лопаткина, Светлана Захарова. По молодости я многого не понимал: больше пытался показать себя, свои технические возможности. Но потом понял, что на сцене очень важен ансамбль. Когда нет взаимосвязи, нет контакта с партнершей, то спектакль проигрывает. Перефразируя известный афоризм, могу подытожить: надо любить не себя в балете, а сам балет - тот, который мы, артисты, делаем сообща.

Маскилейсон Сергей.

http://www.trud.ru/Arhiv/2001/08/21/200108211520701.htm

Труд №152 за 21.08.2001

АЛТЫНАЙ АСЫЛМУРАТОВА: Я "ЛЕБЕДЕМ" ВЫПОРХНУЛА ИЗ КОРДЕБАЛЕТА

Одна из самых ярких балерин Мариинского театра 80-90-х годов, Асылмуратова вошла в историю как незабываемая исполнительница партий Жизели, Никии, Одетты. Ее танцу - эмоциональному, но при том выдержанному в строгих канонах классики, были присущи редкая чистота стиля и элегантность. Она стала первой отечественной балериной, получившей контракт в труппе английского театра "Ковент-Гарден", и единственной, кого пригласил в свой марсельский балет хореограф Ролан Пети. В 2000 году Асылмуратова приняла художественное руководство Академией балета имени А.Я.Вагановой.

- Алтынай, что означает ваше имя в переводе с казахского?

- Старинное и довольно редкое имя, выбранное мне родителями, означает "золотой месяц".

- А профессию вам тоже выбрали родители?

- Я представляю третье балетное поколение в нашей семье. С балетом была связана жизнь мамы, папы, бабушки. А дедушка, петербуржец по рождению, долгое время работал балетмейстером в нашей консерватории. Он мог часами рассказывать мне о театре, о том, как танцевала Семенова или Уланова. Только вот мама противилась моей страсти к танцам изо всех сил, желая своей дочери "более легкой" карьеры, для чего отдала учиться музыке. Педагог говорил, что у меня есть способности. Я даже сочиняла что-то...

- Но, судя по всему, страсть к балету победила.

- Мама сдалась не сразу, но все же сдалась. И поскольку у нас в Алма-Ате такого училища, как сейчас, в ту пору еще не было, мы поехали в Ленинград. Потом она призналась, что специально привезла меня в августе, зная, что набор детей в балетную школу уже закончен. Думала, что я успокоюсь, похожу по музеям - тоже польза - и вернусь с ней домой. Но, к ее большому огорчению, меня согласились-таки просмотреть - и взяли!

- Вы жили в интернате?

- К счастью, нет. Мама осталась со мной. Восемь лет мы снимали комнаты, скитаясь по коммуналкам. Но я по гороскопу - Козерог. А это означает умение не только наметить цель, но и сосредоточить все силы, чтобы достигнуть ее.

- Кроме упрямства, что еще свойственно вашему характеру?

- В нем немало такого, что в театральном деле вряд ли можно считать достоинством. Я, например, никогда не хотела быть первой. Становиться лучше, совершенствоваться, искать - вот это, считаю, в моей натуре... Когда "Спящую красавицу" готовила, даже в Павловск ездила, чтобы посреди тамошних кущ, в которых, совсем как в сказке Перро, затерян старинный дворец, "поймать настроение", стиль партии.

- Кто ваши педагоги?

- В младших классах я училась у Натальи Базаровой. А последние три года занималась у Инны Зубковской. Совсем недавно ее не стало, но я не могу говорить о ней в прошедшем времени. Она потрясающая личность. А красива - просто лицо со старинной камеи!

- Как складывалась ваша судьба в Кировском театре?

- Когда я пришла в труппу, еще танцевали Колпакова и Комлева, в расцвете были Терехова, Кунакова, Ченчикова. На взлете карьеры находилась Галина Мезенцева. Я стояла в кордебалете, когда меня там заметила Ольга Моисеева - педагог Мезенцевой. Она стала репетировать со мной на свой страх и риск, я даже станцевала фею Сирени в "Спящей красавице". Но особых надежд на ведущие партии не было. Народные и заслуженные "держали" репертуар. Появление еще одной балерины в Кировском театре явно не планировалось.

- Но она все-таки появилась...

- Благодаря настойчивости Моисеевой. Она ходила к главному балетмейстеру Олегу Виноградову и просила за меня - до тех пор, пока тот в сердцах не сказал, что согласен дать мне "Лебединое озеро".

- И как прошел дебют?

- Это случилось во время гастролей труппы в Париже. Ситуация типичная: пришлось заменить заболевшую исполнительницу. К тому моменту партия Одетты-Одиллии была мною уже полностью "сделана", но как же я тряслась от ужаса! Тем более что французская пресса в те гастроли была настроена к нам очень придирчиво. Обсуждали не только спектакли, танец солистов, но даже... форму носа одной артистки! В тот вечер мне очень помогла моральная поддержка труппы, особенно наших девочек из кордебалета, я всегда им буду за это благодарна. Публика приняла меня тепло, а пресса наградила такими похвалами, что теперь о возвращении в кордебалет не могло быть и речи...

-В паре с Фарухом Рузиматовым вы оказались первыми нашими артистами, кому довелось танцевать с нью-йоркской труппой Эй-Би-Ти во главе с Михаилом Барышниковым...

- Действительно, нам посчастливилось в годы перестройки стать "первыми ласточками", преодолевшими "железный занавес". Ведь до того контакты с эмигрантами решительно пресекались.

- Вы с Барышниковым быстро нашли общий язык?

- Он был так внимателен, так предупредителен. А как занимался в классе! Его танец - само совершенство, я не преувеличиваю. Хотя Михаилу тогда уже перевалило за сорок, и классику он больше не танцевал.

- Вы были ведущей балериной Мариинки, когда подписали контракт с английским "Ковент-Гарденом".

- Хотелось больше танцевать. Кроме того, я буквально бредила балетами англичанина Кеннета Макмиллана, особенно "Манон". Добавьте сюда еще и возможность поработать с Натальей Макаровой, станцевать "Баядерку" в ее редакции.

- Английская публика полюбила вас не меньше, чем петербургская и московская. Вероятно, для полноты картины не хватало французов, и оттого вы поехали в Марсель, в театр Ролана Пети?

- Ну не то чтобы взяла и ни с того ни с сего поехала. Ролан меня пригласил. Честно говоря, я сомневалась, соглашаться или нет. Дочери Насте было два года. Мой муж - Константин Заклинский, один из ведущих солистов нашего театра, еще танцевал и, сами понимаете, бросать Мариинский ему не хотелось. Но и как жить порознь, мы себе не представляли. Косте пришлось многим пожертвовать ради меня. Решили поехать в Марсель втроем, посмотреть и на месте все решить.

- Ролан Пети вас уговаривал?

- Он не только гениальный хореограф, но и большой хитрец! Поговорив о предстоящей работе и ее условиях, Пети сказал: "Прежде чем давать ответ, пойдите в парк, подумайте". Теперь я понимаю, он это сделал специально. Когда я вышла в парк на берегу моря, вдохнула воздух и представила, что мой ребенок сможет тут играть, гулять, дышать, - я приняла предложение.

- И, судя по всему, не пожалели об этом. Вы были счастливы в Марселе?

- Очень. Танцевала "Коппелию" и "Мою Павлову" с удовольствием, которое можно сравнить разве что с удовольствием от общения с самим Пети и его очаровательной женой Зизи Жанмер.

- Выучили французский?

- И французский, и английский. Мне же все время надо брать какие-то "вершины", школить себя...

- А на пост художественного руководителя Вагановской академии "посягнули" тоже от неуемности характера?

- Предложение стать во главе школы (нам, ее выпускникам, это название более привычно) было для меня полной неожиданностью. Я там выросла, многие педагоги помнят меня совсем девочкой, а теперь вдруг эта "девочка" - начальство. Психологически все это очень трудно. Балетная школа - вообще заведение необычное. Тут все держится на традициях, и прежде чем во что-то вмешиваться, пусть даже с лучшими намерениями, надо себе жестко сказать, как говорят врачи: не навреди. Конечно, время диктует перемены, но быстрых и резких не ждите.

- А как восприняла такую смену амплуа ваша семья?

- Хуже всех к этому отнеслась дочь. Она меня слишком мало видит. А супруг терпит. Ему не впервой, и он настоящий мужчина, наша с Настей опора.

- Что вы можете сказать как член жюри недавно прошедшего Московского международного балетного конкурса? Не скрою, многих удивило, что ученики вашей же академии, да и артисты Мариинского театра не приняли в нем участия.

- За театр ответить не могу, а что касается школы... Я сейчас, честно говоря, жалею, что никого из наших детей не привезла. Думаю, в следующий раз мы обязательно будем среди участников. Кроме того, в следующем году на базе академии мы планируем провести Международный конкурс имени Агриппины Вагановой.

- Это значит, что ваша дочь будет видеть вас еще меньше... Может быть, Насте стоит пойти учиться к вам в академию, чтобы чаще с мамой видеться?

- Не знаю, станет ли моя дочь профессиональной балериной... Если только ей этого захочется так же сильно, как когда-то захотелось мне.

Дешкова Ирина.

http://www.amurpravda.ru/articles/2004/07/17/3.html

АМУРСКАЯ ПРАВДА

Прима-балерина Ульяна Лопаткина: "После "Лебединого" не могу встать с постели..."



Ульяна Лопаткина - это явление для балета сегодняшнего, с которым мы всегда были впереди планеты всей. На ее спектакли в Санкт-Петербург из других городов приезжают целые вагоны поклонников. Мы четыре часа были в Мариинском театре и видели репетицию Лопаткиной. Труд адовый, до кровавых мозолей, до испарины и хруста во всем теле.

Балерина готовилась к очередной премьере. А после репетиции Ульяна великодушно согласилась побеседовать с амурчанами. Смущенно улыбаясь, сказала: "Мы живем по разные стороны земли - я родилась в Калининграде, а вы из самого Благовещенска..."

- Ульяна, какими были ваши ощущения, когда вы впервые попали в зал знаменитого Мариинского театра?

- Первый раз я сюда вошла девочкой-школьницей, мы с мамой приехали из Калининграда. Сидели где-то на балконе, высоко, на третьем ярусе, на ступеньках в проходе. Оттуда сверху балетные артисты мне казались какими-то крошечными.

- Трепет был перед Мариинкой?

- Трепет я испытывала перед балетом вообще, перед танцорами, которые в данный вечер танцевали на сцене, а трепет исторический, легендарный я почувствовала, когда стала солисткой этого театра. Балерина Мариинского императорского театра - это очень тяжелый груз. Я поняла, что после таких имен, как Анна Павлова, Матильда Ксешинская, Фокин, Нуриев, Колпакова, работать нелегко, непросто. Пришло новое время - и пришли другие люди, но держать уровень, заданный мэтрами, очень и очень сложно.

- Ульяна, за нашей спиной - царская ложа театра, где бывал Николай II...

- Могу сказать, что мне тоже посчастливилось сидеть в этой ложе. Это лучшая точка в театре для обзора, для просмотра спектаклей. В основном там сидят высокопоставленные люди нашей страны, но иногда бывает, что билеты в царскую ложу продаются, но они, по-моему, стоят огромных денег.

- Говорят, что в вас напрочь отсутствует гонор. Вы можете исполнять ведущие партии и танцевать в кордебалете?

- Это не совсем верно. Такое было в самом начале, теперь танцую только сольные партии. А принята была в кордебалет и танцевала сразу там, выходила в "Лебедином озере", "Баядерке", в сольных ролях второго плана. Это трудная работа, но это был нужный период - черта, которую нужно пройти.

- Еще говорят, что на спектакли с участием Лопаткиной приезжает солидный десант из Москвы?

- Приходилось после спектакля сталкиваться с людьми, которые говорили: "А мы на вас приехали из Москвы, друзья рекомендовали посмотреть". Конечно, такое приятно слышать, это большая награда за труды праведные.

- Многие балетные критики пишут о вашем высоком росте. Он не мешает в работе?

- Я сама знаю, что я выше среднего балетного роста, даже выше высокого роста, у меня метр семьдесят восемь сантиметров. Это добавляет сложности в работе. Всегда помнишь, что у тебя большая амплитуда движений, партнер должен быть высоким. Главное - не быть большой и тяжелой (улыбается).

- Вот Волочкова вдруг стала неподъемно тяжелой.

- Я бы не стала затрагивать тему о Насте: она моя коллега, и у нее так же, как и у многих нас, есть свои трудности в работе.

- Вы уже лауреат Госпремии России, заслуженная артистка России. Это накладывает какой-то отпечаток на вашу работу?

- Ответственности добавляет - ты не можешь опускаться ниже уровня, которого достиг. За границей должен нести знамя русского балета, ты солистка императорского Мариинского театра. Это все без пафоса говорю, это очень ответственно. Ты не имеешь права танцевать непрофессионально, ты не имеешь права танцевать формально.

- Многие артисты боятся танцевать или играть сцены умирания. В одном из спектаклей вы танцевали партию Смерти. Не страшно было?

- Сложный вопрос. Актерская профессия очень мистична. Одна партия тебе близка и понятна, другая - чужда и неприятна. В балетном искусстве легче. У актеров театра, кино это все в речи, в эмоциях, в естественности. А у нас это музыка и движение. Всю силу характера нужно включать в движение, в пластику. Что касается темы смерти... Мне страшно не было, потому что была музыка, было движение. Это как защита от тех эмоций и переживаний, которые приносит страх.

- Многие великие балерины не успели обустроить свою личную жизнь и навсегда оставались бесприютно одинокими людьми, вы в свои 26 лет имеете кучу званий и регалий. Есть семья и есть ребенок.

- Мне и раньше задавали такой вопрос: как это вам удалось все так хорошо спланировать? Я ничего не планировала, я ничего не выстраивала. Это просто моя жизнь. Изо дня в день стояли конкретные задачи и цели. Нужно было просто достойно и качественно прожить один день и войти в следующий. Не надо отчаиваться, когда нет такого, чего бы хотелось сейчас. Была работа - я работала и работала. Хотелось иметь близкого, любимого человека, но его не было. Я надеялась и ждала. Наступил период, когда стало много травм, сил мало. Я ушла на больничный, встретился человек, который начал заботиться обо мне, помогать. Дошло до того, что мы стали мужем и женой. А то, что я родила ребенка... это тоже зрело долгое время. Я всегда знала, что буду иметь ребенка. Ведь трагедия многих балерин заключается в чем? Балетный век очень короткий, очень, и всегда есть причины - новые роли, премьеры, зарубежные гастроли, - из-за которых рождение ребенка откладывается на потом. Потом бывает уже поздно. Перевешивает профессия - это для многих трагедией оборачивается.

Рождение человека не сравнить ни с каким рождением спектакля, ни с какой ролью. Счастье материнства - это первое счастье для женщины. Может, я кого-то невольно обижаю своими словами - простите... Станцевала "Лебединое озеро" - наутро вся побитая, покалеченная, с постели встать не можешь. Восторги быстро забываются, а цветы быстро вянут, а тут Че-ло-век у тебя родился. Нет, это великое счастье для женщины. Вообще, вся наша обыденность, которая сводит с ума, - она и есть та самая настоящая полноценная человеческая жизнь.

- Можно обыденный вопрос: сколько зарабатывает прима-балерина Мариинского театра?

- Сейчас ситуация изменилась в лучшую сторону, власти обратили внимание на культуру - и наша зарплата стала побольше. Раньше мы зарабатывали на жизнь только заграничными гастрольными поездками. Повторюсь, балетный век очень короток, и часто молодые люди в возрасте тридцати лет остаются на всю жизнь профессиональными инвалидами. Бесприютными и бесквартирными. Износ у нас очень большой, а другой профессии нет.

- Искусство требует жертв - для балета очень даже применимо.

- Это колоссальные травмы и нагрузки, которые сильно отражаются на организме. Утром встаешь, и болит все - от макушки до пяток.

- Ульяна, профессия ваша очень конкурентная.

- Нет, я с этим не соглашусь. У нас сейчас очень демократичная атмосфера. Мы заражаемся друг от друга энергией, отдачей партнера. Я проработала больше десяти лет и считаю, что главное - это самоотверженно трудиться. Главное - больше внимания на себя обращать, и тогда не хватит времени по сторонам смотреть... Зачем мне какие-то догадки по отношению к другим. Догадки - вещь скверная и неблагодарная.

- У нас в Благовещенске протекает река Амур. Какие у вас ассоциации со словом "Амур"?

- В первую очередь ощущение французского кружевного цветочного слова с ангелочком.

- Ульяна, напоследок можно вас попросить из божественных стен Мариинского театра передать привет амурчанам, ваши пожелания.

- Я отважусь пожелать всем не отчаиваться. Не отчаиваться ни при каких обстоятельствах. Никогда не теряйте надежды. Любите друг друга и прощайте друг друга. Старайтесь, чтобы вашим близким было чуть-чуть легче и светлее. Я всем желаю быть теплыми.

Александр Ярошенко, совместный проект "АП" и ТО "ЛИК" "С любимыми не расставайтесь", 17 июля 2004, 12:00

Домашний очаг
июнь 2002

Для балерины главное... семья
Ульяна Лопаткина о семье и любимой профессии

Про таких балерин, как Ульяна Лопаткина, говорят: "божественная". На мировой сцене их - единицы, они - штучная работа Творца.

- Перед поездкой в Санкт-Петербург меня предупреждали, Ульяна, что вы практически никому не даете интервью и вряд ли сделаете исключение мне. Я благодарна вам за согласие.

- Я люблю ваш журнал. Он один из тех немногих, которые я читаю. И пусть темой нашей беседы будет отношение молодых людей к семье. Сейчас ведь не принято регистрировать брак, давать друг другу какие-либо обещания. Все стремятся сохранить свободу и возможность уйти, когда захочется. Я категорически против этого.

- Но ведь бумажка действительно не может повлиять на чувства...

- Да, но она - свидетельство того, что я хочу быть рядом с любимым человеком, готова принимать его достоинства и недостатки, что я жертвую своей свободой, отказываюсь от эгоизма. В моей жизни брак - ответственный поступок. К этому решению я подошла очень и очень серьезно, оно далось мне непросто.

- Это чувствуется, вы даже сейчас, рассказывая, взвешиваете каждое слово...

- Знаете, в училище и в театре есть люди, которые считают меня... высокомерной, что ли. Это от того, что я мало говорю. Но во мне всегда жил страх что-то сказать неправильно, неточно. Поэтому лучше промолчать. А говорить и действовать спонтанно, необдуманно я не могу.

- К тому же в вопросе создания семьи вам, видимо, как никому, было о чем задуматься: очень много лежало на другой чаше весов - признание в Мариинском театре, мировая известность, любовь зрителей, масса выгодных предложений...

- Времена, когда танцовщицы отказывались от семьи во имя искусства, уходят в прошлое. У нас в театре уже много семейных пар. Но это правда: работа на балетной сцене - труд каторжный и очень трудно совмещать его с семьей, мужем, воспитанием детей, бытом. Поэтому весть о моем замужестве, венчании для многих были шоком. Лишь единицы знали о том, что я всегда мечтала иметь полноценную семью, но боялась ошибиться в выборе, боялась разочарований. Поэтому - может, это не скромно звучит - я не разменивалась по мелочам, не торопила время, а предоставила Господу Богу свести меня с человеком, с которым суждено мне будет создать семью. У меня было время понять, что людей без недостатков не бывает, но в состоянии влюбленности эти недостатки легче принимать. Влюбленные - они ведь как гарцующие лошадки: на них праздничный наряд, у них праздничное настроение. Все это временно. А в буднях можно не совпасть по настроению, не всегда есть желание казаться лучше, терпимее. Поэтому, создавая семью, важно понять, недостатки какого человека ты примешь при любых обстоятельствах. Чтобы быть счастливым, нужно много трудиться и в первую очередь решить свои внутренние проблемы. Семья, я так думаю, - это огромный душевный труд.

- Мне кажется, балеринам очень трудно сделать правильный выбор и в силу того, что для самых богатых и роскошных мужчин вы - небожительницы. Мужчины соблазняют вас роскошью, страстью. Устоять, наверное, трудно.

- Вы правы. И многие балерины ведут себя легкомысленно. А душа? Где ее трепет? Я тоже чувствовала отношение людей к себе через профессию. Они общались со мной как с героиней того или иного балета, для них я была другая, не такая, как все. Я обрастала образами, и люди боялись ко мне подойти. А Владимир не побоялся. Во мне он увидел человека с кучей житейских проблем. Он увидел, что я верчусь как белка в колесе и помочь мне некому.

Познакомились мы на премии "Люди нашего города". Я получала ее как балерина, он - как писатель года, хотя и по образованию, и по призванию он в первую очередь архитектор, художник. Владимир очень удивился, видя, как я мотаюсь по городу на трамваях, метро, на случайном такси и решаю проблемы с переездом из Крыма больного папы, со своими травмированными ногами, с ремонтом квартиры. Он очень искренне и просто предложил помощь. Я поняла вдруг, что этот человек не заражен балетной эйфорией, что в нем нет почитания, и мне стало спокойно. Я почувствовала в этом человеке надежность, которая сейчас редко встречается.

- Говоря "полноценная семья", вы имеете в виду и детей?

- У женщины есть более серьезное, чем карьера, призвание. Женщина наделена даром Божьим рождать ребенка, а его воспитание - труд, наверное, более тяжелый, чем творческая карьера. Для меня рождение ребенка кажется намного значимее самой потрясающей, самой впечатляющей, самой обогащающей карьеры. Тем более что балетный век так короток. Я ощущала это, как только вышла на большую сцену. Тело постоянно болит. Это значит, что нагрузки превышают пределы разумного. Боль говорит, что наступит момент и ты не в состоянии уже будешь ее вынести. Травмы постоянно преследуют танцовщиков, и меня в том числе. Но мы все равно работаем. Мы танцуем без ахиллов, без костей, без пальцев, с железками на коленях и тазобедренных суставах. Очень быстро нас, еще молодых танцоров, сменяет более сильное поколение. Женщины в расцвете сил заканчивают карьеру, лучшие двадцать лет жизни отдав сцене. Поэтому, мне кажется, дать жизнь ребенку несравнимо важнее творчества, каким бы ярким оно ни было. А остаться в балете долгожителем, подобно Майе Михайловне Плисецкой, я не смогу. Об этом мой организм говорит уже сейчас.

- У меня сложилось ощущение, что вы в городе - самая почитаемая личность. Ваше имя произносят с придыханием...

- Когда я была моложе и смотрела на балерин со стороны, мне это внимание казалось естественным. Но когда волею судьбы сама стала солисткой Мариинского театра, то ощущала себя начинающей балериной, не заслуживающей такого внимания. Это ощущение осталось со мной до сих пор. Я каждый раз удивляюсь, обнаруживая, что после спектакля зрители ждут солистов, что они летают за ними из страны в страну. Мне бывает очень стыдно, что я долго собираюсь после спектакля, заставляя поклонников ждать. Ради того чтобы преподнести цветы, сфотографироваться со мной, спросить о чем-то, они опаздывают на электрички, поздно приезжают домой.

- Вы боитесь ошибок на сцене? Как вам спится накануне спектакля и снятся ли вам кошмарные сны, что вы забыли роль, упали?..

- Конечно, снятся. На солистах лежит огромная ответственность. Солист не имеет права и на малейшую ошибку. Иногда я долго не могу уснуть, вновь и вновь "протанцовывая" партию. Иногда снится ужас, что я падаю. А один раз я действительно упала. И очень сильно. Было это на гастролях в Голландии. Сцена была не для балетных спектаклей - очень скользкий пол. И, как я ни старалась наканифолиться, все равно поскользнулась в самом начале спектакля "Лебединое озеро". Упала плашмя. Зал вздрогнул. За кулисами - испуг, потому что при таком падении можно стать инвалидом. За долю секунды я пережила шок, а потом пронеслась куча мыслей: в какой позе лежу? Смогу ли встать? А танцевать? Не помня себя, я тут же вскочила и продолжила танец. И поняла, что цела, что ничего не сломала. Но теперь важным было психологически перебороть себя, не испугаться. Тот спектакль прошел гладко. У меня есть установка, что, если происходит подобная ситуация, забыть и танцевать так, будто ничего не случилось.

- У вас есть любимый спектакль?

- Да, "Легенда о любви" Мехмене-бану. Это философский спектакль. В нем глубокая психология. И мне интересно примерить сложную житейскую ситуацию на себя. Две любящие друг друга сестры. Младшая тяжело больна. Старшая готова все отдать ради ее выздоровления. Она предлагает Судьбе богатство, власть, корону. Но Судьбе этого не нужно, она требует красоту. И девушка понимает, как трудно ей отказаться от красоты. Но она идет на это. Сестра выздоравливает. Но потом они влюбляются в одного юношу и он отдает предпочтение младшей. И теперь некогда любящая старшая сестра превращается во властного, карающего человека. Она делает все, чтобы влюбленным было плохо, она не в состоянии управлять своими эмоциями.

- Вы можете объяснить, что в балете является вершиной мастерства? Что нужно уметь делать, чтобы из кордебалета тебя вывели в солистки?

- Трудный вопрос. Вершина - это уже не ремесло, а искусство. Когда зритель смотрит спектакль, то при всей условности балета он не просто все понимает, но и испытывает потрясение. Танцору, помимо внешних данных, определенных способностей, нужно уметь прочувствовать то, что он делает, артистично, в свойственной только ему манере преподнести это. Таким талантом обладали и обладают Галина Сергеевна Уланова, Екатерина Максимова, Алла Осипенко, Галина Мезенцева.

- Мы постоянно слышим о том, что русский балет умирает, что у русских танцоров "есть только руки, а ног нет совсем"...

- Есть проблемы, которые дают повод для таких разговоров. Но русский балет не умирает. И он по-прежнему остается русским: темпераментным, эмоциональным, душевным. Согласна, что в техническом плане американцы опередили нас по скорости, по количеству виртуозных вращений. Но если говорить об искусстве, то я предпочту душевное наполнение, а не бесспорную виртуозность.

http://old.ogoniok.com/win/199850/50-56-59.html

УЛЬЯНА ЛОПАТКИНА: «ТАРАКАНОВ НЕ БОЮСЬ!»


Ирина ПОПОВИЧ, «ОГОНЕК», № 50, 14 декабря 1998
Фото ИТАР-ТАСС, О. Чумаченко, А. Басалаева



Несмотря на врожденную питерскую обходительность, на имя Ульяна Лопаткина обитатели Мариинского театра реагируют неоднозначно. Например, так: «Где ее искать? Не знаю! И вообще, почему я должен знать?» Ее гримерка находится на самом верху - между служебным буфетом и техническим этажом - пристанищем блеклых пыльнопахнущих пачек. Гримерка рассчитана на четверых приходящих в разное время танцовщиц. В подружках у Ульяны жизнерадостная изящная Марина. Дружат они в основном на территории Мариинки: «Большую часть жизни мы проводим здесь, поэтому тут и болтаем, и пресс качаем, и в буфет ходим. А так, чтобы после работы куда-то пойти - это сюжет не из нашей профессии». В буфете лежат булочки. На них Ульяна с Мариной обычно долго смотрят, но после короткой внутренней борьбы покупают фрукты.

Чаще всего Лопаткину видят в обществе женщины на несколько лет старше Ульяны. Ее зовут Ольга Семеновна. Для подружки она слишком серьезна и заботлива, для мамы - слишком молода, для менеджера - слишком восхищена Ульяной. «Я из соседнего цеха, по части оперы», - говорит о себе Ольга Семеновна, не уточняя подробностей.

Ульяна похожа на стриженого мальчика с большими карими глазами. У нее голос Золушки и живая мимика. Ее точный рост не знает даже мама Елена Георгиевна: «Когда мы мерились в последний раз, был 1м 76 см, а сейчас даже не знаю сколько». Дело в том, что в последние год-полтора с балериной произошли странные метаморфозы - в возрасте 23 лет она подросла аж на 10 сантиметров. Несмотря на явный творческий и физический рост, знаменитая балерина до сих пор живет в Мариинском общежитии. Недавно, правда, Ульяна приобрела трехкомнатную квартиру возле Мариинки, но пока там пусто - на ремонт не хватает денег.



- С квартирой театр помог?

- Родители. Папа искал средства. (Ольга Семеновна: «Почему ты так говоришь? Там же часть твоих средств была».) Ну, мы сложились. Я бы не хотела распространяться на эту тему.



- Никто не понимает, почему вы живете в общежитии...

- В общежитии, конечно, неудобно, там всего две плиты, нет ванны. Просто не можешь принять душ из-за того, что нет горячей воды - колонка ломается, людей много. После спектакля обязательно нужно смыть грим, лак с волос. Ждешь-ждешь под дверью, потом кричишь: «Принесите воды!»

В общежитский подъезд может зайти только очень отважный человек. Из всего корпуса Ульянина квартира - единственная, в которой можно жить. Открывая другие двери, можно наткнуться на склад ржавой арматуры, полететь в провал глубиной в четыре этажа или получить по голове гнилой балкой.

- Идешь на четвертый этаж с сумкой, в которой костюм (лифт уже стоит года три-четыре), светишь фонариком под ноги... Вообще есть и положительные стороны - в общежитии я стала очень спокойно относиться к тараканам. Другие барышни кричат, визжат, когда они за шиворот падают, а мне - нормально. Ночью проснусь от того, что по мне бежит что-то, смахиваю - и на другой бок.

- А полы у вас по очереди моют?

- С этим проблемы. Уборщица какая-то исчезающая, поэтому приходится самим убирать подъезд, когда уж совсем пройти нельзя. А в комнатах - каждый убирает свою. С готовкой труднее - тут бывает очередь.

- Вы сами готовите?

- В общежитии коммунального типа самое сложное - поддерживать форму. Всегда хочется есть. А есть я люблю все. (О.С.: «Все, что нельзя».) Особенно сладкое. Сейчас со мной живет мама, она и готовит. Когда мамы не было, иногда Ольга Семеновна (благо, комнаты рядом). Я готовить не умею. (О.С.: «Умеет, просто у нее времени нету».)



- Так все-таки не умеете?

- Ну, овощное, каши. С мясным хуже, но я считаю, это даже хорошо: не умеешь - и не съешь.

- А что, в балете мясо не приветствуется?

- Мужчины наши предпочитают добрый кусок мяса перед спектаклем, чтобы было больше сил. А танцовщицы чаще отказываются - потому что оно способствует увеличению мышц. В основном употребляют рыбу, овощи.

Каждое утро Ульяна едет на разминку - так называемый «класс», потом индивидуальная репетиция, а там и до спектакля недалеко.

- В детском возрасте все было как-то неосознанно, хотя интересно. Я занималась в разных танцевальных кружках, спортивной гимнастикой. Мама у меня очень инициативная - взяла за руку и повела в балетную школу. (С мамой Ульяна согласна не всегда - она недовольна, как ей кажется, ограничением ее самостоятельности.) В балетной школе жесткий режим: 9.20-17.00 - уроки, после этого работа в массовках - это может быть до 23.30. (О.С.: «Когда ребенок с 10 лет занимается балетом, он превращается в маленького солдата».)

Иногда очень хочется почитать, а некогда. Бывало, я даже Ольгу Семеновну просила, чтобы она мне вслух почитала. Ведь после работы еще столько процедур - пока взмокшее от пота платье постираешь, ноги попаришь, туфли сделаешь...

- Как это - делать туфли?

- Это особый процесс. (О.С.: «Они такие многослойные, из ткани, очень туго залитые клеем, чтобы форму ноги принимали».) Нужно все время вырезать дополнительный слой ткани, разбивать их молоточком, вшивать резинки, чтобы держались задники и пятки, потом перетягивать, чтобы они сели на ногу, обшивать пятак (так в балетной терминологии называется носок пуантов), чтобы он был более устойчивым. За одну репетицию туфли превращаются в лапшу. Когда я вспоминаю, что мне и сегодня придется их делать, меня трясет.



- Никогда не хотелось сказать: все, хватит, бросаю балет?

- В подростковом возрасте я даже не представляла, какие нагрузки и ответственность на меня навалятся. Бывает, раздражение нарастает от быта. Чаще всего от усталости, когда тебе надо шить, стирать, а ванна занята, везде очередь и ничего не успеваешь. Но это еще терпеть можно, больше телефон доводит. Есть люди - по телефону могут разговаривать часами. А мне, допустим, педагогу нужно срочно позвонить - он сейчас спать ляжет. А она сидит нога на ногу: «Ой, я такое платьице прикупила!» Я жестикулирую, заламываю руки: «Пожалуйста!» Она откладывает на секунду трубку и смотрит на меня испепеляющим взглядом, от которого хочется залезть на антресоли. Всякое бывало. (О.С.: «Во всяком случае, в общежитие всегда возвращаемся с радостью».)

- ???

- Ну, там же все свои. Сидим на кухне, общаемся, чай пьем. И вообще глупо бросать балет из-за каких-то туфель. Работа у нас особенная - температура под сорок или завтра операция, а на сцену выходить надо.

- Это вы и про себя?

- Бывают случаи, когда говорят «надо». Причины тебя не касаются. Я танцевала «Лебединое озеро» с температурой 39. Сильно сомневалась перед выходом, но меня тогда очень поддержал партнер, он сказал: «Ульяна, не волнуйся, я тебя везде буду носить». Так и было.

- Что за доблестный юноша?

- Игорь Зелинский, это было, когда мы в Аргентине танцевали.

Как-то Ульяну спросили, собирается ли она выходить замуж. Она ответила что-то вроде: «Может быть, когда-нибудь...»

- А что я могла сказать? Я не замужем. Дальше я бы не хотела раскрывать какие-то свои взгляды.

- Но ведь предложения вам делали?

- Многие говорят: «Да не может такого быть, что ты, Ульяна, не замужем. Или без любимого человека. Как же так? Подруга вон уже замуж вышла, детей понарожала...» Предложения, конечно, делали. Особенно письменно.

- От поклонников?

- (О. С. - с легким презрением: «От людей мужского пола».) Просто от людей, посмотревших передачу, в которой упоминалось, что я не замужем. От тех, кто даже никогда балет не видел. Особенно запомнилось одно, то ли из Саратова, то ли из Канска: «Наши взгляды сходятся. Мы созданы друг для друга». Я его прочла и отложила. А через некоторое время позвонили в дверь. Я открываю. «Мне, пожалуйста, Ульяну Лопаткину». Я панически припоминаю, что это за человек. «Я писал вам письмо, мне хотелось бы с вами поговорить». Пришлось пригласить его на кухню. Он начал рассказывать о своих жизненных принципах, говорить о том, что есть любовь всякая, и с первого взгляда, и не с первого. Пришлось пить с ним чай, долго и вежливо объяснять, что у нас с ним ничего не получится. Для меня мало того, что на первый взгляд кажется... Очень много факторов должны убедить меня в том, что это тот самый человек. Честно говоря, я очень люблю общаться и открывать для себя новых людей, не углубляясь в отношения... Именно поэтому мне нужно учить языки.

- У вас были на этой почве какие-то проблемы?

- Очень трудно стоять у одной палки с танцовщиками из разных компаний, которые не говорят по-русски. И на репетициях обычно такая оживленная атмосфера - иностранцы такие общительные. И мне так хочется участвовать в разговоре - сил нет. Просто чтобы не быть изолированной от общения.



- Есть кто-то, с кем бы особенно хотелось общаться?

- Как-то были мы на гастролях в Японии, там же выступал Михаил Барышников. Мы жили с ним в одном отеле. Каждый день я слышала, что кто-то видел Барышникова на улице; сидел с ним в кафе; встретил его в вестибюле; взял у него автограф. Мне так хотелось его увидеть! Мне не надо было с ним знакомиться. Просто живую легенду, человека, которого я очень ценю и люблю, хотелось бы увидеть вблизи, живьем. Но не повезло. Все видели, кроме меня.

Вообще на гастролях могло бы быть много очень интересного, если бы не такой плотный график. От стран, в которых гастролируешь, впечатления получить очень трудно. Нужно не только найти в себе силы на ежедневные спектакли, но и чтобы добраться до отеля. На гастролях я люблю гулять рано утром по городу, даже если у меня нет компании. (О.С.: «Но это же опасно! Ты забыла, как во Франции в вагон негры с ножами заходили, и при нас преступников в метро поймали?») В Бразилии нас очень пугали криминогенной обстановкой. Мы были в самом неблагоприятном городе - в Сан-Паолу. Так и слышу: «Не выходить по одному, быть только в компании мужчин, сумки все должны быть повешены вперед». А у меня есть такая особенность - я из театра выхожу самая последняя. Всегда очень тороплюсь и долго собираюсь. У меня столько штучек, которые надо положить, без которых мне никак нельзя. Пока пообщаешься со зрителями, пока распакуешь голову. В результате в этом самом страшном городе я была вынуждена идти в гостиницу абсолютно одна в час ночи темными переулками. Бог миловал. Но это все мелочи.

...Тут, посмотрев на часы, Ульяна Лопаткина извинилась и поспешила на остановку трамвая: «Мне уже в общежитии надо быть - туфли сделать, костюм постирать, а завтра вставать рано - на гастроли в Японию ехать... Хотя нет, пожалуй, пройдусь пешком. Кислорода вообще не хватает. Пыль, нагрузки - иногда бывает такая нехватка кислорода, что открываешь форточку и дышишь. А кто-нибудь приходит и обязательно ее закрывает».

ELLE-Петербург
апрель 2003

Идти навстречу



Она любит экзотические цветы и скучает по далеким странам. Она поет сольные партии в Мариинском театре и выступает с Пласидо Домин-го. МЛАДА ХУДОЛЕЙ родилась и выросла в Москве, но живет в Петербурге. Любовь, музыка и самые дорогие ее сердцу воспоминания помогли ей «договориться» с холодным городом, найти с ним общий язык.

В Питере ей не хватает солнца. Поэтому стены ее петербургского дома — теплого оттенка. Как африканский песок, если смотреть на него чуть прищурившись. Ее московский дом, где она жила с родителями, был совсем другим: просторные комнаты, старинные гравюры, арфа и концертный рояль. Старая московская семья, где вся жизнь была подчинена немного старомодному, но изумительно красивому ритуалу, которого требовало служение музыке. «Я — представитель московской музыкальной династии, — говорит она. — Мой дед был оперным дирижером, а бабушка служила концертмейстером. Папа преподавал в Московской консерватории, мама — в Гнесинской академии».
О человеке много говорит его дом. Здесь хранятся записи ее спектаклей, книги и фотографии людей, которые ей дороги. Все женщины, которыми она была, — в ее платьях. Платье цвета шампанского, пламенеющее платье... Здесь есть одежда, чтобы взойти на костер, и чтобы влюбиться, и чтобы охладеть. Млада Худолей носит платья от Badgley Mischka и наряды от Yves Saint Laurent. На руках — кольца. Красные, желтые, зеленые, синие сердечки камней. Как сердца беззаветных поклонников.
Из Москвы ее изгнало несчастье. Смерть родителей и одиночество. Оставаться в опустевшем доме, где жила когда-то большая, счастливая семья, было невыносимо. Тогда ее приютил холодный и равнодушный Петербург. Этот город не умеет сочувствовать, но он умеет любить. Без компромиссов и до конца — как многие из ее героинь.

ELLE Вы помните, когда первый раз приехали в Санкт-Петербург? Млада Худолей Мне было лет восемь. Приезжала с родителями погулять. Нам
нравился этот город, хотя моя семья традиционно связана с Москвой. В солнечные дни, столь редкие в этом городе, я вспоминаю о своем отце. О том, как он приезжал со мной в Петербург. У него было потрясающее обаяние — бытовое и сценическое. В этом городе у него было много друзей. Часто, когда я прохожу по улицам мимо некоторых домов, на ум приходят папины слова, произнесенные в этом вот месте, папина музыка. Этот город — часть воспоминаний об очень дорогом мне человеке. Каждое место — особая страница книги о нем.
ELLE А как получилось, что Вы переехали жить в Петербург?
М.Х. Я очень хотела петь в Мариинском театре. Наконец состоялось прослушивание. Я понравилась, и мне предложили работу. Так и получилось, что я переехала из Москвы в Петербург.
ELLE И насколько велика оказалась разница между Петербургом и Москвой? Отличаются ли московский быт и образ жизни от петербургских?
М.Х. Мне трудно судить об этом. В Москве я не работала, жила с родителями, они и заботились обо мне. Самостоятельно я начала жить только в Петербурге, когда сама стала все организовывать.
ELLE Где Вы чувствуете себя комфортнее?
М.Х. В Москве жить удобнее. Она приспособлена для жизни. Петербург в моем представлении — то же, что развалины Иерусалима. По нему можно лазить, ходить. Здесь никогда не будешь дома. Коренные петербуржцы могут в этом не признаваться, но я вижу, что и они здесь не дома. Понятия домашнего уюта в общечеловеческом плане я здесь не ощущаю. Все время надо сражаться.
ELLE Приезжать в Петербург и жить в Петербурге — это разные вещи?
М.Х. Когда приезжаешь в Петербург, чувствуешь, что за тобой серьезные тылы. Что можешь уехать, когда захочешь. Если пойдет дождь, если кончатся деньги, если нет настроения. Тогда едешь обратно домой. А если живешь — надо его принимать полностью, идти каждый день ему навстречу, уговаривать, чтобы город тебя не перемолол, чтобы поддержал твое стремление найти с ним общий язык. Договориться с городом всегда нетрудно. Сложнее — с его жителями.
ELLE Что дали Вам Москва и Петербург?
М.Х. Москва дала образование и здоровье. Петербург дает повышение квалификации, работу, контакты, перспективы. А здоровье отбирает. В Петербурге очень мало солнца, тепла. Климат этого города не слишком благоприятен для здоровья. А для оперного певца здоровье важно.
ELLE Чем настоящий петербуржец отличается от настоящего москвича?
М.Х. Настоящий петербуржец отличается тем, что он существует. Настоящих москвичей надо записывать в Красную книгу. В большинстве своем это приезжие или потомки приезжих во втором поколении. На завоевание столицы приезжает огромное количество людей. Они отрываются от своих корней. Петербургское землячество очень чувствуется. Московского землячества нет.
ELLE А существуют ли, на Ваш взгляд, особые черты петербургского характера?
М.Х. Таких черт несколько: некоторая опасливость, сдержанность, патриотизм сильный, до гордыни. Много ревнивых людей. Я очень часто сталкиваюсь с тем, что люди хотели бы иметь больше, чем у них есть, но стыдятся этого.
ELLE Какое время года в Петербурге нравится Вам больше всего?
М.Х. В Санкт-Петербурге не бывает отдельного времени года, которое нравится. Есть отдельные дни, когда хорошая погода. Он интересен и зимой, под покровом снега, и летом, когда все открыто и люди нарядные. Когда солнце светит, город словно преображается.
ELLE А если погода плохая?
М.Х. Петербург — живая руина, город-музей. Он словно борется со своими обитателями. Как-то раз я шла по улице и увидела, как продают песок для посыпания улиц. Я подумала: надо купить. Чтобы посыпать дорожку от дома до театра. И чувствовать себя комфортно. Но почему-то задуманного так и не исполнила, кажется, уехала на гастроли.
ELLE Ваше любимое место в Петербурге?
М.Х. Их несколько: стрелка Васильевского острова и вся Университетская набережная. Канал Грибоедова, Петропавловская крепость, Летний сад, Фурштатская...
ELLE А у себя дома?
М.Х. После спектакля я люблю провести время в горячей ванне. В холодном Петербурге чувствуешь особую потребность в этом царстве пены и горячей воды. Я вообще люблю заниматься собой. Все деньги трачу на кремы, косметику: питающие средства, омолаживающие, расслабляющие, успокаивающие, маски разные... Все то, что помогает чувствовать себя хорошо. Когда я путешествую, моя косметика весит больше, чем одежда и обувь. Столько же, сколько ноты. А вот о декоративной косметике предпочитаю не вспоминать лишний раз. Большой театральный грим утомляет лицо, особенно в опере.
ELLE А быть красивой на сцене и быть красивой в жизни — это одно и то же?
М.Х. Хорошо быть красивой женщиной: ничего делать не надо. Просто переносить себя на сцену. А бывают люди, которые преображаются на сцене. В жизни такой человек может быть очень стеснительным. Это люди, чье обаяние внутри них. Они скорее милы, чем очаровательны. Это плохо для жизни в обществе. Я не отношусь к безоговорочно обаятельным людям. Люди моего типа на сцене преображаются, превращаются в кого-то другого. Человек, некрасивый в жизни, может выглядеть прекрасным, когда смотришь на него из зала. Просто нужно верить в то, что ты потрясающая. Ведь почему популярны компакт-диски? Голос создает образ невероятного совершенства. Компакт-диск открывает простор фантазии. Можно представить певцов такими, какими их слышишь. Это и есть обаяние голоса. Впрочем, на самом деле всю магию написал автор, нужно только послушно и точно исполнить.
ELLE Ваша личная жизнь ярка и разнообразна, как и жизнь Ваших героинь?
М.Х. Личная жизнь артистов такая же, как у остальных людей. Это не зависит от профессии. Сейчас я уже пережила страстную любовь и склоняюсь в сторону другого рода отношений: не испепеляющая страсть, а теплый огонь любви-привязанности, любви-заботы.
ELLE Я знаю, что Вы помолвлены...
М.Х. Да. Моего избранника зовут Питер. Он тоже оперный певец. Очень тонкий и ранимый человек.
ELLE Как вы познакомились?
М.Х. В Америке, на гастролях. Мне было одиноко в чужом городе после работы, поэтому все стремились меня развлечь. Куда-то повести, показать что-то. В один из вечеров меня пригласил Питер. После встречи с ним я полюбила экзотические цветы. Стрелиции. Их так много в Лос-Анджелесе! Он постоянно дарил мне роскошные букеты. В театре часто преподносят цветы, но таких красивых — никогда. В знак помолвки он подарил мне фамильное кольцо. Его мать отдала эту драгоценность, чтобы он преподнес ее мне. Иногда мне кажется, что это Мариинский театр изменил мою личную жизнь. Ко мне пришло счастье в любви.
ELLE Интересуетесь ли Вы модой?
М.Х. Модой интересуются все. Одни говорят: «Боже мой, какой ужас в этом сезоне, ни за что не надену!» Другие с удовольствием следуют всем новым тенденциям. Я люблю новинки. В последнее время мода вообще радует. Все поняли, что нет ничего лучше свободы: нельзя нарядить все население планеты в униформу. Я не представляю, что стала бы делать, если бы ситуация изменилась.
ELLE Как Вы выбираете одежду?
М.Х. Я люблю хорошо одеться, если есть время, силы, настроение. Могу прийти в театр в белом парике а-ля Брижит Бардо. Всегда хочется поиграть. Я не ставлю конкретных целей, не планирую имидж. Надеваешь что-то теплое, удобное, спортивное и бежишь на работу.
ELLE А какие вещи любимые?
М.Х. Нередко мне приходится покупать для себя концертную одежду. Ряд произведений мы исполняем в своей одежде, скажем, оперы бельканто вроде «Набукко» или «Нормы». Их тяжело просто исполнить, не говоря уже об актерской игре. В таких случаях артисты выходят не в костюмах, а в своих платьях. Одно из моих последних приобретений — платье цвета шампанского из одного нью-йоркского бутика. Я пела в нем «Набукко». Оно очень эффектно на сцене. Ассистенты в магазине подобрали его специально под мой образ. И еще оно всегда напоминает мне об Америке и о Питере.
ELLE По-вашему, важно следовать моде?
М.Х. Для женщины молодой — да. Состоявшейся женщине не нужно завоевывать симпатии по одежке. Она может следовать собственному стилю. Молодая женщина, не достигшая еще каких-то высот, — другое дело. В этом случае быть модной — один из лучших способов обратить на себя внимание. Возможность показать, что у тебя все в порядке со вкусом. Это хороший показатель адекватности. Мода, наверное, несет именно такую социальную нагрузку. Если человек выглядит так, что всем вокруг приятно, — это уважение к окружающим. Существует мода на определенный лексикон, привычки. Модный человек живет в ногу со временем. Это не вопрос обеспеченности или пижонства. В Петербурге очень хорошо знают, как за скромные деньги выглядеть на миллион долларов.
ELLE Как Вам кажется, что значит быть модной в Петербурге?
М.Х. Иметь е-mail, говорить по-английски, читать всякие модные новые книжки и немного интересоваться эзотерикой.

Екатерина Валова

Газета Версия
17 сентября 1998

Балетный плейбой



Фарух РУЗИМАТОВ
«В японской кухне понимаю больше, чем в балете...»

С тех пор как с балетной сцены ушло поколение Васильева и Лиепы, мы почти забыли, как выглядит настоящий мужской танец. Зрителю пришлось смириться с жеманными манерами сегодняшних премьеров. Фаруху Рузиматову удалось сохранить на сцене мужское начало. Если бы в балете выбирали секс-символ, им бы стал Рузиматов. Достаточно для этого увидеть его страстного, горящего желанием раба в «Шехерезаде» или темпераментного Дон Кихота. Закончив Вагановскую школу в Петербурге, Фарух сразу же стал солистом Кировского театра и начал ездить на международные балетные конкурсы, до тех пор пока в начале восьмидесятых на одном из них не сфотографировался с Рудольфом Нуриевым за кулисами «Гранд опера». Одним из первых уехал в 1990 году работать по контракту с Американским балетным театром, а спустя полгода снова всех удивил, отказавшись этот контракт продлить. Мы договорились встретиться в одном из питерских баров. Из лихо подъехавшего спортивного «ВМW» вышел настоящий плейбой. В черном. Стильный. Мужчина посмотрел на меня. Я - на него. Мы друг друга поняли...

- Фарух, а почему вы назначили встречу именно в баре?

- А я люблю поесть. Причем хорошо поесть. Ну и что такого? Обожаю японскую кухню. - Следующий пассаж Фарух произносит с мечтательным видом. - Ее уникальность в том, что, куда бы ты ни зашел - от самого дорогого ресторана до дешевой харчевни, - везде вкусно. А как они подают блюда: каждый лепесток имеет значение. Не то что в Америке... Там вся страна - бургеры и кока-кола. Мне вообще иногда кажется, что я больше понимаю в японской кухне, чем в балете.
Фарух с упоением начинает рассказывать о прелестях японской кухни: сакэ, суши, темпуре... О том, как все эти странно звучащие продукты готовить.
- Может, вам поваром стать? По-моему, вы готовили бы не менее вдохновенно, чем танцуете.

- Думаю, даже более. Может, несерьезно об этом говорить, но японская кухня - одно из самых приятных воспоминаний... Что-то я сегодня разболтался...

Принесли виски...
- Кстати, а как насчет вредных привычек?
- Курить бросил. Начал в 29 лет, а потом поспорил и бросил. За границей могу очень много выпить. Там все время какое-то странное состояние. В России пью меньше.

Подошел официант со следующей порцией. Смотрю на порцию. Вспоминаю припаркованный у входа «ВМW».
- А с ГАИ проблем не бывает?
- Год ездил без прав: много шампанского выпил. Вроде и откупился, как положено, но они оказались непорядочными взяточниками. Хотя мне это только на пользу пошло. Я все-таки был не очень-то дисциплинированным водителем.

- Наркотики пробовали?
- Честно сказать?

- Ну конечно
- Нет. Верите? - радостно смеется. - Это не кокетство. Я с вами абсолютно откровенен, а это со мной бывает редко.

- Тогда - о балете. Противостояние Большого и Мариинки уже стало притчей во языцех. Как вы относитесь к тому, что их постоянно сталкивают?
- Да глупость. Все живут в одном балетном государстве. И в Большом делают батман-тандю, и в Большом думают, как приготовить партию. А доказывать, кто лучше... Так это решают много лет... Мне в Большом танцевать было сложно. Не потому, что это Большой, а я из Мариинки. Я вообще не люблю танцевать с чужой труппой. Страшно. У себя знаешь всех: кто тебя одевает, зашивает, гримирует... Все доски сцены наизусть выучил. Невидимо это поддерживает и работает на тебя. А когда приезжаешь в другой театр, такой поддержки нет. Остаешься один на один с чужой сценой, с чужим залом, с чужими людьми...

- То есть сейчас вы не заключили бы такой контракт, как с Американским балетным театром?
- Ни в коем случае. Знаете, когда человеку слишком много дается, кажется, что так и должно быть. Идет пресыщение, недовольство. Думаешь, что в другом месте будет значительно лучше. Сезон в АБТ привел меня в чувство.

- Практически вылечили «звездную болезнь»?
- Наверное, да. Сейчас, конечно, смешно - это уже далекое прошлое. Но теперь, когда я вижу подобные метаморфозы у других, отношусь очень терпимо.

- Это конец истории. А ее начало?
- Вначале я жил с родителями в Душанбе. Каждое лето меня посылали в пионерский лагерь. Однажды туда приехали педагоги из питерского хореографического училища. Нас собрали, что-то проверили, сейчас и не помню, что. Потом меня спросили: «Хочешь учиться балету?» А я и не знал, что это такое, хотя мои родители окончили ташкентскую консерваторию (папа - по классу фортепиано, мама - вокал).

Утро первого января. В Мариинке - мертвая тишина. Все отдыхают. И тут приезжает бодрый и подтянутый Фарух. Естественно, заниматься. Единственный из труппы. Изумлению дежурившего пожарника не было предела.
- Тяжело каждое утро идти на класс?
- Не надо его воспринимать как обязательную программу. Это то, что поддерживает в форме, готовит к выходу на сцену. Без класса чувствуешь себя не в своей тарелке.

- А бывает, что не хочется никуда идти?
- Раньше я ничего не пропускал. Что бы ни случилось - ночь не спал, приболел, настроение плохое, - на уроке был железно. А был период, если организм чувствовал что-то не так, я и не шел никуда. Но сейчас возвращаюсь к старому. Все-таки нельзя лежать, надо себя ломать.

- В балете главное - труд" или талант?
- Один процент таланта, остальное - ежесекундный труд.

- С кем из современных хореографов удалось поработать?
- По большому счету - только с Хосе Антонио (ставил в Мариинке балет «Гойя» специально на Рузиматова. - Р.А.) и с Бежаром, когда он был в Петербурге. Я всю жизнь мечтал работать именно с Бежаром. Он даже приглашал меня в труппу. Но надо было уезжать на несколько месяцев, я так и не собрался. Для меня это - трагедия. Бежар - человек энциклопедических знаний. Он любого танцовщика видит насквозь. А вообще, Мариинка - такой театр, в который мало кого приглашают на постановку. Это своего рода балетный «Эрмитаж» с устоявшейся экспозицией-репертуаром.

- А чем закончилась работа с Андрисом Лиепой?
- Андрис пробовал поставить у нас «Паганини». Не получилось.

- Не обидно, когда работаешь, а результата никто не видит?
- Конечно, обидно. В работу уже вложен труд - и твой, и постановщика. А когда пропадает что-то из-за подводных течений, как это не раз случалось, совсем противно.

- Их вообще много в Мариинке?
- Я думаю, такого много везде, даже в этом баре. Только здесь подобные вещи происходят на уровне бара. Главное не обращать на это внимание и заниматься своим делом. Когда творческий человек попадает в какое-то хитросплетение, ему приходится туговато.

- Вас никогда не привлекали какие-либо посты? Власти не хочется?
- Мне кажется, когда я захочу власти, перестану себя уважать. Власть слишком развращает, это слишком большое искушение. И я не уверен, что могу его выдержать.

- Что бы вы сказали о следующих высказываниях об артистах балета: большинство из них - малообразованные, недалекие люди...
- Абсолютно, абсолютно верно (в голосе явная ирония. - Р.А.). Я совершенно необразован, хотя и много читаю. В училище я лично занимался только классикой, это было для меня самым главным. И я не один такой - все артисты балета большую часть времени проводят в зале. А заставить себя заняться самообразованием после многочасовых физических нагрузок трудно. Но тем не менее интуитивно они образованны - сказывается общение с прекрасным.

- Продолжим: страдают нарциссизмом...
- Все люди каждый день смотрятся в зеркало. Может быть, в балете это более заметно, профессия накладывает какой-то отпечаток. Но говорить обо всех я бы не стал.

- Все танцовщики - гомосексуалисты.
- По крайней мере, у нас в театре с этим делом абсолютно все нормально. На Западе - там да...

- А почему именно в балете?
- Не знаю. Наверное, потому что это - искусство. Мне кажется, рабочий дядя Вася никогда не станет голубым. Вообще, я над этим не задумывался.

- У вас в театре с этим проблем нет. А на Западе к вам никто не приставал?
- Нет. Может, я не выгляжу, как они. Просто так никогда приставать не будут. Обидно, почему это-то так всех волнует? В балете есть более интересные вещи.

- О чем был бы балет «Рузиматов»?
- А его не будет. Но если... То о чем? Да, наверное, о человеке, который мечется, которого раздирают противоречия. Я меняюсь каждую секунду. Если бы я был какой-то конкретный, то уже сдох бы с тоски. Но такой балет не поставить. Может быть, в драме или кино это возможно.

- Балет - единственное занятие?
- Ну почему... Не далее как прошлым летом вышел спектакль по дневникам Нижинского. Его поставил актер Малого драматического театра Сергей Бехтерев, который пригласил меня для изображения чего-то там на сцене. Так я в этом спектакле даже некоторые реплики бросаю. И ощущаю себя маленьким и незначительным. Работать с таким гениальным актером, как Бехтерев, видеть, что он и как делает, невероятно интересно. И не важно, что это - балет, драма или кино...

- А можно прожить, занимаясь только балетом?
- Можно, но очень средне. Во всем мире балетные люди мало получают. Есть несколько десятков человек, которые имеют очень хорошие контракты. В частности, мне пока еще везет: есть контракты, приглашения...

- Когда Мариинка попала в черный список налоговой инспекции, у вас были проблемы?
- Меня сразу же вызвали, чуть ли не первого. Сказали, чтоб заплатил налоги. Я и заплатил. А раньше не платил, так до этого не было закона. У нас вообще страна интересная - все очень быстро меняется.

- А вы следите за этими изменениями?
- Я не читаю газет и не смотрю телевизор. Как-то там все грустно, по-черному, постоянно о политике. Это меня не интересует. Да и времени нет.

- А что интересует, если такое есть?
- В отпуск езжу к родителям в Ташкент. Или в Израиль. Как-то угодил в Эйлат в пятидесятиградусную жару, полез в воду с аквалангом. Ну просто передача «В мире животных». Но не увлекло. Уши закладывает, все время такое ощущение, что сейчас шланг выпадет и воздух перекроет. Зато люблю верховую езду. Видите, никак брюки не очищу, только что из седла. Сегодня попалась какая-то кляча - слушаться не хотела совершенно, скинуть пыталась. Но это тоже не увлечение. Порыв: раз - и «стукнуло в голову».

- И часто «стучит»?
- Средне. - Смеется. - Марки я точно не собираю, значки тоже. Рыбалкой не увлекаюсь. Машины не коллекционирую.

- Может, в казино играете?
- Недавно поехали на гастроли в Лас-Вегас, и все поголовно бросились к зеленым столам. Я подумал: «Пусть они играют, а я выше этого». Оказалось - ниже некуда. Утром начал с автоматов. Вечером - уже на рулетке. Я вообще человек осторожный, но здесь захватило страшно. Хорошо, мы там мало дней были, иначе бы плохо кончилось. Я уж «Игрока» Достоевского вспомнил.

- За модой следите?
- Иногда листаю журналы, но меня не интересует, какой фасон сейчас моден, а какой нет. Вообще редко что-то покупаю. Хожу в одном и том же годами. Наверное, многие думают, что экономлю. Хотя на самом деле это не так. Я легко «разорюсь» на рубашку хорошего качества у известного модельера. Но не для того, чтобы показывать лейбл.

- Ваша жена - балерина?
- Ну уж нет! В институте учится. Но я был против.

- Как же, как же! Жена должна сидеть дома...
- Знаете, Римма, мои восточные гены еще слегка шевелятся. И они мне говорят: «Жена должна сидеть дома. Жена не должна выглядывать на улицу. А если и выглядывает, то только с закрытым лицом...»

- Господи, как же она с вами уживается?
-С трудом.

- Как восточного человека, вас легко вывести из себя?
- А вот и не угадали.

- То есть семейный скандал с битьем посуды - не ваш вариант?
- Ну что вы, я слишком дорожу посудой, чтобы ее бить. Могу, правда, взорваться иногда, наговорить всякого...

- Вы, я смотрю, человек веселый. А в балете шутите?

- Очень редко. Но сейчас в Америке, на последнем концерте (он, к счастью, был в небольшом городке) мы приготовили маленькие сюрпризики для артистов. Например, стоит человек на вариации из балета «Арлекинада», а включается фонограмма из «Корсара». А некоторые сделали себе грим оригинальный - «удиви партнера», называется. Правда, в балете особого капустника не устроишь...



РИММА АВШАЛУМОВА, Санкт-Петербург- Москва.
Фото Валентина Барановского
______________________
Статья предоставлена АБ. Спасибо ей.

Журнал GALA
№1 2001

Диана Вишнёва
Заполнить воздух танцем.

Ей 25 лет. Даже неполный список балетов, в которых она танцует, - годовая афиша нескольких театров сразу. Один день в Петербурге между гастролями солистка Мариинского театра провела с Gala.



Она прилетела в Санкт-Петербург из Японии всего на несколько дней. Об отдыхе нет и речи: в северной столице Диана Вишнева станцует «Жизель», после чего отправится на гастроли в Бразилию. Диана Вишнева: Мы уже знаем публику большинства стран. Японцы одержимы музыкой и классическим балетом, готовы смотреть его сутками, по пятъ-шесть актов не уходя из театра. В Бразилии и Мексике зрители невероятно эмоциональны. А в Париже или Лондоне искушенные балетоманы оценивают профессионализм. Поездки - большой плюс нашей профессии, мы посещаем очень много стран, есть возможность расширить кругозор.
Она сидит на краешке продавленного, затянутого белой кожей дивана в одном из бесконечных коридоров Мариинки. Вытянулась в струнку, и, когда произносит слово «кругозор», приходится напоминать себе, что это не «школьная» прямая спина, а «балетная». В конце интервью Диана вдруг разразится длинной тирадой о том, как час-то пишут, что балетные люди малоинтеллектуальны, но это совсем не так, просто танцующему человеку трудно говорить. Каждая партия - это источник опыта: «Я впитываю в себя чужую мудрость, проживая чужие жизни». Потом она прервется, как от ненужной откровенности малознакомому человеку.
Перед интервью была репетиция. Даже в залитом электрическим светом репетиционном зале, в зелено-коричневых гетрах и желтом трико ее Жизель великолепна. После премьеры писали: Вишнева настолько сломала привычный образ, что ее имя можно указывать рядом с балетмейстером - «Жизель Вишневой будто читала Кастанеду». «Я вообще считаю, что у балерины ноги - вторая по важности часть тела, первая - голова». И только что серьезная Диана вдруг развеселилась: «Зимой было много спектаклей, и потом я уехала отдыхать на горнолыжный курорт. Въехала в скалу на всей скорости, разодрала щеку, ногу, все прокляла! А назавтра покорно пошла к подъемнику снова. Нашла себе наркотик. И когда я с Путиным встречалась, сказала ему : «Я Вас понимаю, когда Вы на лыжах катаетесь».
После репетиции Диана разговаривает с одной из «околобалетных» дам. «Я так люблю Манон. Нет, она не стерва. Ей хочется нравиться мужчинам, это получается, и она упивается собой и любовью. Да, дурочка, но никакая она не стерва». Говоря все это, Диана стоит у станка перед зеркалом и ее руки «протанцовывают» все слова. Тому, кто это видел, остается только позавидовать.
«Я столько времени провожу здесь - вне театра у меня намного меньше жизни. Моя близкая подруга - балерина, мой муж - артист балета». Диана замужем за солистом Мариинки Фарухом Рахимовым и вместе с ним танцует большинство партий.

Gala: Скажите, Вам легче от того, что вы всегда вместе - и в жизни, и на сцене?
ДВ: Не легче и не тяжелее. Я просто благодарна судьбе за то, что мне встретился именно этот человек, что я с ним танцую.

Маленькая Диана ездила в балетную школу через весь город сначала без всякого удовольствия.

ДВ: Раньше мама видела танец только на сцене. А потом увидела мои слезы, бесконечную усталость и боль. И сказала: «Я тебя забираю». Но я ответила: «Все, мама, уже поздно. Теперь я захотела танцевать».

Диана поступила в Вагановское училище с третьего раза. А со второго курса уже танцевала в Мариинке. «Однажды я получила в училище оценку пять с минусом. Вы думаете, за меня радовались? Мне сказали, что теперь планка так высока, что нельзя расслабляться. И каждый раз, когда мне предстоит работать над новой партией, я помню о том, что карабкаюсь вверх».

За последние годы в Мариинке случилось то, чего уже не ждали, может быть, от всего русского балета. Одна за другой появились звезды: Ульяна Лопаткина, Светлана Захарова, Игорь Зелинский, Илья Кузнецов...

Gala: В Мариинском театре жесткая конкуренция?
ДВ: Она нужна. Чем больше будет хороших танцовщиков, тем лучше. Ты не думаешь: «Хоть бы она споткнулась!» Я многому учусь на чужих ошибках. Руководитель балетной труппы Махар Вазиев говорит: «Будешь в другом возрасте - заговоришь по-другому: молодые начнут наступать на пятки». Наверное, тогда все будет по-другому, но сейчас конкуренция мне нравится.

Диана, так же как и ее сверстницы - солистки Мариинского театра, пришла сюда в момент, когда «свято место было пусто» - предыдущее поколение разъехалось по миру. Они сразу получили все: современных европейских балетмейстеров и классический репертуар, гастроли, премии и обожание публики. Не пришлось ждать, когда им уступят, в страхе, что танцевать уже будет поздно. Но возраст - слово-табу в балете. На официальном сайте Мариинки в биографиях солистов нет даты рождения.

ДВ: Когда мы приехали получать Государственную премию, рядом со мной были Наталья Гутман, Юрий Башмет, Марина Неелова, и я подумала: здесь артисты с огромным багажом, жизненным опытом. Но наша профессия молодая. Наш расцвет -25-26 лет, мы не можем получать премию «потом».

Она часто повторяет: «Мы, балетные». Считает, что у балерин больше вкуса: они одеваются более женственно и элегантно. Говорит с вызовом: «Балерину всегда видно». Иногда проговаривается и называет себя примой-балериной. От девушки, казалось бы полностью погруженной в искусство, диковато слышать: «Я всегда отдыхаю на море: я Рак по знаку Зодиака, и вода - моя стихия». В ее словах мало стеснительного кокетства: «В меня вложена божья искра, но для каждого человека важна поддержка».

Gala: Вам помогает красота?
ДВ: Не знаю. Вообще на сцене мало красивых людей. Танцуя, я смотрю на себя со стороны и хочу донести свое ощущение красоты. Я красоту использую.

Gala: На улице на Вас часто обращают внимание?
ДВ: Наверное, да, но сейчас на многих девушек обращают внимание. Я привыкла, что меня любят, я привыкла доставлять людям радость. Я с детства так воспитана и потому живу счастливо.

Gala: Вы можете представить, что Вы - не солистка Мариинки, а [b]просто одна из этих «многих»?
ДВ:[/b] Я точно знаю, что смогу заниматься чем-то другим. Я люблю танцевать, люблю балет, но я не одержима. За сценой стоит педагог. А ведь половина моего успеха - это его заслуга. Он только отдает и радуется за тебя. И мне кажется, что я тоже смогла бы только отдавать и получать от этого радость.

Диана Вишнева и не замечает, что снова говорит о балете.



Мария Шубина
Фото Михаил Королев