http://www.vedomosti.ru/newspaper/artic ... 3/24/89865

Ведомости №51 (1333)
Четверг, 24.03.2005

Эффект бабочки
Восточные сладости в Мариинке

Алексей Ходорковский

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ — Главная удача новой премьеры в Мариинском театре — успешный союз оперной классики и современной режиссуры. Оперу Пуччини “Мадам Баттерфлай” на петербургскую сцену перенес режиссер из Варшавы Мариуш Трелинский.


Из всей галереи созданных Пуччини женских образов сам композитор отдавал предпочтение именно “девушке с Востока”. Премьера 1904 г. в Ла Скала провалилась. Но за столетие успешной сценической жизни Чио-Чио-сан сторицей вознаградила своего создателя. Японская опера по-итальянски привлекает публику, певцов и современных режиссеров. Скоро Большой театр выпустит “Мадам Баттерфлай” в постановке Роберта Уилсона. Мариинский театр успел, как всегда, раньше. Но тоже не стал делать оригинальную продукцию, а выбрал спектакль режиссера Мариуша Трелинского и сценографа Бориса Кудлички.

“Мадам Баттерфлай” из варшавского Большого театра стал для Мариуша Трелинского оперным дебютом и одновременно пропуском в высший оперный свет. Покорив своей красотой Пласидо Доминго, польская постановка оказалась на американских подмостках, а теперь, после курса адаптации, поселилась в Санкт-Петербурге.

Декорации спектакля лаконичны и сохраняют ту меру символизма, которая традиционно присуща японской эстетике: лодки плавают, а домики служат жилищем. Но особого упоминания заслуживает игра цвета. При крайне ограниченном спектре Трелинскому не раз удается достичь впечатляющих эффектов. Так, для обозначения конфликтного сочетания центральной пары героев — Баттерфлай и Пинкертона — оказалось достаточным ввести в “алую” сцену появления невесты белый китель жениха.

Но в непрерывном развитии музыкального действия “Мадам Баттерфлай” смысловые акценты расставил все-таки оркестр под управлением Валерия Гергиева. На фоне приглушенной недосказанности восточных красок особенно удачно прозвучали экстатические мотивы любви, чем-то близкие Вагнеру — родному для Мариинки композитору. Атмосфера для ансамбля солистов была создана самая благоприятная. Но именно в образах героев более всего сказалась культурная дистанция. Насколько органична была Татьяна Бородина (Чио-Чио-сан) в традиционных драматических ситуациях, настолько скована в ориентальном окружении.

Конечно, требовать полного погружения в восточную эстетику ко дню премьеры — это слишком. Но для его достижения в нынешней “Мадам Баттерфлай” есть все основания.

http://www.kommersant.ru/region/spb/pag ... section=34

КоммерсантЪ
Санкт-Петербург
№51 от 24.03.2005, ЧТ

Суши слезы

Польская "Мадам Баттерфлай" в Мариинском театре

Польский кинорежиссер и оперный экспериментатор Мариуш Трелински инсталлировал в Мариинский театр свою постановку самой популярной оперы Пуччини -- "Мадам Баттерфлай". Побывав на премьере, ОЛЬГА КОМОК сочла это приобретение весьма удачным, хотя и слегка запоздалым.

"Мадам Баттерфлай" Мариуша Трелински в репертуаре Мариинского театра пришла на смену cпектаклю, поставленному Юрием Александровым. Для польской "Баттерфлай" это уже третья премьера, и немного жаль, что она не была сочинена господином Трелински специально для Мариинки в 1999 году, как это было сделано режиссером для Варшавской оперы. Экскурс в суровый японский минимализм шесть лет назад был весьма актуальным сценическим опытом, пусть и наследовавшим модному течению в бытовом дизайне. Теперь, после варшавской премьеры и даже после ее вашингтонской реинкарнации 2001 года, прошли ровно те годы, которые понадобились для того, чтобы на петербургской премьере смелые дизайнерские идеи превратились не в такие уж актуальные. Любой заштатный суши-бар нынче эксплуатирует те же самые жесткие плоскостные конструкции, любовь к параллельным линиям, многозначительности иероглифов и минимуму деталей, что легли в основу сценографии "Мадам Баттерфлай".
Укутанная в кимоноподобные коконы мадам Баттерфлай, подчеркнуто европейский лейтенант Пинкертон и их японские и американские начальники, родственники и слуги страдают на фоне пронзительно пустых декораций ярко-синего, ярко-красного, ярко-лилового колеров. Скупой опорой им служат принципиально прямоугольные балюстрады, балконы и помосты. Устрашающие гигантские маски и статуи богов с оскаленными зубами. Вместо моря, у которого живет Баттерфлай, -- поразительно плавно скользящие по сцене джонки, иногда режиссер выстраивает из них целый лодочный балет с участием лодочников и зажженных бумажных фонарей. Движения всех актеров замедленны и стилизованы под японские гравюры, стандартная оперная жестикуляция дозволена только "американцам" -- Пинкертону и консулу Шарплесу.
В сущности Мариуш Трелински и его постановочная бригада (художник-постановщик Борис Кудличка, художники по костюмам Магдалена Теславска и Павел Грабарчик) сделали ставку на отсутствие действия. То есть именно на то, в чем уже сто лет упрекают Джакомо Пуччини. Композитор, писавший крайне кинематографичную музыку до изобретения кино (короткие запоминающиеся мелодии, впечатляющий "монтаж", ударные оркестровые и вокальные эффекты), в "Баттерфлай" освоил вполне "жареный" для своего времени сюжет. Однако газетная история японской гейши, покинутой мужем-американцем и сделавшей харакири, превратилась у Пуччини в психологически насыщенную историю ожидания -- бесплодного, мучительного и долгого: в первой версии 1904 года второй акт "Мадам Баттерфлай" длился более полутора часов и потерпел полный провал. Затем, как водится, опера была переделана и завоевала мир. Польская постановка второго, трехактного, варианта "Баттерфлай" возвращает ему изначальный смысл. Главные эпизоды оперы -- оркестровые: Чио-Чио-сан предчувствует беду, ждет, страдает, готовится к смерти, и все это молча и очень медленно. В процессе страданий ей неизменно ассистируют три безмолвных танцовщика, вывезенных для мариинского спектакля господином Трелински из Варшавы. Слуги мадам Баттерфлай замечательно имитируют искусство традиционного японского танца буто, носят жутковатые маски, в решающий момент подносят героине кинжал. Талантливо нагнетает трагическую атмосферу пластическими средствами сват Горо. Эта роль довольно макабрического японского национального джокера, путающего все карты, замечательно удалась Андрею Зорину.
Чего, увы, не скажешь о главных героях: ни молодая Татьяна Бородина (просим не путать с Ольгой Бородиной) в роли Баттерфлай, ни заслуженный Юрий Марусин в роли Пинкертона не достигли тех вокальных высот, которые должным были заполнить сознательно смоделированные пустоты Трелински. Но и это не беда: живой и "вкусный" оркестр, хорошая работа артистов, которые играют всех второстепенных персонажей, и безусловно красивая постановка служат залогом того, что новая "Мадам Баттерфлай" не просто останется в репертуаре Мариинки, но и составит предмет его гордости, пусть и вслед за Варшавой и Вашингтоном.

http://www.ng.ru/culture/2005-03-28/8_butterfly.html

Независимая газета
# 60 (3456) 28 марта 2005 г.

СУИЦИД ОБМАНУТОЙ ГЕЙШИ ДЛЯ ЛЮБИТЕЛЕЙ ИЕРОГЛИФОВ
Мариинский театр все же показал премьеру «Мадам Баттерфляй» Пуччини
Екатерина Ефремова



Постановка проста, но не примитивна. Сцена из спектакля «Мадам Баттерфляй».
Фото ИТАР-ТАСС


Нельзя обойти вниманием тот факт, что в назначенный день премьеры (18 марта) в театре случился небольшой, но заметный скандал: спектакль (как свидетельствовали сотрудники Мариинки, впервые в истории этого театра) отменили за несколько часов до его начала. Исполнительница роли Чио-Чио-Сан заболела, а попытки заменить ее другой певицей успехом не увенчались. В фойе театра змеилась длинная очередь разочарованных зрителей, сдающих свои билеты в кассу театра и абсолютно не реагирующих на очень убедительные, звучащие откуда-то из радиоточки сообщения, что Валерий Гергиев будет дирижировать концертным исполнением другой оперы Пуччини – «Турандот». Видно было, что ни Гергиев, ни Пуччини, ни тем более концертное исполнение публику не привлекают, а согревают зрительское сердце, похоже, волшебное слово «премьера» и печальный сюжет про суицид обманутой гейши.

Кстати сказать, пожалуй, впервые в жизни на этой концертной «Турандот» удалось увидеть театральный зал, наполняющийся публикой, а не пустеющий к финалу спектакля. Уж не знаю, что это было за такое администраторское волшебство. Ушедшая же публика упустила уникальную возможность услышать в интерпретации Гергиева Пуччини, если можно так сказать, в «чистом» виде, почти не отягощенного режиссерскими трактовками: актеры пели в костюмах Кати Дюфло и в меру «концертных» мизансценах Иркина Габитова, оставшихся от изысканной постановки Шарля Рубо.

Ирина Гордей пела Турандот, а Владимир Галузин – Калафа, а их финальный дуэт не оставлял никаких сомнений в торжестве любви на этой земле.

Музыка звучала очень чувственно, взнервленно-эмоционально, да и сам Гергиев, еще несколько дней назад на исполнении малеровской Второй симфонии непривычно болезненно-усталый и эмоционально-блеклый, фантастически воздействовал на публику своей невесть откуда взявшейся бешеной «открытой» энергией. С другой стороны, это и понятно: взять и вот так отменить премьеру – это тебе не кот наплакал. Нужно иметь и мужество, и силу убеждения, и уверенность в своей правоте. Странно, но именно на этом спектакле стало вдруг заметно, что дирижерская манера Гергиева как-то неуловимо меняется: прыгающие и эмоционально-резкие движения превращаются в мягкие, как пробег пальцев пианиста над клавиатурой, почти плавные жесты.

«Мадам Баттерфляй» Пуччини (22 марта) в интерпретации поляка Мариуша Трелински, пожалуй, даже и недостатков-то не имела, за исключением одного: премьера этой постановки состоялась в 1999-м на польской сцене (Большой театр – Национальная опера в Варшаве), затем была повторена в 2001-м на американской сцене (Вашингтонская опера). Мариинский театр, судя по программке, предлагал новую редакцию, но в чем именно отличия и существуют ли они вообще – понятно было не слишком, да и не имело такого уж принципиального значения: зритель, пришедший на премьеру Мариинского театра, вряд ли видел оба эти варианта. Другое дело, что некоторые сцены оставляли странное ощущение уже где-то виденного: похоже, за шесть лет приемы и мизансцены «разошлись» по театральному миру в череде повторов, пересказов и интерпретаций.

Спектакль прост, но не примитивен, гармоничен в ритмически точной смене плана, фона и цвета. Да и просто красив. Концепция Трелински за шесть лет вряд ли претерпела какие-либо изменения: в этом спектакле мир разделился на два не понимающих друг друга лагеря. С одной стороны, американцы, Пинкертон, который утверждает (в «веселеньком» переводе на русский), что «тот погибает, кто медлит и мечтает, быстро и смело нужно делать дело», с другой стороны, японцы, выглядящие хранителями традиционных ценностей, отречение от которых ни к чему хорошему не приводит. Что мы и видим на примере Чио-Чио-Сан. При этом (вполне в европейской традиции) американцы изначально выглядят «нехорошими парнями»: Пинкертон этот брак планирует как экзотическое приключение, а его новые японские родные, по его же собственным словам, оказываются «нанятыми лишь на месяц».

Хотя Трелински и декларировал, что в его спектакле не будет «японской экзотики» в банальном китчевом смысле, но на самом деле он использовал ее «по полной программе»: от кимоно на певицах до иероглифов на заднике сцены. Да и японская трагедия оказалась трагедией именно по-японски: историей суицида бывшей гейши, обманутой своим мужем-американцем и, прежде чем отдать своего ребенка, покончившей с собой. Если убрать восточный колорит, то останутся неправдоподобно мелодраматичный сюжет, Пуччини и Гергиев, который дирижировал строго, спокойно и даже с какой-то доселе ему не свойственной и едва скрываемой нежностью.

Санкт-Петербург


http://www.gorod-spb.ru/story.php?st=5425

ГОРОД
от 28-03-2005

Флай, Баттер, флай
Мариинка перешла к евростандарту

На прошлой неделе Мариинский театр показал сразу три премьеры: одну оперу -- "Мадам Баттерфлай" и два балета -- Уильяма Форсайта и Дэвида Доусона.

Вообще-то предполагалось, что премьера оперы пройдет за неделю до балета. Но в последний момент Валерий Гергиев обнаружил неготовность то ли исполнителей, то ли спектакля. Официальная легенда: заболели враз все исполнительницы главной партии. Премьеру быстро отменили, заменив полуконцертным исполнением старой "Турандот" -- но с экстренно мобилизованным Владимиром Галузиным в одной из его лучших партий.
Через пять дней оперная премьера все же состоялась. "Баттерфлай" Мариуша Трелинского, хотя и продукт "третьей свежести" (ставится с некоторыми изменениями третий раз), качества не утратила: постановка умеренно авангардная (т.е. авангардность не раздражает), лаконичная, продуманная человеком, знающим ремесло и активно использующим новые технологии. А прорывы вдохновения -- дело глубоко личное. Опера поставлена как "кино для театра", иногда похоже на Камерный театр Таирова. Абсолютная скоординированность тандема постановщик-сценограф (Борис Кудличка) такова, что отделить режиссерские решения от находок сценографа невозможно. На сцене ничего лишнего, режиссер исключил восточную экзотику и оставил лишь обозначение ритуала. Такая постановка равно своя для любой точки цивилизации.
Трелинский поставил оперу о Баттерфлай. Она единственный стержень спектакля, для этого режиссер делает равноценными, если не более значимыми, чем Пинкертон (Юрий Марусин), второстепенные роли служанки Сузуки (Любовь Соколова) и консула Шарплеса (Александр Гергалов). Но все они в спектакле постольку, поскольку имеют отношение к Баттерфлай.
Татьяна Бородина в этой роли по своим масштабам замечательна -- и вокал блистает, и игра трогает. Хотя внешне и не слишком похожа на пятнадцатилетнюю японскую экс-гейшу.
Второй раз эту "Баттерфлай" смотреть вроде бы и не надо: спектакль дает толчок мыслям, которые не требуют подтверждения повторным пересмотром. Но музыку хочется переслушать отдельно. Оркестр Валерия Гергиева в этот раз обошелся без экстазов, перейдя в область трепетных звучаний.

<.....>

/31/05 На свадьбе Чарльза и Камиллы споет солистка Мариинского театра

Солистка Мариинского театра Екатерина Семенчук споет на свадьбе принца Чарльза и Камиллы Паркер-Боулз, сообщает РИА "Новости" со ссылкой на пресс-службу принца Уэльского.
Семенчук прилетела в Великобританию специально для участия в свадебной церемонии, которая намечена на 8 апреля. Выступление оперной примы будет свадебным подарком от имени фонда попечителей Мариинского театра Санкт-Петербурга. Принц Чарльз является патроном и меценатом данного фонда.

Екатерина Семенчук в 2001 году стала победительницей Всемирного конкурса певцов в столице Уэльса - Кардиффе. Во время церковной части свадебной церемонии, которая пройдет в капелле святого Георгия, расположенной в Виндзорском замке, российская певица исполнит "Символ веры" на музыку композитора Александра Гречанинова.

http://www.kommersant.ru/doc.html?DocID=559750

КоммерсантЪ
№ 57 (№ 3141) от 01.04.2005, ПТ

Принц Чарльз заказывает музыку
На его свадьбе споет солистка Мариинки

Как сообщила пресс-служба Кларенс-хауса, резиденции принца Уэльского, частью музыкальной программы на свадебной церемонии принца Чарльза и Камиллы Паркер Боулз станет православный гимн "Символ веры" в исполнении солистки Мариинского театра Екатерины Семенчук. Составители программы приложили все усилия, чтобы она ничем не напоминала программу первого бракосочетания принца.

Меццо-сопрано Мариинского театра Екатерина Семенчук в 2001 году была признана лучшей на Всемирном конкурсе певцов, проходившем в столице Уэльса Кардиффе. Выпускница Петербургской консерватории, она также является призером международных конкурсов Елены Образцовой, Пласидо Доминго, имени Римского-Корсакова и имени Дворжака. Среди ее работ – партии Кармен, Сони в "Войне и мире", Шарлотты в "Вертере", Полины в "Пиковой даме" и Ольги в "Евгении Онегине".

8 апреля в ходе церемонии церковного благословения принца Чарльза и Камиллы Паркер Боулз в капелле Святого Георга в Виндзорском замке она исполнит православный гимн "Символ веры" на музыку композитора Александра Гречанинова. Выступление Екатерины Семенчук станет свадебным подарком принцу Чарльзу от членов фонда попечителей Мариинского театра. Дело в том, что с апреля 1999 года принц является патроном и меценатом этого фонда.

Помимо "Символа веры" в ходе 45-минутной церемонии благословения прозвучит кантата Баха, фрагмент из генделевской "Музыки на воде", а также фрагменты из произведений Эдварда Грига, Эдварда Элгара и сэра Питера Максвелла Дейвиса. Жених и невеста войдут в капеллу под звуки адажио из концерта для гобоя в фа-минор, а закончится церемония исполнением Celebration Fanfare Алана Ходдинотта. Все произведения исполнит Королевский филармонический оркестр Британии под руководством Кристофера Уоррена-Грина, а также хор капеллы Святого Георга. Хор состоит из 23 мальчиков-хористов и 12 певчих.

Как сообщает пресс-служба Кларенс-хауса, принц Чарльз и Камилла Паркер Боулз составляли церковную программу самостоятельно. При этом они тщательно старались избежать повторения тех произведений, которые звучали во время венчания принца Уэльского с Дианой Спенсер в 1981 году. Так, в ходе той церемонии звучали гимны "Christ Is Made the Sure Foundation" и "Vow to Thee, My Сountry". Для церемонии благословения 8 апреля были выбраны "Immortal, Invisible", "Love Divine, All Loves Excelling", а также "Praise, My Soul, the King of Heaven".


АЛЕКСАНДРА Ъ-СИМОНЕНКО

http://www.nv.vspb.ru/cgi-bin/pl/nv.pl?art=206027024

Невское время
01.04.2005

НАПРАСНАЯ КРАСОТА

"Мадам Баттерфлай" Пуччини в Мариинском


О нынешней премьере "Мадам Баттерфлай" в Мариинке оповещал расклеенный по городу плакат. Если считать плакат идеей спектакля, то в нем, как в увеличительном стекле, отразились и эстетические особенности всего зрелища. Выразительный в своем лаконизме абрис лица японки, обрамленный черными волосами, переходящими в красные, кровавые не то нити, не то пряди волос. Такой плакат представляется уместным к "Турандот" того же Пуччини, такой могла бы быть изображена Леди Макбет или Медея в японском исполнении... Но в истории японской девушки Чио-чио-сан нет и в помине никакого намека на кровавую драму, а если мелодрама Пуччини и содержит трагические элементы, то только в зародыше, и далеко не всем постановщикам и исполнителям удается их раскрыть.
Спектакль можно отнести к числу "агрессивно-режиссерских". Примет этому несколько. Режиссер-постановщик Матиуш Трелиньский вводит дополнительных персонажей - трех слуг Баттерфлай и ее мать, вернее, призрак матери, призванных обогатить произведение Пуччини дополнительными смыслами. В качестве универсального сценического принципа предложен некий "кинематографический" прием, своеобразная и сценически выигрышная "дефрагментация" сцены, когда какая-то часть сцены закрывается черным занавесом, помогая сфокусировать внимание на важном для действия объекте. И здесь режиссерское решение было точно воплощено художниками (художником-постановщиком Борисом Кудличкой и художником по свету Станиславом Зембой). Выразительные костюмы создали Магдалена Теславска и Павел Грабарчик. Спектакль дает превосходный пример использования подлинно сценических материалов - деревянных помостов и галерей, нейтральных занавесов, вбирающих любые оттенки цвета, и отражающего свет линолеума. (Правда, лаконизму общей установки несколько вредят слишком конкретные конструкции - скульптурные изображения камбоджийских демонов или борт американского крейсера). Итак, мы видим здесь образчик сложного постановочного замысла, где каждый жест продуман и "символичен" до последней степени, но, может быть, именно поэтому спектакль при всей своей красоте производит впечатление чрезмерной заданности, сделанности, вычурности и, как следствие, мертвенности.
В качестве положительного момента отметим, что Трелиньский не стремился ни к какой стилизации (Восток в его спектакле лишь условный знак, несмотря на то что элементы театров Но и Кабуки во всем налицо). Вместе с тем видно, что режиссер отверг и всякую европейскую оперную сентиментальность, что имеет и оборотную сторону - безошибочно "ударное" появление на сцене ребенка здесь практически никакое - только музыка неистовствует. Конечно, всегда можно сказать, что режиссура это не иллюстрация музыки, а контрапункт. Право на "контрапункт" есть у каждого постановщика, однако всегда несколько обидно за автора. Например, столь редкая сцена умиротворения людей и природы (заключительный хор второго действия) дается почему-то на фоне жесткой брони корабля, на котором прибыл Пинкертон, что создает совершенно несоответствующее настроение.
Музыкальная сторона спектакля под руководством Валерия Гергиева была на ожидаемой высоте. Исполнительница главной партии Татьяна Бородина, несмотря на очевидные старания создать неординарный образ страдающей и непокорной Чио-чио-сан, была, на наш взгляд, слишком скована режиссерским рисунком роли и не смогла как артистка раскрыться в должной мере.
Нельзя не сожалеть, что этот спектакль, как и большая часть других, поставлен не для Мариинского театра, и зритель получает лишь красивый в своей статике слепок со спектакля Варшавского большого оперного театра 1999 года.

Павел ДМИТРИЕВ

http://www.svoboda.org/ll/man/0405/ll.040805-1.asp

Радио Свобода
08-04-05

Екатерина Семенчук


Андрей Шарый: Человек дня Радио Свобода - солистка, контральто Мариинского театра Екатерина Семенчук. Она получила приглашение выступить на свадебной церемонии Его Королевского Высочества принца Уэльского и Камиллы Паркер-Боулз в субботу, 9 апреля. Выступление Екатерины Семенчук будет подарком от имени фонда попечителей Мариинского театра, патроном и меценатом которого является принц Чарльз. Она исполнит песнопение "Символ веры" на музыку Александра Гречанинова.

Екатерина Семенчук родилась в Минске, училась в Белорусской академии музыки и Санкт-Петербургской Государственной консерватории. С 1999 года - солистка Академии молодых певцов Мариинского театра. Дипломант и победитель международных конкурсов, в Мариинском театре она исполняет ведущие партии в операх "Кармен", "Пиковая дама", "Евгений Онегин" и других.

О человеке дня Радио Свобода говорит петербургский корреспондент нашего радио Татьяна Вольтская.

Татьяна Вольтская: Екатерина Семенчук поет в Мариинском театре так много партий, что их трудно даже перечислить. Она и Ольга в "Евгении Онегине" Чайковского, и Лель в "Снегурочке" Римского-Корсакова, и Соня в "Войне и мире" Прокофьева, и Шарлота в "Вертере" Масне. Вместе с театром она объездила весь мир. Ее голос звучал в "Ковент-Гарден", "Ла-Скала", "Метрополитен-Опера" в Америке, в Филадельфийской опере, в Варшавской опере, в оперных театрах Аргентины, Китая, Японии. Жизнь таких артистов, особенно для постороннего глаза, не замечающего каторжного труда, болезни, человеческих горестей и слабостей, заполнена рукоплесканиями, цветами, лихорадочным блеском театральных люстр и глаз поклонников.

Искусство вечно. Жизнь артиста, даже великого, взяла в скобки времени. За этими скобками, как правило, стоит некий множитель, назовем его коэффициентом эпохи, который способен увеличить или уменьшить значение совершенного в течение жизни. Писатель может писать в стол, художник складывать шедевры на чердаке, а артист существует здесь и сейчас. Если эпоха не позволяет ему раскрыться, значит, его талант рассыпается мелкой дробью и, наоборот. Бывают времена, многократно умножающие дарование, которым посчастливилось с ними совпасть.

Наше время стоит поблагодарить хотя бы за то, что оно дало Екатерине Семенчук возможность спеть в 2000 году партию Сони на лондонской премьере знаменитой постановки "Война и мир" Валерия Гергиева. Именно тогда ее и услышал принц Чарльз. И вот теперь исполнение на свадьбе принца и госпожи Камиллы Паркер-Боулз в Виндзорском замке, православного "Символа веры" на музыку Гречанинова, одного из любимых музыкальных произведений принца. Екатерина Семенчу единственная российская исполнительница на этом торжестве. Теперь за скобками земного времени, отведенного ей, всегда будет стоять это событие. Ведь институт английской монархии сам может быть назван высоким искусством, и прикосновение к нему подобно путешествию на Луну или древнюю Трою.

http://saint-petersburg.ru/show/136550/

Санкт-Петербург.ру
8 апреля 2005

Мариинский театр впервые в России представит премьеру оперы Джоаккино Россини 'Путешествие в Реймс'

В Петербурге, 13 и 16 апреля, Мариинский театр впервые в России представит премьеру оперы Джоаккино Россини 'Путешествие в Реймс', сообщили РИА 'Новости' в пресс-службе театра.
Постановка 'Путешествия в Реймс' осуществлена музыкальным руководителем и дирижером постановки стал Валерий Гергиев, режиссером - Ален Маратра, художником - Пьер-Ален Бертола, художник по костюмам - Мирей Дессанжи.
Среди солистов, репетирующих премьеру - Анастасия Беляева, Виктория Валуйских, Ирина Васильева, Сергей Виноградский, Юрий Воробьев, Дмитрий Воропаев, Ирма Гиголашвили, Николай Каменский, Михаил Колелишвили, Вадим Кравец, Михаил Латышев, Владислав Успенский, Эдуард Цанга, Елена Цветкова, Оксана Шилова, Павел Шмулевич, Даниил Штода, Лариса Юдина.
'Путешествие в Реймс' стала совместной работой Мариинки и парижского театра Шатле, на сцене которого опера будет представлена в декабре 2005 года.
Опера 'Путешествие в Реймс', написанная Россини на коронацию французского короля Карла Х, считается одним из шедевров композитора. Впервые она прозвучала 19 июня 1825 года. 'Как того требовал королевский протокол, она была исполнена при полном молчании. Она была встречена с бешеным успехом, не удивительно, что Россини уговорили дать еще несколько представлений для публики. Затем композитор изъял партитуру из обращения. Основные номера оперы с некоторыми модификациями, он использовал для другой, теперь уже французской оперы 'Граф Ори', - отметили в пресс-службе.
До недавнего времени 'Путешествие в Реймс' считалась утерянной. Однако в конце 70-х годов прошлого века в нескольких рукописных отделах европейских библиотек были обнаружены отдельные партии оперы, и усилиями энтузиастов оригинальная версия была восстановлена. В 1984 году на фестивале в Пезаро 'Путешествие в Реймс' прозвучало под управлением Клаудио Аббадо.//РИА "Новости"

http://www.rg.ru/2005/04/15/mariinka-rossini.html

Российская газета
15 апреля 2005 г.

Господа из Пломбьере
Опера Джоаккино Россини в Мариинке

Мариинский театр подарил публике новую премьеру - впервые в России поставлена замечательная опера Джоаккино Россини "Путешествие в Реймс". Эта драгоценность, изобилующая вокальными красотами и искрометным юмором, была возвращена оперному миру лишь в 80-х годах прошлого века. В Мариинке оперу доверили французским постановщикам во главе с режиссером Аленом Маратра. За дирижерским пультом - Туган Сохиев.

Чтобы пересказать содержание россиниевского "Путешествия" достаточно трех предложений. 25 мая 1825 года постояльцы гостиницы "Золотая лилия" в курортном городке Пломбьере собираются поехать в Реймс на коронацию Карла Х. Собственно, сборы, во время которых разыгрывается пара любовных историй и одна неудачная интрижка, составляют большую часть оперы. Ближе к финалу выясняется, что задуманное путешествие невозможно - во всем городке не найти ни одной лошади, но постояльцы не падают духом и утешаются возможностью погулять на коронационных торжествах в Париже, а собранные для путешествия деньги радостно решают прокутить сегодня же вечером.

Написав оперу специально для коронации французского короля, Россини забрал ее из театра после четырех представлений, рассудив, что с потерей злободневности популярности ей уже не видать. Трудно сказать, прав ли был тогда композитор, но сегодня "Путешествие в Реймс" - один из лакомых кусочков мировой оперы, блестящая возможность для любого театра продемонстрировать имеющиеся силы и порадовать зрителя произведением, где одна музыка уже вызывает хорошее настроение.

Действие шагнуло на столетие вперед. Вместо знакомого мариинского занавеса через всю сцену протянулось знамя Франции с начертанным на нем: Il Vaggio a Reims. Здесь же штрихами изображена дама с чемоданом в руках, в элегантной шляпке и развевающемся коротком плаще, открывающем стройные ножки, - образ элегантности, ставший символом новой постановки (художник-постановщик Пьер-Ален Бертола, художник по костюмам Мирей Дессанжи). Вместо оркестровой ямы - сцена. Звуки репетирующего оркестра доносятся из-за занавеса. Практически вдоль всего центрального прохода партера выстроен подиум. Действие начинается еще до первых тактов увертюры: через зрительный зал на сцену пробираются люди с чемоданами, разговаривая между собой и здороваясь с публикой. "И никаких чаевых, заметь!" - говорит через плечо полненькая девушка своей спутнице, пытающейся ее обогнать в узком проходе через партер (редкие реплики на русском добавляют спектаклю игривости, свойственной опере-буфф). Маэстро Сохиев появляется из зрительного зала. По его команде флаг-занавес падает, открывая оркестр в белых фраках. Становится понятно, что действие будет происходить под огромным навесом, судя по всему, на берегу (курорт-то минводовский!), о чем говорит и смотровая вышка (она же раздевалка).

Персонажи заполняют проходы зрительного зала и сцену согласно музыке увертюры, словно поднимающейся из глубины. Экономка отеля Маддалена (Елена Соммер) появляется в ложе министра императорского двора, откуда бранится со слугами. Смотровая вышка превращается в трап, на который, словно с самолета, сходит хозяйка отеля - мадам Кортезе (великолепная Анастасия Беляева). Ее ария разносится над зрительным залом почти что с высоты первого яруса. Один за другим появляются постояльцы. Из медицинской аптечки вылезает врач дон Пруденцио (Алексей Тановицкий), знатная модница графиня Фольвиль (Лариса Юдина) дефилирует к сцене по подиуму из зрительного зала, дон Луиджино (Андрей Илюшников) в ярко-зеленом костюме и желтой рубашке с синим галстуком, антиквар дон Профондо (Николай Каменский) в ярко-голубом. Страстный любитель музыки барон Тромбонок (Владислав Успенский) выглядывает из оркестра с тромбоном в руках, дон Альваро (Алексей Сафиулин) и маркиза Мелибея (Анна Кикнадзе) фехтуют, а поэтесса Коринна (Ирма Гиголашвили) проплывает на сцену через зрительный зал, окутанная светящимся изнутри коконом. Плейбой кавалер Бельфьоре (Дмитрий Воропаев) с клюшкой для гольфа и в соответствующей амуниции, а русский граф Либенсков (Даниил Штода) на живой лошади - собирательный образ русского в представлении иностранца: шашка, каракулевая шапка с кокардой, светлая шинель с каракулевым воротником, тельняшка под кителем и манеры "настоящего полковника". Для каждого из персонажей Россини нашел свои музыкальные краски, а команда французских постановщиков наделила всех индивидуальным шармом - чего стоит одна сцена диалога лорда Сиднея (Вадим Кравец) с флейтой (соло на инструменте - Аглая Ульянова)!

С кажущейся легкостью Алену Маратра и солистам театра удается создать ту необходимую атмосферу, которая превращает театральную условность в естественность, не умаляя при этом законов жанра. Придумав оригинальные образы и еще более оригинальную форму подачи, непосредственно общаясь со зрителями, режиссер говорит, что все это происходит сейчас только для них одних. И как-то незаметно сам становишься персонажем "Путешествия" - вместе со всеми восхищаешься, глядя на прелестную мадам Кортезе, искренне радуешься найденной шляпке графини Фольвиль - единственной детали драгоценного гардероба, уцелевшей после крушения кареты (шляпную коробку передают через зрительный зал по рядам), вместе с доном Профондо заинтересованно подглядываешь за встречей кавалера Бельфьоре и Коринны (изумительно сыгранная сцена).

Дирижер Туган Сохиев, которому Валерий Гергиев доверил вторую премьеру подряд (и, судя по всему, грядет третья - вероятно, 30 апреля Сохиев продирижирует "Кармен"), ведет оркестр ровно и слаженно. Не подвели в целом и молодые солисты Мариинки, хотя Джоаккино Россини приготовил для них суровое испытание. Концертное исполнение оперы уже несколько лет в репертуаре театра, и хорошее знание материала позволяет певцам успешно справиться с отсутствием на привычном месте дирижерского пульта. Однако технические трудности некоторых партий за годы концертных исполнений преодолеть не удалось. Россини расцветил свое "Путешествие" разнообразными вокальными украшениями. Даже басовая партия лорда Сиднея без них не обошлась. Арии и ансамбли должны переливаться, словно россыпь драгоценных камней. Сразу начинаешь понимать, что такое "россиниевский голос". Если с женскими партиями в спектакле все сложилось замечательно (Беляева, Юдина, Кикнадзе, Гиголашвили - известные обладательницы добротного вокала), то из мужских голосов лишь Дмитрию Воропаеву удалось показать то, что можно назвать колоратурой.

Оперы, подобные "Путешествию в Реймс", принято сравнивать с шампанским. Но и в семействе этого напитка есть более или менее благородные представители. Ален Маратра, Туган Сохиев и молодые солисты Мариинки потчуют публику по- настоящему изысканным угощением, предлагая от всей души рассмеяться, восхититься и получить удовольствие.

Алексей Конкин

http://www.gzt.ru/rub.gzt?id=64054900000052039

ГАЗЕТА.GZT.RU
14.04.2005

Юбками шурша
"Путешествие в Реймс" Джоаккино Россини на сцене Мариинского театра

«Путешествие в Реймс» Россини стало бесспорной удачей Мариинского театра, пожалуй, первой в текущем сезоне. Ни грана скуки, много шума из ничего, много легкомысленного юношеского веселья. Как раз то, что нужно, чтобы стряхнуть академическую пыль с такого живого и актуального жанра, как опера.

Графиня де Фольвиль в пышной полосатой юбке прогуливалась по подиуму и, горестно стеная по поводу испорченных туалетов, оглашала зал водопадами сложнейших вокальных рулад. За ней следили другие колоритные персонажи: русский генерал, испанский кабальеро, гордая полячка, английский лорд и томная французская поэтесса. Все они съехались в курортный отель «Золотая Лилия», чтобы вскоре проследовать дальше - в Реймс, на коронацию Карла Х. Их краткая остановка в пути - сюжетная канва, на которой Россини построил действие своей последней, суматошной и двусмысленной оперы «Путешествие в Реймс». Написанная в 1825 году в Париже по случаю коронации, она задумывалась как эффектный гала-концерт, пышный дивертисмент, в котором могли блеснуть голосами и виртуозной техникой лучшие итальянские певцы - например, знаменитая Джудитта Паста, первая исполнительница партии Коринны. Впрочем, развлекательность - лишь поверхностный слой оперы. Замысел гораздо глубже и многослойней: Россини создал сатирическую притчу о нравах уходящей эпохи, полную остроумнейших шуток и смешных ситуаций, в которых ничтожность повода для страданий музыкально «приподнимается» на псевдокотурнах и тем самым высмеивается. Сегодня «Путешествие» звучит особенно актуально - как аллегория объединенной Европы.

Спектакль ставила французская команда: актер и постановщик Ален Маратра (работал с Питером Бруком, некоторое время стажировался в студии Петра Фоменко), художник-постановщик Пьер-Ален Бертола, художница по костюмам Мирей Дессанжи и художник по свету Паскаль Мера. Нашу сторону представляли молодой дирижер Туган Сохиев и ответственный концертмейстер Лариса Гергиева. Их работу стоит выделить особо: никогда еще труппа Мариинского театра не пела так легко и технично, с ошеломительной точностью справляясь с трудными вокальными ансамблями (один из них выписан на восемнадцать голосов и без оркестрового сопровождения) и сложными белькантовыми партиями. В спектакле заняты сплошь молодые певцы, выпускники Академии при Мариинском театре: великолепная сопрано Анастасия Беляева (Мадам Кортезе), виртуозная колоратура Лариса Юдина (Графиня де Фольвиль), замечательно нежный тенор Дмитрий Воропаев (Кавалер Бельфьоре) и более крикливый и грубый Даниил Штода (Граф Либенскоф). Их высокие голоса удачно оттенялись более глубокими и темными тембрами Алексея Сафиулина (Дон Альваро), Алексея Тановицкого (Дон Пруденцио) и Ирмы Гиголашвили (Коринна). Впрочем, оценить вокальные качества и культуру пения можно было именно в ансамбле.

Сценические приемы и пространственные структуры Алена Маратра интриговали непредсказуемостью и подкупали пренебрежением к постановочным канонам. Оркестровую яму решительно ликвидировали, закрыв щитами. От них в зал протянули белый помост-подиум - с него-то и поднимались на сцену герои, волоча чемоданы и вовлекая в разговор зрителей. Публика отмахивалась от пышных воланов и оборок, с готовностью передавала по рядам атласную коробку с заветной шляпкой графини - единственным уцелевшим предметом, сохранившимся после падения кареты в канаву. Появление живой белой лошади, на которой гордо восседал граф Либенскоф, вызвало аплодисменты и оживление в зале.

Оркестр был отодвинут в глубину и восседал в полукруглой нише-раковине. Белые смокинги музыкантов из Молодежного оркестра театра неожиданно привносили в зрелище эстрадное начало. Стиль музицирования оказался соответствующим: бодрый драйв, чеканный ритм, порхающе-легкий звук - в общем, настоящий россиниевский «бокал шампанского» со взмывающими вверх пузырьками.

Гюляра Садых-заде


Появление на сцене Мариинского живой лошади, на которой гордо восседал граф Либенскоф (Даниил Штода), вызвало оживление в зале