Согласна по поводу великолепного выступления солистов и кордебалета. Действительно труппа Большого сейчас в великолепном состоянии. Очень впечатляет техника, слаженность и общий высокий уровень.
Обычно мне хореография Ратманского нравится, но на фоне хореографии Петипа мне показалась грубоватой. Декорации и костюмы у нас мне нравятся больше, они менее вычурны и более красивые и интересные, но это дело вкуса.
Да и сам сюжет в Большом мне показался перегруженным настолько, что временами было уже скучно. У нас как-то полегче. А от бедной поэмы Байрона остались одни имена)
Но все равно спасибо что теперь и мы можем смотреть спектакли Большого.

Но труппа конечно у них сейчас ... собрали всех звёзд, что же вы хотите

Evianna, откуда вы знаете, какая версия ближе к Петипа? Вот Бурлака, раскапыватель старины, как и Вихарев, другого мнения.

Костюмы просто ужасны

А вот у Байрона, что интересно (взял вчера и прочел поэму) Гюльнара убивает своего владетеля Сеида из-за любви к Конраду. Правда, тот взаимностью ей не отвечает и уезжает к своей Медоре (и встречает ее уже мертвой)

Нынешний худрук Большого Алексей Ратманский обратился к "Корсару" вовсе не для кассы. Вместе с одноклассником и главным московским знатоком балетной старины Юрием Бурлакой он решился на амбициозный проект: восстановить все, что сохранилось от старинного балета, заполнив лакуны собственной режиссурой и хореографией. В Париже нашлась оригинальная партитура Адольфа Адана, Петербург предоставил эскизы дореволюционных костюмов Евгения Пономарева, Гарвардский университет поделился дореволюционными балетными записями, а художник Борис Каминский написал декорации в стиле академизма и вернул грандиозную финальную сцену в духе "Девятого вала" Айвазовского - феерическую бурю с раскалывающимся пополам девятиметровым кораблем.

Финал получился и в самом деле ураганным, такого не знала ни советская, ни новорусская сцена. Но и предшествующее ему трехчасовое зрелище вышло динамичным и занимательным. Алексей Ратманский, не поскупившись на многолюдство массовки, принес в жертву пантомимные сцены: сократил все объяснения героев ровно настолько, чтобы можно было разобраться в сюжете, не прибегая к программке. Следует признать, что постановщик был прав: разговоры руками затянули бы и без того массивный спектакль, а искусством пантомимы нынешние танцовщики владеют плохо. Лучшим актером оказался Геннадий Янин в роли торговца невольниками еврея Ланкедема. Такого уморительного алчного старикана мог бы сыграть Луи де Фюнес - эта крошечная работа не уступает ролям великого комика.

Главным же содержанием каждого акта стали собственно танцы. И если жемчужины первого - pas des esclaves и па-де-де Медоры и Конрада - знакомы назубок, как непременная принадлежность любого "Корсара" и любого балетного конкурса, то кульминация второго акта - сцена "Оживленный сад" - настоящее откровение. Впервые реконструированная Юрием Бурлакой, она представляет хореографию Мариуса Петипа во всем великолепии и ошеломляющей простоте. Используя всего семь базовых движений, гениальный француз выстроил колоссальную 20-минутную композицию для 68 артистов (включая малолетних детей и прима-балерину), архитектурное совершенство которой легко уподобить садам Версаля. Перегородив сцену искусственными клумбами, цветочными арками, а также аллеями и полукружьями беспрерывно движущегося кордебалета, легендарный балетмейстер заставил приму танцевать на узком языке авансцены, перескакивать шаловливыми гаргуйат (архаичный прыжочек, почти сгинувший в XX веке) с клумбы на клумбу и расцветать арабесками среди кустов зелени. Эта изощренная композиция, полная французского шарма и русской величавости, не имеет ничего общего с усредненно-линейными абстракциями, которые обычно выдают за хореографию Петипа.

Тем труднее пришлось Алексею Ратманскому: в третьем акте он был вынужден сочинить собственную хореографию взамен утраченной. Его Grand pas des eventailles, где вооруженные веерами шесть корифеек, прима с кавалером и первая солистка исполняют композицию, закольцованную по всем канонам, достойно выдержало соседство с шедевром Мариуса Петипа. Взгляд неофита даже не заметит зазора между старинной хореографией и этой тактичной стилизацией. И лишь излюбленные господином Ратманским повторы одного движения поочередно всеми танцовщицами выдают его авторство.