http://www.chaspik.spb.ru/cgi-bin/index ... b=7&stat=1

Час Пик
N9-2006

Пуантилизм: И было в последние дни

Нет, гора дома Господня пока еще не возвысилась над холмами. Но было в очередной раз продемонстрировано превосходство петербургской балетной школы над многими и другими. Утром в прошлую субботу в рамках новоблагословенного (второго по счету) фестиваля «Маslenitsa» в Мариинском театре.

Некоторая неловкость всегда сопровождает этого рода действа. Плохо ли, хорошо ли, они имеют вид семейного праздника, на котором надо либо вопить от восторга, либо прятать глаза от смущения. Зал заполняют всевозможные (и, бывает, всемогущие) родственники и друзья семейств, ревниво поглядывающие кругом себя с расстрельным пафосом: кто еще посмел не похлопать нашей /нашему. Не всегда при этом удается увидеть действительно стоящее исполнение. Но бывает — и было.

Общий уровень исполнительской культуры — первое и главное впечатление от происшедшего. Особенно в сравнении с тем, с чем те же юные натуралисты предстанут чуть позже в Мариинском театре. Благородство поступи, осанки, любого видимого действия — вот то неповторимое и неслучайное, что может быть привито только здесь.

Времена не выбирают — в них живут и умирают. Это тоже ясно всем вменяемым. Как быть, как вести себя человеку нашего времени, воспитанному на компьютерных забавах, который хочет хотя бы краем своей тугой плоти приобщиться к великой культуре четвертьтысячелетней древности? Слабые начинают неестественно суетиться, сильные берут все происходящее в руки (и ноги). Среди последних практически все солистки. Третий акт «Щелкунчика», знаменитое Pas de deux Даниэля-Эспри Обера, Флорина из «Спящей красавицы — все это ярко, празднично и цельно.

Кому как, но, по моему скромному мнению, был один человек, в сопоставлении с которым другие отдыхают. Ученик В. Ю. Цветкова Анатолий Марченко. Ни Боже мой, ничего сверхъестественного. Прыгает не выше головы, держит надежно, но опять-таки ничего сверхъестественного, крутится порядочно, однако не более того. Но есть, есть, есть чего-то такое, что заставляет выбросить все академические соображения из головы и просто, по-наивному засматриваться показанным. Стопа ли, будто на ниточке привязанная к плечу, все ли ноги, более подходящие к парижскому подиуму, чем к питерскому спектаклю, — пусть тот, кто видел, сделает свой вывод.

Но как же утешительно после двадцатипятилетнего знакомства с Мариинским театром еще и находить на его сцене что-то свежее… Amen, что в буквальной точности означает: «Пусть так и будет».

Алексей Государев

http://www.spb.timeout.ru/text/show/15561

TimeOut Петербург

Бенефис Николая Цискаридзе



Три недели назад Цискаридзе участвовал в программе "Короли танца" в Нью-Йорке вместе с другими королями современного балета - Йоханом Кобборгом, Анхелем Корелла и Итаном Стифелом. Кроме балета For 4, сочиненного для этой звонкой четверки Кристофером Уилдоном, каждый из артистов показывался в миниатюре, сделанной специально для него. Цискаридзе выбрал "Кармен" Ролана Пети - и был по очереди Хозе, Тореадором и самой цыганкой. И в этом он весь. Может сыграть мужчину, женщину или вовсе Смерть (в московском мюзикле "Ромео и Джульетта"). В дошкольном тбилисском детстве ткнуть пальцем в открытку с изображением Большого театра, сказать: "Я буду здесь танцевать" - и добиться этого. Он всегда сам придумывает свои сценические костюмы. Превращает спектакли, привычно названные в честь главной героини, в спектакль о герое - не "Баядерка", а "Солор", не "Жизель", а "Альберт". За десять лет карьеры исчерпал репертуар Большого, взял штурмом Парижскую оперу, и даже год после травмы, придавившей его к земле, обернул себе на пользу, поучаствовав в двух десятках телепроектов. На бенефисе в рамках фестиваля "Мариинский" покажет любимые роли - "Рубины" Баланчина и балет Форсайта. И выяснится, что любимые - это самые трудные. На меньшее, чем проверка шедевром, он не согласен.

Анна Гордеева
10 Марта 2006

http://www.spb.timeout.ru/text/show/15562/

TimeOut Петербург

Бенефис Игоря Зеленского



Амплуа - "офицер и джентльмен". Со всеми оттенками, которые в него входят: донжуанский список, возможность счесть страшным оскорблением невинную газетную шутку, абсолютная надежность и благородство танца. Внешность - как у викинга. Детство и юность проведены в Грузии, там закончена школа. Вахтанг Чабукиани, звезда ленинградского балета легендарных, довоенных времен, будто вернул своим учеником что-то важное оставленному, но не разлюбленному театру. И ученик пришел как раз вовремя, когда театр начал возвращать себе тот масштаб, который был у него когда-то. Зеленский уже 18 лет в Мариинском. Но все это время успевал наведываться в "Ковент Гарден" и в New York City Ballet. Он не оставляет театр и всегда готов к гастрольным атакам. Его собственные кавалерийские вылазки в Японию, Корею и Южную Америку также производят впечатление. Программа бенефиса очерчивает биографию танцовщика и его колоссальный диапазон двумя баланчинскими балетами: от мальчишеского выбора повелителя муз ("Аполлон") до горделивой демонстрации взрослой стати русской мужской балетной школы ("Бриллианты"). А две партнерши, обещанные на бенефисе, - Мария Ковроски из New York City Ballet и Светлана Захарова, сейчас принадлежащая Большому театру, - отработают за всех балетных дам, готовых кричать "Ура!" столь редким в наше время благородным рыцарям. Что касается чепчиков - их обеспечат дамы в партере.

Анна Гордеева
10 Марта 2006

TimeOut Петербург

13-26 марта 2006 №6(87)

Досье
Французы в Петербурге

Одна из «фишек» фестиваля «Мариинский» - участие в репертуарных спектаклях приглашенных звезд зарубежных трупп, прежде всего - главной балетной сцены мира, Парижской оперы. Равнение на Францию петербургская труппа держит с ХVШ века, а первой приглашенной этуалью была Мария Тальони. «В ней сплетены, как розовые цветы ее веночка, достоинства высокой драматической игры с совершенством первоклассной танцовщицы, - заливалась в 1837 году «Северная пчела». - Каждая ее поза, малейшее движение достойны кисти художника и производят живейший восторг». И хотя французские артисты работали в России и до нее, и после, балетмейстеры были сплошь французы от Шарля Дидло через Жюля Перро и Артюра Сен-Леона к Мариусу Петипа, и именно с тальониевских приездов началась «французская легенда».
В послевоенном XX веке ей была рифма – Лиан Дейде; легенда окрасилась «диссидентской» интонацией: полюбили не царствовавшую тогда в Париже Иветт Шовире, но «притесняемую» (по легенде) Дейде, образцовую Жизель, слишком хрупкую для активного захвата власти в театре. Потом на петербургскую сцену в «Лебедином озере» влетела юная Сильви Гиллем - и вернулась лишь в год юбилея Петербурга, в «поздних» своих ролях – в «Месяце в деревне» и в «Маргарите и Армане». Но лишь с появлением фестиваля «Мариинский» визиты этуалей Парижской оперы стали регулярными - Николя ле Риш в «Блудном сыне», Орели Дюпон в «Ромео и Джульетте», Аньез Летестю в «Пахите». Сейчас «Мариинский» представляет самую юную этуаль - Матье Ганьо. Потомственный премьер, сын Доминик Кальфуни и Дени Ганьо, он взлетел на высшую ступеньку иерархии в 20лет. Сейчас ему 22. В репертуаре – от Джеймса в «Сильфиде» (спектакль с его участием выпущен на официальном DVD Парижской оперы) - через Курбского в григоровичском «Иване Грозном» - до Калигулы в балете Николя ле Риша. В Мариинке он танцует Базиля – то есть ровно ту роль, за которую его два года назад возвели в высший балетный ранг.
А.Г.

http://www.sptimes.ru/index.php?action_ ... y_id=16981

St.Petersburg Times
Issue #1151(17), Friday, March 10, 2006

Romantic revival

To open its sixth annual ballet festival on Thursday, the Mariinsky Theater presents a reconstruction of a 150-year old ballet.

French choreographer Pierre Lacotte, a restorer of undeservedly forgotten gems of 19th-century choreography, is reviving the original version of Jules Perrot’s romantic ballet “Ondine” at the Mariinsky Theater. The reconstruction opens the International Mariinsky Ballet Festival on Thursday, with a second performance on Friday March 17.

“Ondine” tells the story of a mermaid and her doomed love for a simple Sicilian fisherman, who is already betrothed to another. The fisherman falls in love with Ondine but can’t compromise his fiancee, and the ballet revolves around the sufferings and torments of this love triangle.

As happens in virtually all 19th-century ballet classics, there is no happy ending, and the long-suffering characters all die shortly before the curtain falls.

“This ballet celebrates naivety and romanticism,” said Mariinsky dancer Leonid Sarafanov, who is rehearsing the lead male role of the fisherman Matteo in “Ondine.”

“The plot is as conventional as it could possibly be and there is much charm in this choreographic antique. The music, the moves and the synopsis all contribute to the recreation of a mesmerising and graceful, if somewhat old-fashioned, fairy tale,” Sarafanov said.

As well as Sarafanov, the ballet will be danced by an array of the Mariinsky’s top-flight soloists, including Diana Vishnyova, Yevgenia Obraztsova and Igor Kolb.

Set to the music of Cesare Pugni, the two-act ballet was originally choreographed by Jules Perrot in 1843 at London’s Royal Opera House (Covent Garden). Marius Petipa later reworked the ballet and presented his rendition at the Mariinsky Theater in 1874, followed by another version in 1892.

Reinterpretations of “Ondine” didn’t end there. In 1903, also in St. Petersburg, Alexander Shiryayev designed his own adaptation of the work for the prima ballerina Anna Pavlova.

After the Bolshevik Revolution in 1917, the ballet or parts of it were occasionally brought to life in the city — in 1921 and 1984 — but the work lost prominence in Russian companies’ repertoires and remained obscure to several generations of ballet audiences.

Pierre Lacotte originally worked with the Mariinsky on “Ondine” back in 2003, with the premiere of his reconstruction scheduled for spring of that year.

But the show never materialized due to what the company said were “an unfortunate string of technical reasons” that still remain obscure.

The French choreographer had previously resurrected “La Fille du Pharaon,” the first ballet choreographed by Mariinsky icon Petipa for the Bolshoi Theater in Moscow.

Lacotte’s reconstructions include “La Sylphide” at the Opera National de Paris and Milan’s La Scala, “Coppelia” and “Paquita” at the Opera National de Paris and “Le Lac des Cygnes” at the Ballet National de Nancy. In 1979, Lacotte brought Marie Taglioni’s “Le Papillon” to the Mariinsky Theater.

The research and reconstruction process can be hugely time-consuming. Lacotte said it took him nearly four years to work on Perrot’s “Ondine.”

“I have always been interested in the original version of this ballet,” Lacotte said.

“Later alterations were substantial and very much changed the work.”

When he began working on “Ondine,” only a modest amount of documents were available to Lacotte.

“I had a violin score of Pugni’s work and some critical reviews,” he said.

Lacotte wasn’t able to dig out enough about the original sets and costumes from Perrot’s work to be able to reproduce them.

“We have created designs that reflect the aesthetics of that time,” he said.

Lacotte’s interest in Petipa, Perrot, Maria Taglioni, Jean Coralli and 19th-century ballets was sparked by Russian emigre ballet historian Lyubov Yegorova, with whom he studied for over a decade early in his career.

“Ondine,” which abounds with difficult variations, poses great technical challenges, Sarafanov said.

“As a dancer, I very much appreciate the opportunity this ballet offers to absorb the quintessential style of the French school in its crystal-clear original form,” he said.

“It gives you new technical strengths because even the pantomime is very different from our standards. For example, to symbolize death, Russian classical dancers stretch their right arm and point to the ground but in the French tradition you need to cross your stretched arms.

Rehearsals for this ballet are particularly demanding on dancers as they require the highest physical and mental concentration, the dancer added.

Sarafanov is already familiar with Lacotte, having danced in his reconstruction of “La Sylphide” at La Scala last season.

“This choreographer is the most extensive ballet encyclopedia personified,” the dancer said.

“Apart from teaching us the technique, he plunges us fully into the era and the atmosphere of the times when the original ballet was being created. His exciting explanations are always rich with precious historical detail.”

By Galina Stolyarova

http://www.gorod-spb.ru/story.php?st=7034

ГОРОД №9
от 13-03-2006

Фабрика мариинских звезд
зачем Мариинский балет объявил массовый набор в примы и премьеры

Обычно в Мариинском балете массовые дебюты и выступления начинающих сил в главных партиях происходят на затишье, летом. В нынешнем сезоне в самый разгар, зимой, что ни спектакль -- то молодое дарование. Никогда так активно кордебалет еще не теснил главные силы.

Похоже, коррективы в исполнительскую политику внесла надвигающаяся реконструкция главного здания Мариинского театра. И превратила гордость нынешнего балетного руководства -- подробную иерархическую градацию труппы (прима-балерины и премьеры, первые, затем вторые танцовщики, корифеи и кордебалет, особняком солисты характерного танца) -- в бессмысленный список, поскольку статус исполнителей часто не соответствует исполняемому репертуару, а репертуар -- качеству исполнения.


Уходящая натура

Проблема несоответствия статуса и репертуара обостряется из-за того, что нынешние прима-балерины и премьеры по разным причинам появляются на сцене не часто, не в полном составе и не в полную силу. В женском разделе старшей примой уже фактически стала Ульяна Лопаткина в свои тридцать с небольшим. Брать в расчет почти не танцующую Юлию Махалину или тактично отошедшую от театра к семейным заботам Жанну Аюпову не приходится. Ирма Ниорадзе еще рвется в репертуар и вроде бы полна сил, но тоже словно за кадром.
В мужском разделе возрастной расклад более обширен. За 40 Фаруху Рузиматову, который появляется в театре, но творческий потенциал больше реализует за его пределами. Почти 35 Игорю Зеленскому -- но после травм и этот премьер сбавил уровень активности. Еще в списке премьеров Виктор Баранов, который практически не у дел.
Остальные перворазрядные артисты среднего поколения. У женщин здесь единственный лидер 29-летняя Диана Вишнева. Дарья Павленко роль примы, определяющей уровень труппы, не вытягивает.
В мужском составе из трех премьеров (Данила Корсунцев, Игорь Колб, Андриан Фадеев) Агафья Тихоновна непременно сложила бы одного идеального -- с партнерской выносливостью первого, танцевальным и актерским чутьем второго, эмоциональностью и миловидностью третьего. И добавила, пожалуй, раскрученности старшего поколения. Но даже если бы такой персонаж вдруг появился бы на горизонте, премьеров все равно было бы ровно столько, сколько сейчас: количество "первых" в составе трупы нормировано -- шесть балерин и шесть премьеров, и никак иначе. Правда, проблема замещения вакансий (старшие скоро уйдут по возрасту и освободят места) -- вопрос не слишком отдаленного будущего.

Первые и вторые

На остальные разряды количественные ограничения не распространяется. От первых танцовщиков до кордебалета артистов может быть столько, сколько в труппе считают необходимым. Кого готовят к скачку в высшую лигу, можно определить по репертуару.
Самый большой перечень ведущих партий сегодня у Натальи Сологуб, танцовщицы хоть и неклассического плана, но перетанцевавшей практически все академические балеты. Нельзя исправить только (и как факт биографии, и как художественный недочет) не петербургскую школу. Поэтому рядом появилась ученица Вагановского Виктория Терешкина. Типаж тот же: непривлекательная актерски, но сильная балетная гимнастка. Принцип тот же: поколение, осилившее Форсайта и Баланчина, так же исполняет все остальное (прежде было наоборот).
Среднее поколение в этом разделе наполовину потерянное, с упущенными возможностями, именно потому, что последнее десятилетие не было вменяемой художественной политики. Софья Гумерова или Майя Думченко -- стабильные, качественные артистки, не раскрывшиеся в мере ожидания. Более старшие -- Эльвира Тарасова или Ирина Желонкина -- счастливее в том, что успели по своим способностям. А более молодые: Ирина Голуб или Екатерина Осмолкина попали в продвигаемую молодежную группу.
Мужской состав в труппе всегда дефицит. Поэтому театр не расстается со скитальцем Евгением Иванченко, а самый яркий персонаж -- Леонид Сарафанов. Во всяком случае перспектив роста у него заметно более всех: артист детской внешности (то ли инженю, то ли травести) и однопланового дон-кихотного азарта, он все же ухитряется быть уместным и в драматических ролях. Другой артист с подобной проблемой, Антон Корсаков, свою детскость, похоже, лелеет и холит в полудреме. Ему, как и большинству первых-вторых, перешагнуть в следующий раздел премьеров заведомо не суждено. Подавляющее большинство оказалось в этом разряде по тому же удачному для них стечению обстоятельств, что еще недавно в эталонной иерархии Парижской оперы: за отсутствием мегазвезд места этуалей замещали просто лучшими из наличного состава.
Среди первых-вторых редко появляющиеся в театре или совершенно не приметные в сценической жизни персонажи странно соседствуют с вполне замечательными на своем месте артистами. Расплывчатостью с этой категорией может, впрочем, соревноваться список солистов характерного танца. Здесь и солистка, которая лишь в паре спектаклей выходит пешком, и солист, который давно уже в репетиторах.

Балет невылупившихся птенцов

Основные отличия неофитов -- кордебалетных по табели о рангах, но по сцене уже ведущих артистов: отсутствие уверенной танцевальной речи и торопливая расхлябанность движений (от недостатка физических сил). Здесь пока нет личностей, заполняющих сцену, -- только щенячье-торжественные мины примадонн, усердное рвение карьеристов и азарт незаслуженной удачи. Молодость -- великое дело. Но она проходит еще быстрее, чем балетная карьера. Конечно, исполняя большие партии, они постепенно набираются сил. Но и опасность травм повышается. А пока исполнение достигнет должной меры мастерства, этим полуфабрикатом театр подменяет качественный спектакль. Потому и случается наблюдать курьезные сцены, когда в одном спектакле сталкиваются мастер и неофит.
Лидер среди продвигаемых руководством дарований -- Алина Сомова, у которой есть все выходные природные данные. Проблема у нее типичная: еще не в состоянии толком станцевать вариацию, она танцует уже чуть ли не половину балеринского репертуара. Оттого кажется иногда, что в сравнении со своими школьными выступлениями деградировала, и до балерины ей -- как до ближайшей галактики. В группе неофитов самая стабильная Евгения Образцова -- в меру загруженная, она имеет возможность выступать в полную силу, а не прыгать выше головы.
В мужском составе, как всегда, имен значительно меньше, и послужные списки, как и перечень удач, у двух-трех выдвигаемых артистов несравнимо короче. Зато в женском разделе уже просматриваются перспективы потерь. Например, Екатерина Кондаурова станцевала ряд ведущих партий, несколько премьер -- и затихла. А что вы хотите, чтобы у руководителя труппы не было личных симпатий? Сегодня собирается выгонять из театра, завтра сменяет гнев на милость. Или с трудом соглашается принять в труппу -- и тут же выдвигает на главную роль.
Слишком заметно различие между уровнем дебютов звезд прежних -- и нынешних. "Лебединое" Лопаткиной, "Дон Кихот" Вишневой, "Жизель" Захаровой, Альберт Фадеева, Зигфрид Колба, "Сильфида" и "Спящая" так и застрявшей в районе корды Светланы Ивановой скидок на дебют не требовали. Уже у Дарьи Павленко "Лебединое", "Жизель", "Раймонда", "Легенда" -- требовали серьезной технической доработки. Теперь качественный дебют -- событие небывалое. Екатерина Осмолкина в роли Ширин -- исключение. И даже Виктория Терешкина, одноплановая в актерской игре по причине не слишком благодарной внешности, смогла выделиться на общем фоне технически точным дебютом в "Легенде о любви", что, впрочем, не помешало ей быть неуверенной Никией.

Мариинская декретизация

Чем ближе закрытие Мариинского театра на реконструкцию (теперь ориентируются на конец 2007-го -- когда у Валерия Гергиева начинается контракт с Лондонским симфоническим оркестром), тем больше в женской части труппы задумываются о личном. Обзавестись детьми сейчас -- это еще и гарантированная возможность удержаться в труппе, которую наверняка ожидают сокращения. А многие просто приглядываются к зарубежным труппам.
Что касается массовой "фабрики звезд", то и здесь виновато предстоящее закрытие основной сцены. Вряд ли настоящие звезды в восторге от перспективы танцевать в Мюзик-холле. А укомплектовывать составы все же необходимо. Потому в срочном порядке производится имитация прим, раскручиваются эрзац-звезды (на зарубежных гастролях даже более активно, чем дома). Как актеры сериалов -- берут числом появлений. В этих бодрых шеренгах одно дарование не слишком отличимо от другого, разве что незначительными нюансами: у кого-то чуть больше сил, у кого-то лучше репетитор, у кого-то -- природные данные, у кого-то внешность. Тут не редкость недоразумения, когда артист(ка) кордебалета выходит в главной партии, а танцовщик(ца) более высокого ранга -- в вариации, а то и вовсе в ансамблях. Кстати, стройности в ряды кордебалета новые примы не вносят.
Впрочем, талантов в Мариинском балете хватает -- это факт неоспоримый. Как и то, что и талантам, и с талантами надо уметь работать.

Ирина Губская

http://www.gorod-spb.ru/story.php?st=7028

ГОРОД №9
от 13-03-2006

Последний Мариинский


С 16 по 26 марта пройдет VI международный фестиваль балета "Мариинский". Похоже, перед закрытием театра на реконструкцию, когда фестивалю придется переселиться на чужую сцену либо вообще взять тайм-аут, здесь решили рассчитаться по всем долгам. И программа выглядит словно разложенная по полочкам.

Во-первых, главной премьерой фестиваля, открывающей афишу, станет многострадальная "Ундина". Три года назад это детище известного французского хореографа-стилизатора Пьера Лакотта уже готовилось в театре, и тоже планировалось на открытие фестиваля. Но были какие-то недоразумения между хореографом и театром. За это время главная претендентка на заглавную роль Светлана Захарова перебралась в Москву.
Теперь Лакотт завершает работу, но снова не все гладко: Диана Вишнева, которая планировалась на первый спектакль, из-за травмы танцевать не будет, да и неясно, сможет ли вообще принять участие в этом фестивале.
Тем не менее спектакль сам по себе настолько интригует, что привлекателен в любом составе. Лакотт, впервые прославившийся стилизацией "Сильфиды" Филиппо Тальони (в Мариинке идет более поздняя, датская постановка Бурнонвиля), в России несколько лет назад всколыхнул балетный мир постановкой "Дочери фараона" в Большом театре. Для Мариинки Лакотт предложил романтическую "Ундину" -- вариант "Сильфиды", с эфемерной красавицей, влюбленной в земного юношу, который разрывается между нею и невестой.
В Петербурге "Ундина" появилась более полутора веков назад, даже не на Мариинской сцене, а еще в Большом Каменном театре. Потом постановку Жюля Перро переделывал Мариус Петипа, но Лакотт обещает "сны" именно о спектакле Перро.
Вторая фишка фестиваля -- вечер новой хореографии, в который трансформировалась идея несколько лет назад мелькнувшего в театре вечера молодых хореографов. Москвич Никита Дмитриевский, считающийся учеником Иржи Килиана, в дни юбилея Петербурга уже обозначился на сцене Эрмитажного театра не слишком выразительными постановками, а теперь покажет "Мещанина во дворянстве" на музыку Рихарда Штрауса. Артист Мариинской труппы Алексей Мирошниченко перенесет в Мариинку свое недавнее сочинение для New-York City Ballet "В сторону Лебедя" на музыку Леонида Десятникова. Ноа Д. Гелбер, на прошлом фестивале выступавший в ролях репетитора и исполнителя балетов Форсайта, теперь в амплуа хореографа взялся за "Шинель" по Гоголю под музыку Шостаковича. И если на каждом фестивале бывает день негласной "передышки", то в этот раз "черная метка", похоже, достанется именно этому вечеру.
Третья изюминка -- три бенефиса звезд. В прошлом году были "девочки", в этом -- "мальчики". Бенефисную программу премьеров, правда, опередила недавняя акция "Короли танца" в Нью-Йорке. В качестве привета оттуда в мариинские бенефисы попал Николай Цискаридзе, по "основной прописке" -- премьер Большого театра. Кроме Цискаридзе бенефисы будут у мариинских Зеленского и Рузиматова.
Четвертая составляющая -- "джентльменский набор" самых популярных классических балетов с участием "смешанных" дуэтов: наши -- гастролеры. Самое ожидаемое выступление -- в "Дон Кихоте" этуаль Парижской Оперы Матье Ганьо. В "Спящей красавице" выступит постоянная гостья фестиваля Алина Кожокару, а в "Лебедином озере" Жозе Мартинез.
На финал, как полагается, гала с коктейлем "все звезды". На этот раз в честь Наталии Макаровой и с ее присутствием. Что безусловно радует -- наши звезды не теряются рядом с зарубежными, и если даже гостей становится меньше, фестиваль не теряет своего блеска.

Ирина Губская

"Балет обязывает к безупречности"
Махар Вазиев - "Газете"

Послезавтра в Мариинском театре премьерой балета «Ундина» в постановке Пьера Лакотта открывается балетный фестиваль «Мариинский». В преддверии фестиваля с руководителем балета театра Махаром Вазиевым встретилась Гюляра Садых-заде.

- Фестиваль «Мариинский» вот уже шестой год становится кульминацией петербургского балетного сезона. Каковы главные события нынешнего фестиваля?

- В основе программы каждого фестиваля лежит некая концепция. Мы продумываем его содержательные стороны, заботимся о разнообразии и многоплановости представленных актерских работ, контрасте спектаклей внутри программы - словом, каждый раз придумываем некий фестивальный «сюжет». Мы стараемся представить какой-то новый проект, новый спектакль.

В этом году фестиваль откроется премьерой балета «Ундина» в постановке французского балетмейстера Пьера Лакотта. Работа довольно сложная и абсолютно авторская. Лакотт создал оригинальную версию балета Пуни. Думаю, премьера станет одним из ключевых моментов фестиваля.

Другой важный для нас проект - это вечер одноактных балетов, поставленных молодыми хореографами. Мы считаем, что театр должен искать, находить и пестовать молодых талантливых хореографов, предоставляя им возможность развиться, показать себя, поработать в театре с одной из лучших балетных трупп мира.

С другой стороны - необходимо насытить репертуар новыми балетами, искать новый балетный язык. Кое-кто, быть может, удивится, узнав, что балет «Шинель» на музыку Шостаковича поручили ставить не отечественному хореографу, а западному человеку. А мне вот, например, интересно, как Ноа Гелбер сможет ощутить, осознать и творчески переработать чужой, в сущности, материал - тему Петербурга, гоголевского «маленького человека», тему Шостаковича.

На том же вечере наряду с «Шинелью» Гелбера будет представлена работа нашего замечательного танцовщика и хореографа Алексея Мирошниченко. Он ставит балет «В сторону Лебедя» на музыку Леонида Десятникова. Еще одна довольно сложная работа - балет «Мещанин во дворянстве», его ставит Никита Дмитриевский, воспитанник московской школы балета.

Нельзя не упомянуть и о трех бенефисах. В этом году мы решили повторить удачный опыт прошлого года, когда на сцене Мариинского театра триумфально прошли вечера трех наших ведущих балерин: Ульяны Лопаткиной, Дианы Вишневой и Дарьи Павленко. В этом году мы организовали три бенефиса в честь наших мужчин: пройдут вечера Фаруха Рузиматова, Игоря Зеленского и Николая Цискаридзе.


- И какова предполагаемая композиция бенефисов?

- Программа должна выглядеть целостно, художественно цельно. Выстроить вечер как балетный дивертисмент - исходя из того, что бенефициант танцевал в жизни, какой у него творческий путь, - я считаю, неверно. С Цискаридзе мы пришли в конце концов к тому, что в первом отделении он станцует «Рубины» Баланчина - это целый акт. Во втором - одноактный балет Ролана Пети «Юноша и Смерть»; партнершей Николая станет Дарья Павленко. И в третьем отделении станцует Форсайта.


- У мариинского балета сложились давние отношения с труппой Opera de Paris. Что дает вам такое тесное творческое сотрудничество?

- Наши отношения с парижанами складывались с 2001 года. Вначале были встречи с руководством труппы, мы что-то обсуждали, прикидывали, строили планы относительно выступлений парижских танцовщиков на сцене Мариинского театра и участия наших солистов в спектаклях Opera de Paris. Первые шаги делали достаточно осторожно. Однако Брижит Лефевр - директор балета Парижской оперы - оказалась замечательной женщиной и замечательным профессионалом. Наши отношения все больше сближались, появилось взаимное доверие. И в итоге, по-моему, мы пришли к оптимальным формам сотрудничества: тот факт, что на нашей сцене ежегодно танцует Сильви Гиллем и другие звезды парижской труппы, мне кажется, говорит сам за себя.

Кроме того, парижская школа балета родственна русской школе.


- А с более ранней балетной школой - школой Бурнонвиля в Копенгагене - у вас не возникало желания завязать контакты?

- Вы могли заметить, у нас на фестивале часто выступает Йохан Кобборг из Ковент-Гардена - он как раз представитель датской школы. И, не скрою, была идея пригласить школу Бурнонвиля, школу Баланчина, школу Парижского балета сюда, к нам, и устроить что-то вроде творческого смотра или семинара. К сожалению, пока мы не смогли реализовать эту идею - не смогли договориться о времени, когда все смогут приехать. Но окончательно эту мысль не оставили.

Я считаю, чем больше танцовщиков, балетмейстеров мы будем приглашать в Мариинский, чем больше будем смотреть, чем больше контактов возникнет - тем лучше для труппы Мариинского театра. И, с другой стороны, знакомясь с национальными балетными школами, мы яснее осознаем наш собственный самобытный путь и наши творческие задачи. Мы можем заимствовать что-то полезное у других - если чего-то нам не хватает в смысле современной техники или языка, и, наоборот, транслировать богатства отечественной классической школы балета всему миру.

Вообще искусство балета - это сфера, где учебный процесс не заканчивается и после того, как танцовщик окончит балетную школу. Даже в сравнении с другими видами искусств балетное искусство визуально честнее. Балет обязывает к безупречности. Потому что все видно молниеносно, с первого взгляда, как только поднимается занавес: такова специфика балета, визуально на сцене мы не можем врать. Поэтому чем чаще мы будем приглашать на наш фестиваль представителей других школ, чем больше будем «насмотрены», тем больше обогатится наша собственная школа и наша традиция.

А переговоры с Королевским театром Дании мы обязательно возобновим: еще не вечер…


- Если Мариинский считается «домом Петипа», то у них там, в Копенгагене, - «дом Бурнонвиля». Они так бережно сохраняют старинные бурнонвилевские балеты, что в них и по сию пору чувствуется некая очаровательная первозданность, светится такой наивно-романтический взгляд на мир…

- Эта первозданность не просто мила и интересна: она является мощной базой для датской школы балета. Балет ведь искусство довольно эфемерное: занавес опустился - и все, забыли. Чтобы старые балеты не забылись, нужно прикладывать массу усилий и таланта. Старинные спектакли прошлых веков покрыты как бы патиной времени, паутиной - иногда эту паутину нужно стряхнуть, освежить спектакль. И то, что датчане так тщательно и любовно хранят старые балеты Бурнонвиля, делает им честь.


- Однако для меня сохранение в первозданном виде старых спектаклей и тем более реконструкция старых балетов - загадочная вещь. Я не могу постичь, насколько точно поддаются восстановлению старинные балеты Петипа по сохранившимся весьма приблизительным записям танца. И вообще применимо ли по отношению к балетам понятие «аутентичность»…

- Да, мы поставили «Спящую красавицу» и «Баядерку», постаравшись максимально приблизить эти спектакли к стилю Петипа. Но мы никогда не заявляли, что «Спящая» в редакции Вихарева - это стопроцентный Петипа. Мы говорили лишь о том, что мы восстановили спектакли по записям Николая Сергеева, который записывал балеты при жизни Петипа. Но в этих документах, увы, нет подписи автора: «Мариус Петипа». Речь лишь шла о том, чтобы восстановить спектакль и посмотреть, что получится.


- Многие люди старшего поколения еще помнят стиль Петипа, как выглядели его спектакли. Реконструировать «Спящую» было довольно сложно, но, мне кажется, получилось убедительно.

- То, что получилось, - в любом случае не оригинал, но взгляд современников на наследие Петипа, наша рефлексия по поводу его классических балетов, его балетного стиля, в которой отражены наши представления о том, что есть стиль Петипа. В этом взгляде неизбежно присутствует элемент интерпретации. Невозможно дважды войти в одну реку: невозможно в точности реконструировать дух и букву старинных балетов.

Это весьма сложная тема, и тут нужно быть крайне осторожными и аккуратными в работе. Многие поколения были воспитаны на редакциях Константина Михайловича Сергеева, и я ни в коем случае не стану вести разговор о том, что лучше, а что хуже. Но, честно говоря, спектакли «Спящая красавица» и «Баядерка», которые мы восстановили, в каком-то смысле для меня более «настоящие». Перед постановкой новой-старой «Спящей» велись такие разговоры: если мы обновим декорации Вирсаладзе к спектаклю Сергеева, если освежим костюмы - спектакль заиграет новыми красками, и отпадет надобность в реконструкции «Спящей» Петипа. Мы обновили спектакль Сергеева частично, но особых перемен в восприятии спектакля, мне кажется, не произошло. Меняется время - и меняется форма, техника, эстетика танца. Смешно было бы полагать, что сегодня «Спящую красавицу» танцуют так, как при Петипа.

Но Петипа - это наша история. Когда мы говорим «шедевры классического балета», мы подразумеваем в первую очередь «Спящую красавицу», «Лебединое озеро», «Дон Кихота», «Жизель», «Баядерку». Но подумайте: все эти балеты были поставлены до революции. То есть мы говорим об императорском театре. Почему же, когда мы обращаемся к этим шедеврам, стремясь вернуть их на сцену Мариинского в более или менее первозданном виде, нам говорят: «Не трогайте нашу классику!» Так что же такое балетная классика? Если у нас есть возможность, давайте восстановим балетные шедевры императорского театра - это наша обязанность как наследников и продолжателей дела Петипа. Его спектакли - история Мариинского театра, накрепко связанная с историей балетной труппы. Почему же мы должны отказываться от попыток вернуть и художественно оживить наше достояние?

К сожалению, в балетной среде часто сталкиваешься с местечково-амбициозным взглядом на то, каким должен быть Мариинский балет. Конечно, проблемы балета должны обсуждаться, мы должны спорить, искать и вырабатывать совместные решения. Но мне кажется, что некоторые протестуют против возвращения балетов Петипа не потому, что отстаивают истинные ценности, а потому, что отстаивают свое время. Но времена проходят; остаются нетленные шедевры, не подверженные переменам общественного вкуса и тлетворному влиянию. И мы будем продолжать возвращать балеты Петипа в его дом - на сцену Мариинского театра.

Gazeta.ru http://www.gzt.ru/print.php?p=culture/2006/03/13/213133.html
13.03.2006 / Гюляра Садых-заде
Материал опубликован в "Газете" №42 от 14.03.2006г.

http://www.kommersant.ru/k-vlast/get_pa ... 060-19.HTM

Аналитический еженедельник
"Коммерсантъ ВЛАСТЬ" №10(664)
от 13.03.2006г.

Радости мариинства


"Спящая красавица" Алины Кожокару должна разбудить привыкшую к парадным постановкам русскую публику (на фото -- реконструкция "Спящей красавицы" Мариуса Петипа 1890 года)

16 марта в Мариинском театре открывается шестой по счету одноименный Международный фестиваль балета -- самое мощное событие русского балетного сезона.

Четыре года подряд Мариинский театр старался заполучить на свой фестиваль самых-самых: приглашал солистов из лондонского The Royal Ballet, New York City Ballet, парижской Opera. А в прошлом году устроил сольные концерты отечественных балерин, и бенефис одной только Ульяны Лопаткиной принес в кассу театра примерно $80 тыс. Для классического балета, на который обычно ходят только балетоманы, туристы и интеллектуалы, это был настоящий прорыв. И в этом году Мариинский театр воспроизводит формулу коммерческого успеха: главной приманкой на афише остались русские солисты.
Свои концерты-бенефисы покажут петербуржцы Игорь Зеленский и Фарух Рузиматов, а также москвич Николай Цискаридзе (он, впрочем, танцует в Мариинке регулярно). Кассовым фаворитом уже сейчас можно назвать Фаруха Рузиматова. Он, быть может, и не обойдет прошлогодний рекорд Ульяны Лопаткиной, но своих конкурентов-мужчин -- почти наверняка: в Петербурге его обожают, а дополнительную остроту бенефису придает то, что Рузиматов старше всех, заявленных в афише, он постепенно прощается со сценой, и поэтому любой его сезон может оказаться последним, а любой концерт -- прощальным.
Самой ожидаемой среди западных звезд в этом году является Алина Кожокару, румынка из The Royal Ballet. Ее гастроли в России давно уже не диковинка, русские балетоманы посмотрели почти все ее главные партии -- Жизель, Джульетту, Китри. На этот раз Кожокару приедет 19 марта танцевать "Спящую красавицу". Это уже интрига. В России "Красавицу" обычно танцуют балерины с парадным размахом, железными нервами и стальной выносливостью. А у Кожокару -- амплуа эдакой балетной Одри Хепберн: обаятельной крошки с быстрыми глазками. Никто не ждет, что она провалит "Красавицу": все ждут, что именно она сделает с этим балетом. От Кожокару можно ожидать чего угодно. В прошлогоднем "Дон Кихоте" она оторвалась по полной, уморительно пародируя "премьерские" штампы, железобетонную уверенность примадонн и напористые ухватки балетных акробаток, но сама при этом безупречно отбила все положенные трюки. Зал стоял на ушах.
Также почувствовать собственную элитарность Мариинке помогут премьеры одноактных балетов 21 марта. Это традиционная дань некассовому и обычно нудноватому "современному искусству". Заведомо вызывают любопытство два пункта: "В сторону Лебедя" и "Шинель". К балету "В сторону Лебедя" привлекает внимание не только музыка Леонида Десятникова, но и участие молодого хореографа Алексея Мирошниченко -- интересно, как он трактует образ Лебедя -- абсолютной балетной иконы (обычно "умирающего" или плавающего в "Лебедином озере"). "Шинель" -- и вовсе потенциальный хит: во-первых, из-за гоголевского сюжета и музыки Шостаковича, отобранной Десятниковым, во-вторых, потому что хореографию сочинил Ноа Гелберт, который учился двигаться в труппе великого и ужасного Уильяма Форсайта, а в-третьих, в Мариинке до сих пор не было спектакля, где солист мог бы как следует поиграть и пострадать.
Откроется же фестиваль "Ундиной" французского хореографа Пьера Лакотта, который делает собственные версии легендарных балетов XIX века.

Юлия Олевская

http://www.vremya.ru/2006/42/10/147434.html

Время новостей N°42
14 марта 2006

«Ундина» доплыла
В Петербурге с 16 по 26 марта пройдет Мариинский фестиваль



В четверг открывается Мариинский балетный фестиваль -- шестой по счету, как всегда весенний, как всегда собирающий суперзвезд со всего мира. Начинается он премьерой -- Пьер Лакотт сочинил для петербургского театра «Ундину». То есть на афише, наверно, будет написано «восстановление» -- «Ундину» поставил Жюль Перро в Лондоне в 1843 году, через несколько лет ее впервые станцевали в Петербурге. После чего не раз забывали и возобновляли; одно из самых ярких возобновлений было в 1903 году -- под названием «Наяда и рыбак», в нем сияла Анна Павлова.

Спектакль Лакотта был заявлен в мариинской афише еще три года назад, его то репетировали, то бросали, хореограф то объяснялся в любви к театру, то даже «выносил сор из избы», сообщая в прессе, что ему не дают работать. Работать ему действительно было сложно -- витиеватый, галантный, аккуратный стилизатор исчезнувших балетов (начав тридцать лет назад с «Сильфиды» Филиппо Тальони в Парижской опере, он сочинил два десятка спектаклей по всему миру, в том числе «Натали, или Швейцарскую молочницу» в театре Касаткиной и Василева для Екатерины Максимовой и пять лет назад «Дочь фараона» в Большом) оказался в цитадели живой и пышной классики, сейчас еще пристально реконструируемой Сергеем Вихаревым, расчистившим «Спящую красавицу» и «Баядерку». Достаточно вспомнить, как саркастически отзывались петербуржцы об этой самой «Дочери», чтобы понять, как непрост был путь «Ундины» к сцене. Но вот, кажется, доплыла. Не без существенных потерь -- на премьере из-за болезни не сможет исполнить главную партию репетировавшая ее Диана Вишнева. Зато -- как всегда бывает в театре -- нездоровье примы дает шанс молодым, да ранним: ту же роль готовила Евгения Образцова, видимо, ей и открывать фестиваль.

За двумя премьерными днями последуют два «звездных» дня: сначала «Дон Кихот» с Матье Ганьо (22-летняя этуаль Парижской оперы, сын знаменитой балетной пары Доминик Кальфуни и Дени Ганьо, впервые приедет в Россию и появится в той же роли, за исполнение которой он два года назад был возведен в высший балетный ранг; в 20 лет -- это стало сенсацией сезона), затем «Спящая красавица» с юной примой Английского Королевского балета Алиной Кожокару. Потом на день фестиваль вздохнет, устроит в понедельник выходной и со вторника начнет новую серию. Она начнется с премьеры -- вечер молодых хореографов «Новые имена»: москвич Никита Дмитриевский ставит «Мещанина во дворянстве» на музыку Рихарда Штрауса, петербуржец Алексей Мирошниченко -- «В сторону Лебедя» Леонида Десятникова, ассистент франкфуртского мэтра Уильяма Форсайта Ноа Д. Гелбер -- «Шинель» на музыку Шостаковича. Затем произойдут три бенефиса: Николая Цискаридзе, Игоря Зеленского и Фаруха Рузиматова, традиционное «Лебединое озеро» с Ульяной Лопаткиной (ее партнером будет этуаль Парижской оперы Жозе Мартинез) и наконец финальный гала-концерт. Для уравновешивания ситуации (три мужских бенефиса в петербургском театре, привычно ставящем над всеми своих балерин) гала будет посвящен одной из самых ярких мариинских -- а затем западных -- балерин ХХ века Наталии Макаровой. Для нее будут танцевать Йохан Кобборг, Лючия Лакарра, Аньез Летестю и весь цвет мариинского балета. А в качестве эксклюзивного события, всегда планируемого для гала, предполагается появление Ульяны Лопаткиной в одном из сочинений голландского неоклассика ван Манена.

Анна ГОРДЕЕВА